Отец Иоанн Кронштадский (Том 1) - И.К.Сурский

- Но вот, батюшка, - продолжает совопросник, - еще особенно тяжелое состояние уныния я переживаю при виде торжествующего зла.

- Вот это другое дело. Это поистине тяжело переживать: подобное состояние и мне приходится часто переживать. Тут нужно укреплять себя молитвою и твердо верить, что Господь силен даже самое зло обратить, Ему одному ведомыми путями, на добро.

После этого батюшка имел время вести частную беседу о современном пастырстве и его задаче. Он говорил, что дело пастырства в настоящее время затрудняется все более и более; борьба пастыря постепенно становится все более утонченною, и тем более пастыри должны быть на высоте своего призвания. Пастырь в своем настроении должен всецело отрешиться от всяких себялюбивых настроений, должен уподобиться библейским пастырям в их «стоянии в духе». Для этого пастырям необходима полная осторожность и сосредоточенность, всегдашнее распятие себя ради своей паствы.

Разговор далее перешел на современную жизнь. Батюшка обратил внимание на настроение современного общества. «Удивительная болезнь явилась нынче, - это страсть к развлечениям. Никогда не было такой потребности к развлечениям, как нынче. Это прямой показатель того, что людям нечем стало жить, что они разучились жить серьезною жизнью, трудом на пользу нуждающихся и внутреннею духовною жизнью, и начали скучать! И меняют глубину и содержание духовной жизни на развлечения! Какое безумие! Точно дети лишенные разума! А между тем развлечение - это уже общественный порок, уже общественная страсть! Вот куда должно пастырям направить свои силы; они должны внести в жизнь утраченное ею содержание, возвратить людям смысл жизни. Но, конечно, пастыри должны сами себя к тому подготовить...

Пастыри должны от этих пагубных развлечений охранить и наш народ. Он пока не знает еще развлечений: народ знает честный, здоровый труд, он знает праздник, - день отдыха и молитвы. А ему вместо отдыха предлагают развлечение, часто нескромное, вредное! И сколько же у людей должно быть самообольщения, чтобы свои испорченные вкусы прививать народу, но своим бессмысленным взглядам переделывать жизнь.

Пастыри должны быть на высоте своего призвания!

Эти простые и на первый взгляд «случайные» беседы о. Иоанна с пастырями мы считаем вообще чрезвычайно ценными, а особенно в наше время всеобщего распада, падения, пленения нас злом, изгнания из родной страны. О. Иоанн оставил после себя неиссякаемое духовное богатство в виде своих книг («Моя жизнь во Христе») и проповедей, напечатанных в нескольких томах. Но если бы даже все эти произведения ныне были бы всем доступны, то и тогда эти две живые беседы прекрасно дополняли бы творения угодника Божия, которым прославил Господь Святую Русь накануне ее тяжких испытаний. Ни одно слово столь великого для нас человека, как о. Иоанн, не может быть лишним, не должно быть забыто и пренебрегаемо, тем более слово, сказанное им русским пастырям, убеленным сединами, в наставление и не просто, не случайно сказанное, а по велению Божию, как засвидетельствовал сам отец Иоанн.

Архиепископ Дамиан

ГЛАВА 48

о.Иоанн - провидец будущего

Домовладелица гор. Орла Евдокия Николаевна Пастухова, проживающая ныне в гор. Белграде в Югославии, в Профессорской колонии, по Венизелосовой ул. в доме № 34, рассказала мне следующий случай провидения отцом Иоанном будущего.

«Овдовев, я жила в гор. Орле, где имела большой дом с надворными постройками.

Случилось, что одновременно пустовали 5 квартир.

Обстоятельство это причиняло мне полное разорение, ибо все равно приходилось исполнять требования полиции: о ремонте дома и построек, о починке мостовой и панели, об уборке и вывозке снега и т. п.

Наконец нашелся доктор, который стал вести переговоры о сдаче ему квартиры за 100 р. в месяц, что меня очень радовало, т. к. это был выход из тяжелого положения.

В это время случилось мне поехать в Кронштадт к о. Иоанну, у которого я многократно бывала и который останавливался у меня, когда бывал в Орле.

О. Иоанн спросил меня: «как поживаешь?» Я подробно рассказала ему положение вещей с домом.

На это о. Иоанн сказал мне: «откажи доктору».

Я стала возражать: «как же, батюшка, ведь это единственный выход из положения». На это о. Иоанн опять сказал: «Нет, откажи!»

