Рожденные убивать - Джон Коннолли

Семья Луизы — Даутривзы — прибыла из Восточного Техаса и принадлежала к общине Южных баптистов. По воспоминаниям членов семьи, они полностью поддерживали ее решение выйти замуж за Фолкнера, которому было всего девятнадцать, когда они познакомились, считая его удачливым, хотя он и не принадлежал к баптистам. После свадьбы прямых контактов между Луизой и ее семьей почти не было, и родственники говорят, что связь совсем прекратилась, как только она уехала на Орлиное озеро.

Лично я считаю, что, по-видимому, ее уже нет в живых.

Книга 2

Судья не проповедник,

потому что он — твой судья.

Глава 12

Рейчел уже была дома, когда я вернулся после встречи с Мики Шайном. Она чмокнула меня в качестве приветствия.

— Хорошо прошел день? — спросила она.

Учитывая обстоятельства, оценка «хорошо» была, возможно, самой нейтральной.

— Я обнаружил кое-какие вещи, — ответил я сухо и спокойно.

— Угу, плохие или хорошие?

— Ну, из плохих скорее, но ничего общего с моими подозрениями.

Она не спросила, хочу ли я поговорить об этом еще. Иногда меня поражало то, что Рейчел прекрасно понимала меня, а вот я едва ли вообще знал ее. Я смотрел, как она открыла сумку и достала один из своих блокнотов на пружинке, откуда извлекла одну отпечатанную страницу.

— Я не думаю, что то, о чем я собираюсь сказать тебе, может быть расценено как хорошая новость, — сказала она. — Ребята в химическом отделе исследовали эту визитную карточку. Они прислали мне результаты по электронной почте. Они не стали звонить, потому что по телефону было сложно объяснить некоторые детали.

— И?

— Карточка пропитана специальным раствором — кантаридином, концентрированным кантаридином, — продолжила она. — Он иногда используется в медицине, чтобы вызвать ожог. Часть верхнего правого уголка была покрыта тонким слоем воска, предположительно для того, чтобы мистер Падд мог держать ее, не опасаясь за собственную кожу. Как только ты взял ее в руки, у тебя поднялась температура, а влага на твоих пальцах активировала кантаридин, и ты начал покрываться ожогами.

Я задумался.

— То есть он использовал какой-то медикамент для карточки... — начал я, но Рейчел покачала головой.

— Нет, я сказала, что он использовался в медицинских целях, но субстанция на карточке была очень необычной формой этого яда, которая могла быть изготовлена, согласно мнению эксперта, который изучал его, каким-то токсикологом, специалистом по ядам. Это яд жука, вызывающий ожоги. Человек, который дал это тебе, должен был добыть подобный яд, затем увеличить его концентрацию, и уже после этого нанести его на визитку.

Я вспомнил улыбку мистера Падда, когда я взял карточку в руки.

— Вы также вызываете раздражение, но об этом визитка тоже умалчивает.

— Напротив, она говорит обо мне все. Боюсь, вы не совсем правильно ее прочитали.

Я также вспомнил об Эпштейне и субстанции, которая была введена ему в виде укола.

— Если он извлекает этот яд из жуков, то, я предполагаю, он может добывать и другие типы ядов, не так ли? — спросил я Рейчел.

— Какие, например?

— Ну, может быть, паучий яд?

— Я позвонила в лабораторию после того, как получила это сообщение, чтобы уточнить одну-две детали о процессе изготовления, так что я не вижу оснований, почему бы нет. Как я поняла, на насекомых воздействуют электрошоком, который заставляет их выпустить яд. Однако добыча ядов из пауков — несколько более сложная процедура. Паук должен находится в покое, обычно его охлаждают с помощью углекислого газа, а затем помещают под микроскоп. В момент испуга он производит очень небольшое количество яда, который нельзя собрать. Ты всегда можешь напугать отдельного паука три или четыре раза перед тем, как отпустить его на волю за ненадобностью.

— То есть нужно очень много пауков, чтобы добыть достаточную дозу яда?

— Возможно, — ответила она.

Я представил себе, сколько же пауков надо было подкармливать и выпасать для того, чтобы убить Джосси Эпштейна. Я также подумал, зачем кому-то понадобилось этим заниматься. В конце концов, было бы гораздо проще и менее подозрительно просто убить Эпштейна каким-нибудь привычным способом. Потом я вспомнил Элисон Бэк и представил, что она должна была чувствовать, когда пауки набивались ей в рот и смыкались вокруг нее в маленьком замкнутом пространстве машины. Я вспомнил выражение глаз Мики Шайна, когда он рассказывал мне о пауках в ванне, и раны от их укусов на его теле. Мне припомнились и мои ощущения, когда вдруг кожа стала стремительно покрываться волдырями и тонкие волосатые пальцы мистера Падда царапнули мою руку.

