Ферма звезд на краю земли (СИ) - Семенкова Даша

— Еще чего!

Он рассмеялся, поднялся с места и выбрал для меня колбу с зельем персикового цвета. Велел пить смело, чтобы окончательно эффект сбить. Получилось. Я успокоилась, и все вдруг стало абсолютной ерундой. Надо пойти с людьми пообщаться, тогда не будет времени на глупости. И пить всякую дрянь пора завязывать. И без нее хорошо. Да, без нее все-таки лучше.

31

Йенс и Тео сидели на веранде и играли в маджонг. Ну, это я про себя так обозвала, выглядело немного похоже: кости с разноцветными рисунками выкладывались на поле в какие-то хитрые комбинации. Я не особо вникала, наблюдала за игроками исподтишка.

Погода выдалась солнечной, и мы ходили на ферму не только утром, но и в обед, проверить, надежно ли закреплено затемнение. Даже совсем малюсенькие звездочки могли сорваться и улететь навстречу яркому свету. Приходилось быть особенно внимательными именно сейчас, пока не наступили полярные ночи.

Заодно наведались на мой склад, посмотрели, как продвигается ремонт. Строители попались старательные, здание преображалось на глазах. Только что закончили приводить в порядок фасад, и стены сияли свежей краской, а с окон сняли уродливые ставни. Новые пока не повесили, но я их видела: синие, будет красиво на белом фоне.

В общем, домой я вернулась в самом расчудесном настроении. Погода радовала, дела шли прекрасно, на днях Криштоф обещал показать макет будущей конвейерной линии — движущийся, между прочим. Послезавтра ко мне на чаепитие приглашена Райли — я надеялась, что ее визит немного взбодрит Йенса и тот пересмотрит свое отношение к гостям.

Все было замечательно, пока не появился Тео. Сегодня он оделся в черное, словно нарочно пытаясь как можно сильнее омрачить жизнерадостный ясный денек. Надо признать, ему очень шло, так, что я с трудом себя заставила отвести взгляд. Сдержанно поздоровалась, вытерпела короткий обмен вежливыми фразами и скрылась в доме.

А потом услышала голоса с веранды, взяла плед, журнал и выползла на свою половину. Выдумала для себя предлог: погреться на солнышке, которое клонилось к закату и как раз светило с той стороны.

Мне предложили тоже научиться играть. Я отказалась, и они снова увлеклись процессом, а я притворялась, будто наблюдаю, как они двигают фишки, но на самом деле смотрела на Тео. Он сидел вполоборота и этого не заметил бы, даже будь у него нормальные глаза.

Чувствовал ли он мое внимание — я не знала. Старалась не думать ни о чем, не проявлять эмоции. Скоро закат, солнечные лучи золотят доски пола, правда, не греют, но все равно приятно. Кости тихонечко стучат, когда игроки выкладывают их на стол. Под пледом тепло и уютно…

— Господин Лунн, вы дома? — донеслось со двора, и во входную дверь настойчиво постучали.

— Мы кого-то ждем? — спросила я лениво.

Вставать, чтобы посмотреть, кого там принесло, не хотелось. С отвращением к себе вдруг поняла, что единственный человек, которого я ждала, сидел сейчас за невысокой резной перегородкой и нервировал одним своим существованием.

— Вроде бы нет, — отозвался Йенс и встал из-за стола. — Вероятно, посыльный с письмом. Я вас покину ненадолго, скорее всего, понадобится срочный ответ. Анастасия, будьте любезны, займите пока что нашего гостя.

— Я попробую.

Ну а что я могла ответить. Тем более, когда все умственные усилия были потрачены на то, чтобы скрыть радость. Надо же, как удачно совпало — мы остались с охотником наедине, и это не выглядит так, словно я за ним бегаю.

— Вы из-за меня не пришли в прошлый раз? — спросила, едва за спиной Йенса захлопнулась дверь. — В общество трезвости. Обиделись?

Тео развернулся вместе с креслом-качалкой и откинулся на спинку, заложив ногу на ногу. На губах его блуждала насмешливая ухмылочка. Я немедленно пожалела, что заговорила.

— Я там был, недолго. Мы немного разминулись. Не знал, что вы настолько самоуверенны и считаете, будто все на свете происходит из-за вас.

