По кромке двух океанов - Г Метельский

Через несколько минут домики на берегу реки, изгородь, лохматое стадо остаются далеко позади. Внизу по-прежнему лежит голая, бледно-зеленая тундра, запотевшие озера. Светит холодное низкое солнце.

Второй пилот, надев черные, похожие формой на десертное блюдечко наушники, что-то говорит в микрофон. Потом, повернув ко мне загорелое лицо, кричит, приложив ко рту сложенные рупором ладони:

— В Нордвике ночевать будем!..

Теплая Арктика

Якутия начинается сразу же, как только наш самолет поднимается в воздух. Отсюда, если идти по берегу Ледовитого океана три тысячи километров до ее восточной точки на Восточно-Сибирском море. Непостижимо огромный край — одна седьмая часть Советского Союза!

С легкой руки журналистов мерилом площади отдельных наших северных областей стала Бельгия. Ямал — четыре Бельгии Таймыр — тринадцать Бельгии, микрорайон школы-интерната в Ныде, что на краю Обской губы, — Бельгия. Но для Якутии такая «разменная монета» явно не подходит. Тут уже подавай Францию, а на худой конец — Великобританию. Так вот Якутия — это двенадцать Англии или пять с лишним Франций!

Здесь добывают алмазы, золото, редкие элементы, такие, как германий, без которого не было бы солнечных батареи на спутниках и космических кораблях, селен, ниобий, рений, индий, каменный уголь, природный газ. Залежи олова, железорудные образования, горный хрусталь, минеральные источники, целебные грязи…

Теперь до самой Чукотки меня будут сопровождать в дороге якутские берега, якутская тундра, якутские села и рабочие поселки. Городов не будет, они южнее.

В этот свой приезд я не смогу побывать в глубинных районах республики. Сама выбранная тема привязывает меня к кромке Ледовитого океана. Да и кроме того, как утверждает старинное французское изречение, для того чтобы узнать вкус окорока, не обязательно съесть его целиком, достаточно только попробовать. Промышленное развитие страны все более мощно захватывает самые далекие северные окраины. И здесь, на береговой арктической полосе, в двухстах километрах от северной границы якутской тайги, я надеюсь увидеть «южное» кипение жизни, то главное, что характерно для стремительного роста всего нашего Союза, и в том числе его седьмой части.

Мне определенно повезло, что я лечу не на быстроходном Иле, а на неторопливом «домашнем» Ан-2. Воспользуйся я так называемым лайнером, я бы узрел внизу только белую пелену туч. А теперь мне видно все: каждый изгиб обрывистого берега с перемежающимися слоями черной земли и льда, пену прибоя, тундру, бесконечные реки и речушки, впадающие в океан. Перед вторым пилотом лежит подробнейшая карта местности, и время от времени он показывает мне острием карандаша, где мы находимся… Пересекли Анабарскую губу… реку Оленек… Скоро дельта могучей Лены.

На карте эта дельта (тридцать тысяч квадратных километров, как раз одна Бельгия) напоминает густой куст перекати-поля, так много в ней протоков. Не успеет уйти из поля зрения один, как появляется другой, третий, десятый. Сорок пять рукавов Лены насчитали коренные жители, и это только «более или менее значительных». Главных же семь — Трофимовский, Быковский, Оленекский… Через свои бесчисленные рукава Лена выносит (подумать только!) шестнадцать тысяч кубических метров воды в секунду, и влияние пресной и более теплой, чем в море Лаптевых, воды чувствуется даже в пятистах километрах от берега.

С юга на север Якутию пересекает немало великих рек, которым позавидовало бы любое государство мира, но эту якуты по праву считают главкой. Как сказал якутский поэт Иван Гоголев:

Без Лены, земля засохнет от скуки,

Без Лены земля даже станет меньше.

Здесь работали, нанося на карту неизученные берега, русские исследователи Дмитрий Лаптев, П. Ф. Анжу, Н. Д. Юргенс, Э. В. Толль. В дельте Лены в 1881 году погибли от голода моряки с экипажа американской паровой яхты «Жанетта», и в их числе полярный исследователь Де-Лонг.

Через одну из проток вошло в реку экспедиционное судно Норденшельда «Лена»… Это, конечно, наивно, но я все лее ищу глазами ту сигнальную башню, которую для этой цели «при благосклонном содействии якутского епископа и губернатора» приказал построить Сибиряков. Он же уговорил одного якута поддерживать на ней в темные вечера «высокопылающий огонь». Было это в восьмидесятых годах прошлого века.

…И наконец показывается на горизонте бухта Тикси.

Здесь я впервые, и мне ни с чем не сравнить то, что я вижу. А вижу я поселок, как и повсюду на Крайнем Севере, состоящий из старых деревянных домиков и новых больших каменных домов. Дома выкрашены в разные цвета и от этого выглядят несколько необычно.

…Только что закончился рабочий день, и улицы Тикси заполнились народом, точно таким, какой заполняет в урочный час улицы других городов страны. Несмотря на конец июля, почти все в пальто, в дубленках, в нарядных теплых куртках. Лето не пришло еще сюда.

Гостиница, где я остановился, довольно большая и выкрашена в веселенький голубой цвет. Перед ней на груде сцементированных валунов установлен настоящий якорь, снятый с какого-то судна. Эта достопримечательность поселка неизменно привлекает внимание приезжих. Подходя, я вижу группу молодых людей, которые фотографируются на фоне якоря. Хозяйка гостиницы сказала мне, что это туристы.

На всякий случай интересуюсь, есть ли в Тикси музей, предвидя заранее ответ, и вдруг узнаю, что это полезное учреждение в Тикси есть и называется оно «Музей истории Севера и Северного морского пути».

Музей занимает всего одну комнату. Но разве в этом дело! Не богатство экспонатов составляет его славу — их не так уж и много, этих экспонатов, — но все, что есть в музее, каждый предмет, каждая страница письма или книги, каждая фотография не присланы сюда из какого-то центра, а собраны и приведены в систему руками местных энтузиастов.

Посетителей много, очевидно все те же туристы с теплохода, некоторые не поместились в комнате и стоят в коридоре, дожидаясь своей очереди. Молодая женщина-экскурсовод рассказывает горячо, взволнованно, будто делает это первый, а не тысячный раз:

— Я прошу проникнуться должным уважением к нашему поселку, к нашей бухте и нашей Лене-реке, — слышится ее голос. — В 1631 году тобольский казак Иван Ребров, заботясь о «припасе новых землиц», вышел из Якутска в «Святое море» — Ледовитый океан и первым достиг устья Лены. «Лена река впала своим устьем в море». Отсюда выходили и сюда возвращались, если поход оканчивался без утрат, экспедиции Семена Дежнева, братьев Лаптевых и многих других покорителей Арктики. Из этой бухты ушел (и не вернулся) на поиски легендарной Земли Санникова отважный Эдуард Васильевич Толль. Бухта Тикси помнит знаменитые пароходы «Седов», «Садко», «Малыгин».