Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки - Анатолий Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такая «универсальность» знаний — огромное подспорье в работе разведчика, тем более по НТР.
«Важан» не мог жить спокойно, пока существует угроза возрождения «коричневой чумы», унесшей в годы войны все его еврейское семейство.
— Анатолий, неонацизм недооценивают. И вы, советские, тоже. Придет время, и в вашей стране появятся молодые сторонники Гитлера.
— Только не в нашей. Мы помним войну…
Я спорил с «Важаном», но жизнь очень скоро дала мне понять, что моя страна так же мало защищена от неонацистских проявлений, как и любая в Европе и вне ее. «Важан» был прав: «чума» бродит по миру.
— Ваша коммунистическая партия, — говорил он, — может кому-то нравиться или нет, но она сделала главное — организовала победу над Гитлером.
И мы чокались легким рейнским вином — другого «Важан» не признавал.
— В моем окружении есть политики и банкиры, бизнесмены и специалисты, но часто они упрощают угрозу неонацизма.
— Конечно, Жан, — высказывался и я, — самоуспокоение Запада и желание натравить Гитлера на СССР стоило жизни пятидесяти миллионам.
— В твоем лице я благодарю твой народ за защиту людей нашей маленькой Земли от фашизма…
Это была старая тема в наших беседах: Земля беззащитна перед угрозой безумного поведения людей, а с приходом в наш дом авиации она «уменьшилась» в размерах.
Забегая вперед, скажу, что в августовские дни шестьдесят восьмого года, когда начались «чешские события», я виделся с «Важаном» и прочел в его глазах печальный укор:
— Скажи мне, Анатолий, почему именно на танках вы вошли для спасения своих завоеваний в Европе?
Что я мог ответить старому человеку, жизненный опыт которого был велик по сравнению с моим? Мне не хотелось думать и говорить в защиту действий своего правительства, как нас инструктировали в посольстве.
Информация изобретателя-одиночки стала поступать ко мне вместе с образцами пластин для бронежилетов, которые «Важан» разрабатывал по заказу ФБР, ведя переговоры с КККП.
Однажды «Важан» упомянул о работе над тканью для специальных противопожарных скафандров — это якобы было задание военно-воздушных сил США. Я обратил внимание на характеристики ткани: возможность работы в горящем жидком топливе из авиационных двигателей. «Важан» только что приступил к работе по заказу.
Перед отъездом на Родину я договорился встретиться, если окажусь в Канаде снова. А предпосылки к дальнейшей работе в этой стране были.
Менее всего мне была знакома технология получения сырья для электронных элементов — транзисторов, интегральных схем и, тем более, твердотельных генераторов.
Когда в поле моего зрения появился бывший гражданин СССР — специалист в области производства высокочистых материалов для электроники, я воспользовался консультациями инженеров-стендистов из раздела «Электроника» в нашем павильоне. Один из них подсказал мне три направления советских интересов в этой области, точнее, наших узких мест: получение сверхчистого сырья, очистка воды для этих целей, испытание изделий из этого сырья.
Канадского специалиста я назвал «Турок» — его родные сколько-то столетий назад были выходцами из Турции. Перед войной он был активным комсомольцем в одной из советских республик, присоединенных к СССР, ушел на фронт добровольцем, затем плен и работа на немецких заводах.
После прихода в Германию Красной Армии «Турок» работал вольнонаемным в одной из воинских частей советской оккупационной армии казначеем. Он очень хотел возвратиться домой, но судьба предостерегла его — может быть, от сибирского ГУЛАГа.
Офицеры части возвращались из отпуска в Союзе и рассказали «Турку», что бывшие пленные после возвращения в Россию вновь оказываются за колючей проволокой, ибо по законам военного времени приравнивались к предателям. Один из его хороших знакомых офицеров не советовал «Турку» возвращаться на Родину.
И тот подался на Запад. Я попросил Центр проверить сведения и получил подтверждение: факты полностью совпадали. Более того, «Турок», бежав на Запад, оставил деньги кассы полностью вместе с письмом, объясняющим причины ухода.
Когда я услышал от «Турка» его историю, всей душой понял мотивы побега. Деревня и так лишилась в войну мужиков, а тут новое государственное наказание. Наше сельское хозяйство начало разрушаться не в результате «неверных» действий Никиты Хрущева, а раньше, когда в деревне каждый третий был или убит, или покалечен войной, или побывал в плену — работников не осталось. По-настоящему колхозы в большинстве районов России так и не смогли поднять. В стране праздновали «День металлурга», «День химика», «День учителя» и так далее, но не было «Дня колхозника». Не было до середины шестидесятых годов.
После бегства у «Турка» были трудные месяцы инфильтрационных лагерей в американской зоне оккупации и, наконец, приезд в Канаду. Здесь, на шахтах провинции Манитоба, он несколько лет и работал. Об этом времени он не любил рассказывать — труд был не только тяжелым, но и унизительным. Типичная судьба эмигранта из Европы.
Вырвавшись из цепкой и жесткой системы низкооплачиваемого труда, «Турок» закончил технический колледж и стал работать специалистом по электронике, поступил на работу в престижную фирму.
Наш контакт с «Турком» начался с его интереса к Родине. Человек пытливого ума, он быстро понял мой интерес к его личности, как носителя информации. Он подсказал кое-что по технологии производства сверхчистых материалов, в том числе с использованием ионообменных смол для очистки воды. Для работы с ним я получил из Центра вопросы, которые он осветил, правда, устно. Поведал «Турок» и о новых тестерах для проверки интегральных схем.
В шестьдесят восьмом году, когда я восстановил с ним контакт в Оттаве, «Турок» откровенно признался, что считает работу со мной опасной. Нет, он не сказал, что его персоной заинтересовалось КККП, но я почувствовал в его словах предупреждение: пока было время «Экспо», он мог не докладывать о контактах с советскими людьми, но теперь… Я спросил его:
— Есть трудности на работе?
— Пока нет, но могут быть…
— Какого характера?
— Ты же знаешь: я давал подписку-обязательство, в котором одним из пунктов было требование докладывать о всех контактах с советскими людьми. Моя фирма работает по заказам канадского министерства обороны и для США.
— А был ли уже подход к тебе со стороны спецслужб?
— Пока — нет. Но все идет к тому. Я чувствую это по поведению руководителя отдела кадров.
Я не думал, что «Турок» блефовал. Наши отношения были искренними. Терять его не хотелось. Понял я и другое: он не хотел участвовать в игре против меня, занимавшегося особой неофициальной деятельностью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});