Он сделал это, потому что это было развлечением, потому что ему было интересно увидеть эффект собственными глазами. Он сделал это потому, что ужас от нападения маленьких, темных, прожорливых тварей, многоногих и многоглазых, мог испугать его жертвы гораздо больше, чем пули или нож, и все это делало их страдания мучительными. Даже Эпштейн, который умер от укола, почувствовал что-то сродни этому ужасу, и его мускулы застыли в спазме, а дыхание прервалось, когда сердце совершало последние удары.

Это тоже было знаком, я был уверен. И единственный человек, которому предназначалось это сообщение, был Джек Мерсье. Эпштейн и Бэк были на фотографии в его кабинете, юридическая фирма Уоррена Обера подготовила юридическое обоснование жалобы Эпштейна в инстанции по поводу освобождения от налогов, предоставленного Братству. Я понял, что мне надо вернуться в Мэн и что смерть Грэйс Пелтье каким-то образом связана с теми действиями, которые были предприняты ее отцом и другими против Братства. Но как мог Падд и те, кто помогал ему, узнать, что Грэйс Пелтье фактическая дочь Джека Мерсье? Оставался открытым и вопрос о том, как женщина, изучавшая историю давно исчезнувших религиозных групп, могла дойти до попытки прижать к стенке руководителя Братства. Я мог найти только один ответ: кто-то направил внимание Грэйс Пелтье на Братство, и она умерла из-за этого.

Я пытался дозвониться Мерсье снова, пока Рейчел отправилась в душ, но опять попал на ту же служанку, которая обещала, что сообщит мистеру Мерсье о моем звонке. Я попросил соединить меня с Квентином Харрольдом и был также проинформирован, что в данный момент с ним нельзя связаться. Я был готов швырнуть свой мобильник на пол и растоптать его, но решил, что он мне еще понадобится, и, несколько успокоившись, швырнул его на диван. В общем-то мне нечего было сообщить Мерсье, или, точнее говоря, ничего такого, что бы не было ему известно. Я просто не люблю, когда меня держат в неведении, в то время как мистер Падд незаметно присутствует где-то рядом.

Но была и еще одна причина, о которой я мог судить по изощренным методам убийства, к которым прибегал мистер Падд. В основе их лежал некий принцип, корни которого скрывались в глубине прошлого и в других, более древних традициях.

Это была вера в то, что пауки — стражи потустороннего мира.

Театр Ванг на улице Тремонт был одним из самых красивых театров на Восточном побережье, а Бостонский балет — великолепной труппой, насколько я мог судить с моим очень ограниченным опытом в этой области, так что сочетание того и другого заслуживало внимания, особенно в день премьеры. Когда мы проходили через площадь Бостон Коммон, какая-то группа из окна радиостанции колледжа Эмерсона исполняла свои песни. Толпа, направляющаяся к театру, ненадолго замирала, чтобы разглядеть лицо певца.

Мы вошли в вестибюль, отделанный мрамором и золотом, миновали прилавки, торгующие сувенирами и памятными предметами с изображениями Клеопатры, а также книгами. Наши места были в амфитеатре, налево от оркестровой ямы, так что никто не мешал нам хорошо видеть сцену. Красно-золотой декор театра был почти так же пышен, как и декорации на сцене, придавая всему действию оттенок декаданса.

— Знаешь, когда я сказал Эйнджелу, что мы собираемся сюда, он спросил меня, уверен ли я в том, что не гомосексуалист, — шепнул я Рейчел на ухо.

— И что ты ответил?

— Я сказал ему, что не танцую в дурацком балете, а всего лишь собираюсь его посмотреть.

— Стало быть, я всего лишь средство убедить тебя в твоей гетеросексуальности? — поддразнила она.

— Да, причем очень приятное средство...

Справа, чуть выше меня, в одной из лож, обращенных к фронтону театра, появилась знакомая фигура. Аль Зет двигался медленно, не спеша располагая свое тело в кресле и проверяя слуховой аппарат. Позади него Томми Цати держал пальто хозяина, затем он налил стакан красного вина для босса и занял место за его спиной.

Театр Ванг — очень демократичное место, здесь нет закрытых лож, но некоторые более уединенные, чем другие. Место, где расположился Аль Зет, было известно как ложа Ванг; она была частично закрыта колонной, хотя при этом оставалась открытой справа, со стороны прохода. Остальные места в ложе были свободны: в день премьеры Аль выкупил ее всю.