Литературная Газета 6403 ( № 6 2013) - Литературка Литературная Газета

Но девушка вынула фигу -

и это был полный облом!

Ироническая проза

Ироническая проза

* * *

В Китае жил Дэн Сяопин,

Три жизни прожил он, считай,

Поскольку был он важный чин

И пил лишь водку "Маотай".

Другие пили самогон,

Ведь был их заработок мал,

И ежедневно миллион

От отравленья помирал.

И тут же миллионов пять

На смену им рождалось вновь,

Чтоб неуклонно проявлять

К стране и партии любовь.

Был невелик доход того,

Кем не заслужен важный чин,

Ведь думу думал за него

В Пекине вождь Дэн Сяопин.

А чтобы вождь сумел понять,

Как сможет расцвести Китай,

Он должен чаще отдыхать

И пить под вечер "Маотай".

Порой проблема так остра,

Что весь сознательный Китай

Поймёт вождя, коль он с утра

Уже налёг на "Маотай".

А впрочем, понимать вождей -

Не дело нашего ума.

Они для нас, простых людей,

Духовность высшая сама.

Но знал китайский гражданин:

Трудись - и вызовет в Пекин

Тебя сам вождь Дэн Сяопин

И, как уж ты ни возражай,

Он скажет сам тебе: "Чин-чин" -

Разлив по рюмкам "Маотай".

Андрей ДОБРЫНИН

Как стать неписателем

Как стать неписателем

ПЕРЕСМЕШНИК

Ваш корреспондент в гостях у известного неписателя Н.Н. Имя и фамилия намеренно опускаются, так как упоминание в СМИ противоречит его принципам. Итак:

- Как вам удалось стать неписателем? - не мудрствуя лукаво, спрашиваю о главном.

- Вопрос, конечно, интересный, - изрекает мой собеседник. И, поразмышляв, признаётся: - За последние десять лет я не написал и не опубликовал ни строчки.

- Как?! - невольно вскрикиваю, не веря своим ушам. - Так уж прям и ни одной?

- Ни од-ной! - отрезает мужественный первопроходец.

- Но, согласитесь, это невозможно!

- Клянусь!

- Выходит, все романы, повести и рассказы, что могли быть вами написаны и опубликованы, так и[?]

- [?]не увидели свет, - договаривает он за меня. - Представьте себе.

- Как это было, наверное, непросто? - произношу, отдавая должное его подвигу.

- Да уж! Примерно так же, как отказаться от алкоголя и курения, вместе взятых, - поясняет гений молчания. - Случалось, висел на волоске, но[?]

- Поразительно! - не могу скрыть восхищения. - В наше время поголовной тяги к сочинительству[?] А вас не точит червь честолюбия?

- Моя внутренняя фауна в порядке.

- И вы никому не завидуете?!

- А кому, собственно? - слегка дивится титан нелитературной мысли.

- Ну как кому? Тем, кто пишет, издаётся, переиздаётся[?]

- Я им сочувствую.

- Но всё же, - не могу взять в толк, - как вам удаётся не брать в руку пера? День за днём[?] и ни строчки?!

- Честно говоря, я и сам не знаю, - признаётся маститый неписатель. - Я же сказал: было время - висел на волоске, но[?] Бог миловал.

- Нет, вы гигант! Человечище! - невольно вскрикиваю.

- Ну что вы! - тушуется мастер не сюжетной, не бессюжетной прозы. - Задатки не писать есть у каждого. Надо лишь упорным трудом развивать их, развивать[?] И неустанно, капля по капле выдавливать из себя тягу к чистому листу, пока совсем не отучитесь марать бумагу.

- Не чувствуете ли вы одиночества, когда всяк, кому не лень, скрипит пером и насилует компьютер: стихи, повести, мемуары[?]

- Вы правы, - откровенничает последний из могикан.- Нас единицы, но, чтобы выжить, мы намерены объединиться.

- То есть?

- Учредить Союз неписателей. Или - СНеп.

- Любопытное начинание. И каковы же будут условия приёма в новый союз?

- Ни одной публикации, ни одной рукописи в столе. И без замыслов, понятное дело, без замыслов!

- А как с теми, кто, был грех, пописывал, но потом[?]

- Чистосердечное раскаяние будет, конечно, учитываться при приёме в нашу организацию, - сразу посуровел мэтр начинания. - Кроме того, мы планируем областные, зональные, а затем и республиканские семинары, где будем по крупицам собирать и обобщать опыт: как победить в себе неодолимое желание писать и публиковаться.