Я не осмелилась больше возражать. Вернувшись в Орел, я рассказала это брату, сказав ему, чтобы написал доктору отказ.

Брат мой начал со мною спорить и возражать. Я же, несмотря на это, послала доктору отказ. Доктор пришел сам, чтобы убедить меня сдать ему квартиру, но я осталась непреклонной. Поступила я так потому, что была убеждена, что о. Иоанн повторил мне два раза, чтобы я отказала, не от себя, а будучи научен Духом Святым, обитавшим в нем.

Вскоре после этого, в день Святой Троицы, я сидела на скамейке в городском саду. Ко мне подсел Городской Голова Димитрий Семенович Волков и говорит: «в гор. Орел прибывает на постоянное квартирование Можайский полк. Сюда прибыл Начальник Дивизии. Квартирная Комиссия предполагает снять весь ваш дом со всеми надворными постройками под штаб и другие надобности полка, прошу вас пожаловать в Городскую Управу для переговоров».

Я явилась в назначенное время в Городскую Управу и сдала свой дом с постройками Можайскому полку по контракту на 5 лет за хорошую плату и полк принял на себя все расходы по ремонту построек, по исправлению и перестилке мостовой и панелей, по уборке и вывозке снега и т. п., так что я никаких расходов и забот по дому не несла. Полк платил аккуратно в сроки и по истечении срока контракта возобновлял таковой на новый срок и прожил у меня четверть века вплоть до большевистского переворота.

При сооружении Иоанновского монастыря, делали пристройку жилого корпуса. Приехавший как-то о. Иоанн посетил постройку и сказал: «Прибавьте, прибавьте для Лесненских монашенок». Никто ничего не понял, но воля о. Иоанна была исполнена и пристройка была увеличена.

И что же, через несколько лет после кончины отца Иоанна, во время Германской войны, после эвакуации западного края, где находился Лесненский монастырь, часть сестер его, в числе 40 человек нашли себе приют в пристройке Иоанновского монастыря.

Тогда только вспомнили пророческие слова о. Иоанна и поняли к чему он это сказал.

Это рассказ вышеупомянутой инокини Лесненского монастыря Параскевы П., находившейся в числе этих 40 сестер и прожившей в Иоанновском монастыре несколько лет.

Отсюда совершенно очевидно, что Дух Святый открыл о. Иоанну то, что должно было случиться через много лет.

ГЛАВА 49

Предсказание о.Иоанна о лютой смерти Льва Толстого

Я сам многократно слышал проповеди о. Иоанна, в которых он громил Льва Толстого и предсказывал ему лютую кончину, что напечатано также во многих местах творений о. Иоанна.

И действительно, люта была кончина Льва Толстого. Проживающий в Белграде в Югославии чиновник русской полиции рассказал мне подробности смерти Толстого, которые стали ему известны по службе его в том районе, где жил и умер Толстой.

Привожу эти сведения.

Как местная администрация, так и ряд посторонних любознательных лиц немедленно приступили к выяснению загадочных обстоятельств смерти Толстого.

Результат расследования дал следующие точные данные:

Граф со станции Козельск нанял ямщика и поехал к сестре монахине в Шамардин женский монастырь, лежащий в 18 верстах от Оптиной Пустыни и в 22-х от гор. Козельска. Сестра и все монахини были поражены приездом графа, почему несколько близких монахинь пришли в келью сестры графа.

По словам келейницы и пришедших монахинь граф рассказал сестре следующие ужасы. Последнее время рассказывает граф, мне не дают покоя ни днем, ни ночью какие-то страшные чудовища, которых я вижу, а другие не видят. Эти чудовища угрожают мне и вид их приводит меня в ужас и трепет. Я пригласил к себе соседних священников. Двое отказались приехать ко мне, а третий приехал, но я его не успел встретить, так как домашние мои ему отказали и он уехал, по этой причине я и бежал из дома тайком.

Как сестра, так и другие старые монахини ему объяснили, что это дьяволы, которые почуяв приближение его смерти окружили его, чтобы завладеть его душой. Тут же все монахини советовали и просили его ехать в Оптину Пустынь раскаяться в богоотступничестве и просить монахов принять его вновь в лоно православной церкви.

Увещания монахинь так подействовали на графа, что он расплакался и немедленно на тех же лошадях поехал в Оптин монастырь.

По словам коридорных монахов монастырской гостиницы граф был бодр и из гостиницы свободно поднимался на высокую гору, где стоял монастырь.