Голубка Атамана - Маша Драч

в сторону, который не выпускала из рук ровно с того момента, как вошла к Сашке домой. — Ну какой он, вкус свободы?

— Приятный, — друг улыбнулся и приставил костыли к спинке кровати. — Если честно, то надоело в больнице уже валяться. А еще нога под гипсом так чешется, что хоть вой, — Сашка засмеялся.

— Ничего. Это временные трудности, — мой взгляд упрямо потянулся к экрану телефона.

После нашей ссоры с Давидом прошло уже несколько дней. Ни звонка. Ни сообщения. Сначала я дулась, как маленькая глупая девчонка, затем плюнула на всё и первой позвонила. Давид трубку так и не поднял. Я уже сто раз успела пожалеть о том, что сказала ему в тот день. Возможно, я даже была резка. Но, с другой стороны, рано или поздно нам бы пришлось об этом поговорить.

— Может, мне тёте Ире на кухне помочь? — поинтересовалась я у Саши.

В честь выписки тётя Ира решила устроить небольшой праздничный обед. Я согласилась остаться.

— Нет, — Сашка отрицательно качнул головой. — Она никого на свою кухню не пускает. Всё сама любит делать.

— Понятно, — я осмотрела комнату друга.

Она была небольшой и очень даже уютной. На стене у письменного потёртого стола висели постеры со старыми кинолентами. На столе был установлен старый стационарный компьютер. На деревянной спинке стула висел заметно потрёпанный временем рюкзак. На подоконнике в горшке рос еще маленький фикус. Справа от дверей, на которых висела доска для дартса, стоял старый шкаф. Я сидела в кресле, расположенном напротив кровати.

Вся здешняя атмосфера была напитана энергетикой молодого парня с кипящей в жилах кровью. Лёгкий приемлемый бардак. В целом мне здесь очень даже нравилось. Чувствовалась жизнь.

— Ты сегодня какая-то особенная, — вдруг заявил Сашка, рассматривая меня, чуть склонив голову набок.

— Разве? — смущенно спросила я.

— У тебя волосы как-то иначе уложены. И это нежно-розовое платье тебе идет. Мне нравится, — Сашка взъерошил свои светлые волосы.

— Подумала, что сегодня всё-таки небольшой праздник. Выписка. Решила добавить немного красок, — я посмотрела на подол своего платья, что спускался чуть ниже колен.

Я испытывала чувство вины из-за того, что случилось с Сашей. Хотя прекрасно понимала, что не должна себя ни в чем винить. То, что случилось той страшной ночью никак от меня не зависело. Но именно вот эта иррациональная вина заставляла меня здесь находиться. Саша хотел большего. Дружба его явно не устроит. Но большего мне с ним не нужно.

Фокус моего внимания намертво прирос к Давиду. И даже, несмотря на то, что между нами почти ничего не было в физическом плане, это никак не влияло на мои эмоции и ощущения. Я уже была в этом «океане» и судорожно искать сушу не хотела.

— Спасибо, — отозвался Сашка. — Именно красок мне сейчас и не хватало, — он немного помолчал. — И почему я в тебя такой влюбленный?

Я удивленно посмотрела на друга, наивно надеясь, что ослышалась.

— Не бери в голову, — Сашка небрежно махнул рукой. — Это просто мысли вслух.

Его слова меня обескуражили. Я думала, что мы закрыли эту тему, но Сашка был бы не Сашкой, если не продолжит напирать.

Обед прошел спокойно. Тётя Ира столько всего наготовила, что еще дня на три хватит. Она расспрашивала меня насчет работы. Сашка внимательно слушал и жевал отварную картошку. Я охотно отвечала, пусть и опыт, как утверждал последний потенциальный заказчик, у меня мизерный.

Одна часть меня была полностью вовлечена в общий разговор, но другая, более значительная и крупная, мыслями находилась рядом с неживым экраном телефона. Я почти полностью выздоровела. Температуры уже не было, но нос временами закладывало. Но я всё равно чувствовала себя нездоровой. Мне до чертиков хотелось к Давиду. Так сильно хотелось, что еще немного и я могла всерьез расплакаться.

Распрощавшись уже ближе к вечеру и после трёх чашек вкусного чая с тётей Ирой и Сашкой, я села в машину. Телефон упорно продолжал молчать и в какой-то момент я поймала себя на мысли, что ненавижу этот плоский, напичканный донельзя памятью и другими штучками, дивайс.

Снова набрав номер Давида, я снова столкнулась с отсутствующим ответом. Ерунда какая-то!

Пока солнце плавно катилось к горизонту, я аккуратно въехала в свой двор. Мое сердце едва не скатилось куда-то вниз, когда я увидела знакомый массивный внедорожник, что затаившимся спокойным зверем, стоял неподалеку от моего дома. Давид находился спереди, небрежно прижавшись поясницей к капоту. Говорил с кем-то по телефону. Взгляд немного прищуренный, вдумчивый.

Я не знала, как и почему, но Давид вызывал во мне такой невероятный полярный клубок эмоций, что можно было задохнуться. Но они не разрушали меня. Не отравляли кровь и сознание. Эти эмоции раскрывали меня, дополняли.

Как только я вышла из машины, Давид тут же повернул голову в мою сторону. Кажется, он даже не договорил толком по телефону. Просто спрятал его в заднем кармане джинсов.

Сегодня настал первый умеренно теплый день. Никаких плотных свитеров и курток. Давид выпрямился и уверенным быстрым шагом направился в мою сторону. Высокий. Тёмные джинсы. Простая черная рубашка с собранными на локтях рукавами. В ускользающих лучах догорающего дня поблёскивала серебряная цепочка. И взгляд. Такой, что дыхание в клочья, а в сознании сотня фейерверков.

Какие к чёрту скандалы и обиды?! В этот момент хотелось лишь одного — прижаться к Давиду. Обхватить его руками и поцеловать так, чтобы губам больно стало. Похоже, наши желания откликнулись друг в друге, потому что Давид выплюнул жвачку и не говоря ни слова, поцеловал. Одна ладонь между лопаток и сердце почти крошит ребра в диком сокращении. Другая — на щеке, кончики пальцев почти в волосах.

Вкус мяты. Горячий язык и губы… Я почувствовала себя на своем месте и в тех руках, в которых должна быть всегда. И как я без них раньше жила? Привстав чуть на носочки, я обняла Давида так крепко, как только могла, мысленно умоляя, чтобы он целовал и целовал меня.

— Я конченый придурок, Ло, — прошептал между поцелуями Давид. — Как ты вообще меня терпишь?

У меня под коленками разлилась слабость. Приятная такая и вязкая. Если бы не Давид,