Война Владигора - Валерий Воскобойников

Птицечеловек тогда трудился на славу, терпел боль, хотя Владигор старался действовать в четверть силы, за что ему часто доставалось от Белуна. Белун придирчиво наблюдал за их занятиями и время от времени наставлял:

— Отнесись к этому, сынок, со всею серьезностью. В битвах беречь тебя никто не станет, наоборот: приложат все усилия, чтобы лишить жизни.

С тех пор Белунова наука пригождалась не раз, и самые знаменитые бойцы старались перенять кой-какие приемы у Владигора.

Звероподобный боец хотел только одного — поскорей убить князя. И если при первом сближении Владигору удалось сорвать его руки с горла, то при втором противник, переброшенный князем за спину, исхитрился хваткими и гибкими, как пиявки, пальцами вцепиться ему в глаза. Так что бой их был смертельным. Это чувствовалось и по той тишине, которая повисла над площадкой.

На этот раз противник пошел на князя согнувшись чуть ли не в три погибели, и в тот момент, когда Владигор хотел садануть ему кулаком по затылку, он успел загадочным образом перехватить его руку. И если бы Владигор не успел ударить его коленом под дых, звероподобный вывернул бы ему локоть. Но и после удара, от которого иные долго стоят, разинув искривившийся от боли рот, противник только выпустил руку князя и сразу атаковал вновь.

Такого приема в Синегорье не знал никто, кроме Владигора, да и ему он был показан когда-то под строжайшим секретом. Не дойдя несколько шагов до князя, звероподобный взревел, подпрыгнул и полетел на князя ногами вперед. Все это было проделано в одно мгновение. И если бы Владигор не знал о таком приеме, голова его, скорей всего, валялась бы отдельно от тела. Но князь успел пригнуться, и тело звероподобного стремительно пронеслось над ним. Однако противник приземлился на ноги, снова они стояли лицом к лицу. Только один был по-прежнему спокоен и сосредоточен, а лицо другого дышало такой ненавистью, что даже окружающим становилось не по себе.

И когда отец невесты попытался остановить бой, никто не удивился, — возможно, звероподобный использовал какие-то запрещенные здесь приемы. Владигор так и не понял, что толкнуло богато одетого и уважаемого в стойбище человека выйти вперед. Он произнес всего несколько слов, отчего звероподобный пришел в ярость и показал рукой на невесту. Отец ее отрицательно мотнул головой. Тогда звероподобный что-то выкрикнул и, видимо, оскорбил отца невесты. В ответ отец слегка поднял руку, словно для пощечины.

Князь между тем стоял у столба, наблюдая за происходящим.

Неожиданно для всех звероподобный схватил руку отца невесты, потянул ее на себя и вывернул, так что князь услышал хруст ломающихся костей. Отец невесты побледнел и осел на снег. Словно малого ребенка, он обхватил рукав своего мехового балахона, из которого торчал острый обломок кости.

— Ах ты, собака! — только и сказал Владигор.

Он шагнул к противнику. Этого бешеного зверя следовало унять. Пусть здесь, на чужой земле и в чужом племени, князь на положении то ли раба, то ли пленника, но такого он не терпел нигде и никогда.

Отца невесты, полуобняв, увели какие-то люди, видимо родственники, а бой уже начался снова. Только теперь наступал Владигор. Теперь он знал, какую хитрость применит, чтобы одолеть противника.

Пригнувшись, князь попытался схватить его за руки, но поскользнулся и неловко присел на четвереньки.

Из толпы раздался тяжелый вздох. После того, что учинил звероподобный, ему уже мало кто сочувствовал. Возможно, в князе даже видели справедливого мстителя. И вот мститель неожиданно совершил нелепую ошибку. Казалось, судьба иноплеменника была решена. Оставалось одним ударом добить его.

Звероподобный, победно оскалившись, занес ногу для удара. Этого-то князь только и ждал. Словно могучая пружина, распрямилось его тело, и страшный удар головой в пах заставил звероподобного согнуться от боли, а следующий удар ногой в подбородок опрокинул его на снег.

Владигор встал над ним. Ему не хотелось убивать даже этого зверя, хотя он имел на это сейчас все права.

Собравшиеся несколько мгновений молчали, видимо приходили в себя от неожиданного исхода поединка, а потом радостно загоготали.

На середину площадки вышел Кеулькут, а у столба опять появился хромой переводчик.

Барабанщик ударил в барабан, потом посмотрел куда-то в сторону и в ужасе закричал. Теперь его барабан бил громко, тревожно и быстро. Все, забыв о поединке, тоже повернули головы.

С той стороны, куда они смотрели, приближались всадники. Только не на лошадях они мчались, а на здоровенных лосях. И, судя по всему, были они врагами здешнего народа.

УМНЫЙ И СИЛЬНЫЙ

Кеулькут, мгновение подумав, схватил Владигора за руку и тоже устремился к чуму. Оттуда кто-то уже выносил оружие, и среди всяческих ножей Владигор увидел собственные нож с мечом.

Пожалуй, это был самый удобный момент для бегства: вооружиться своим мечом, прихватить нож и в суматохе исчезнуть.

А потом отыскать Лиходея и Млада, которые наверняка бродят где-то неподалеку.

Не успел князь это подумать, как увидел отца невесты. Рука безвинно пострадавшего уже висела на перевязи. Неожиданный поворот событий заставил его выйти из чума, где он, должно быть, лежал на шкурах и стонал от боли. Он окликнул Кеулькута и подтолкнул к нему свою дочь, но смотрел при этом на Владигора. Князь понял, что именно к нему относится просьба защитить девушку. Он согласно кивнул и жестом показал, что и самого отца невесты он готов защитить. С этим согласился и Кеулькут.

Все взрослые жители стойбища — и мужчины и женщины, — расхватав луки, выстроились в несколько рядов, чтобы отразить атаку всадников. Владигору тоже вручили лук, но какой-то слабенький. Князь огляделся и среди бесхозных луков, валявшихся возле чума, нашел себе подходящий, большего размера. Не перестреляли бы друг друга, подумал он, увидев, что задние целят едва ли не в затылки передним.

Но жители стойбища действовали разумно. Каждый, стоящий в первом ряду, пустив стрелу во всадников, присел и стал вновь натягивать лук. А в это время стреляли те, кто стоял во втором ряду.

Князь выпускал одну стрелу за другой, не пригибаясь, и с удовольствием отметил, что от его стрел уже четвертый всадник свалился на снег. Это отметил и Кеулькут, он даже крикнул что-то похвальное.

И все же всадники приближались. «Пора браться за копья! Да и шесты с крючьями тоже неплохо бы иметь!» — подумал Владигор.

Он оглянулся. За его спиной стояла юная девушка. Отец ее, поддерживая здоровой рукой сломанную, тоже был рядом, его лицо побелело от боли. Владигор крикнул Кеулькуту, что пора выстраиваться с копьями. Но тот не понял. И тогда Владигор, жестами показав жителям стойбища, что надо делать, начал выстраивать мужчин, а женщин оставил с луками. Приказал им, выпустив по последней стреле, спрятаться за мужскими спинами. Удивительно, что его охотно слушались. Да и не могли, скорей всего, не слушаться. Он распоряжался привычно и умело, и люди это сразу поняли. Отец невесты уже пришел в себя от боли и тоже крикнул, чтобы люди племени повиновались приказам чужеземца.