- Что бы вы посоветовали начинающим авторам?

- Не начинать.

- А тем, кто уже начал?

- Не продолжать.

- Ну а если писатель плодовит, к тому же при литературных чинах, регалиях...

- Тяжёлый случай! - вздыхает Н.Н. - Запретительные меры не помогут, просветительные тем более.

- Где же выход?

- Думаю, их следует окружить вниманием и заботой, - тепло улыбается наставник заблудших. - Потерянное поколение, пусть тешится иллюзией величия.

- Допустим. Но как быть со всей этой литературой? Так сказать[?]

- До предела отжать - и воду слить, - решительно заключает автор незадуманных и ненаписанных эпических полотен и бесчисленных миниатюр.

- И что же останется? - восклицаю, рискуя прослыть непроходимым тупицей.

- Что уж останется, - скупо роняет знаменитый нероманист, неновеллист, неэссеист. И барабанит пальцем по циферблату своих часов: время!

Попрощавшись с Н.Н., невольно чешу затылок: ну как это, в самом деле: день за днём[?] и ни строчки? Как это?!.

Владимир КАДЯЕВ,

САРАТОВ

Замуж за президента

Замуж за президента

К ДНЮ СВ. ВАЛЕНТИНА

К мерчендайзеру Лёшке Златовонову пришла любовь в лице и в пышном теле Сони Колбасюк, преуспевающей модели фирмы женского нижнего белья.

- Будьте моей! - сказал пылко ей Златовонов, вложив в эту короткую фразу всю свою неземную страсть.

- Если я за кого и выйду замуж, то только за кинорежиссёра!

Златовонов был человеком действия. Он забросил профессию мерчендайзера и поступил на курсы режиссёров. Снял фильм, другой, третий. Создал собственную киностудию - "Златовонов-продакшен". Через пару лет его имя замелькало в светской хронике, а ещё через пару и фамилия замелькала. Его красное лицо украсило обложку журнала "Кино", а всё остальное украсило страницы журнала Playgirl.

- Будьте моей в конце-то концов! Ну что за дела? - буркнул он Соне Колбасюк, тыча ей в руки журнал "Кино" со своей рожей на всю обложку.

- Если я за кого выйду замуж, то только за банкира, - гоготнула игриво Соня и, крутя бёдрами, удалилась с преуспевающим банкиром Ковнюком.

Продал Лёшка Златовонов киностудию. Занял денег у союза кинематографистов и открыл свой первый банк. Потом второй, третий. Стал, как заведено у олигархов, ездить с девушками в Куршевель. А всё Соню Колбасюк забыть не может.

- Ну, будьте же вы моей, ёлы-палы! Что вы меня за лоха держите! - мямлил он, плетясь за ней по подиуму.

- Если я когда-нибудь и отдам кому-то свою красу, то это будет только чемпион мира по боксу. Верно, милый? - она красиво потёрлась о крупного мужика с короткой стрижкой и неандертальским лицом. Звали того парня Николаем.

Продал Златовонов свои банки и стал тренироваться три раза в день. Через год побил братьев Кличко одновременно, ещё через год завалил во втором раунде Николая Валуева, ещё через год зачем-то на всякий случай Дольфа Лундгрена, Марата Сафина, Карпова, Каспарова, Марадонну, Мадонну и ещё пять каких-то случайных молдавских гастарбайтеров.

- Ну, это слышь, Соня, я как бы уже всех побил[?] - мычал Златовонов в замочную скважину Сониной квартиры. - Чё ты тянешь-то[?] Мочи моей уже нет!

- Вот если бы ты был президентом. Я бы тогда стала первой леди! - мечтательно произнесла Соня.

Все гонорары потратил Златовонов на избирательную кампанию. Купил собаку, фамилию сменил на более благозвучную в угоду имиджмейкерам. Через пару лет избрали его единогласно президентом. Понравился электорату этот спортивный, подтянутый, целеустремлённый парень. С таким никакой кризис не страшен! И так его втянула его эта политическая жизнь, так ему понравилось вытаскивать страну из глубокой экономической пропасти, что за делами, брифингами, переговорами, новогодними обращениями к народу по телевидению, забыл он как-то о Соне. Но однажды тёплой летней ночью его беспокойный президентский сон прервал настойчивый телефонный звонок. Он отложил в сторону ядерный чемоданчик и поднял трубку. Кто-то учащённо и взволнованно дышал в трубку.