Я почувствовала, как запылали уши. Ну что за невыносимый хам! Словно нарочно старается сделать так, чтобы его ненавидели! Тео уловил мое возмущение — ухмылочка превратилась в улыбку, не менее противную.

— Быть может, вам просто стоит извиниться, Стася? — произнес он, чуть склонив голову набок. — Чтобы наконец успокоиться. Извинитесь — и все пройдет, перестанете при виде меня краснеть и терять дар речи.

— А вам? Вы ведь тоже были со мной не слишком-то вежливы, причем с самого начала. Например, когда пристрелить на перроне собирались, — огрызнулась, стараясь дать понять, что краснею и теряюсь из-за злости и чтобы он не выдумал себе всякого.

— Давно уже не собираюсь, к чему всякий раз вспоминать. И мне-то извиняться незачем, меня ваше присутствие вовсе не нервирует. Равно как и отсутствие.

— Мне уйти?

— Зачем же? Вы вроде бы пообещали занять меня беседой.

Глумится. Вечно он со мной так — либо насмехается, либо намекает, чтобы заткнулась. Либо не намекает, а открытым текстом говорит. Но я его займу, раз обещала. Чего бы не побеседовать, если просит. Мне-то всегда есть о чем с ним поговорить.

— Вы ведь когда-то были нормальным человеком. Как так вышло, что вас сделали… таким?

На его лице ни один мускул не дрогнул, будто о чем-то совершенно невинном спросила. Лишь помедлил несколько секунд, прежде чем ответить.

— От прежнего меня мало что осталось, я был скорее мертв, чем жив. Восстановление должно было быть долгим и затратным, а пока лечили, и судили заодно. Подозреваю, вряд ли получилось бы закончить после вынесения приговора, слишком большая роскошь для особо опасного преступника, — сказал он равнодушно. Наверное, потому что много времени прошло, и все это его больше не задевало. Или потому что нравилось рассказывать о себе чудовищные вещи. — Меня вытащили ради этих экспериментов, в том числе моих же. И даже вернули возможность жить нормально, правда, только в пределах кальдеры.

— И это, по-вашему, нормально?

— Неплохо, — хмыкнув, уточнил он. — Я, по крайней мере, свободен и не жду выстрела из-за каждого угла.

Да уж, станешь тут социопатом… Но все-таки странно. Если его преступления были так серьезны, почему здесь к нему относятся хоть и с опаской, но все же скорее положительно? Я бы даже сказала, уважают. Или жалеют просто?

— Вас пытались убить?

— Взорвали лабораторию, когда я был внутри, — кивнул он по-прежнему безо всякого выражения эмоций. — Какой-то полоумный террорист. Факт, что там также оставался кое-кто из жертв моей жестокости, за страдания которых он якобы мстил, его не тревожил.

— А его-то хоть судили?! — возмутилась я. Не представляю, что там Тео делал с подопытными, и спрашивать боюсь, но нельзя же вот так…

— Что вы, его целиком собрать не смогли. Дивный пример самопожертвования.

— Стоило тебя оставить с дамой на пять минут — тут же принялся рассказывать мерзости, — перебил Йенс, появляясь из-за двери. — Зачем пугаешь нашу дорогую Анастасию, на ней лица нет!

— Она вовсе не напугана, — прошелестел Тео, и его ноздри чуть дрогнули. — Девушки любят всякие такие истории, тебе ли не знать.

— Надеюсь, ты обошелся без подробностей. Не будем больше об этом, друзья, с вашего позволения.

С чего бы? Сам наверняка знает их все. Неужели стыдится, что у него такой друг? Подумала — и сама себя упрекнула. Это ведь Йенс. Он всего лишь хочет оградить мои уши от описания зверств и жестокости. У них вряд ли изобрели фильмы ужасов, а новости тем более не показывают, так что дамы все еще могут себе позволить оставаться нежными и чувствительными.

На вид. А сами с тайным наслаждением сплетничают о тех мерзостях и бегают к Тео, когда стемнеет. Кстати, скоро темнеть будет очень рано и очень надолго, почти на целые сутки. Времени на все хватит…

— И все-таки этому бесчувственному господину удалось вас огорчить, — прервал мои раздумья Йенс. — Не принимайте близко к сердцу, все давно в прошлом. А сейчас мы с вами в самом тихом и мирном месте на свете. Пойдемте к нам, сыграем партеечку.