Бег по кругу - Мария Кокорева (Муффта)

Опустив ладони, я начала, чуть поглаживая, сдвигать полотенце вниз. Мужчина издал низкий горловой рык и в ту же секунду перехватил обе мои руки своей и, высоко подняв их, зафиксировал над головой, не давая вырваться.

— Нет, сегодня главный я… — пробормотал он. Но я решила не сдаваться, чуть повела бедрами и еще сильнее выгнулась, прижимаясь к его сильному телу. Дима чертыхнулся, и его пальцы проникли в меня — резко, грубо, наказывая за то, что он не может контролировать себя рядом со мной. Я вскрикнула от острого наслаждения, чувствуя, что край уже близко, и стараясь продлить сладкое мгновение, не дать ему то, чего он требовал, что сейчас так бесцеремонно брал. И я извивалась, насаживаясь на его пальцы уже слабо понимая, что происходит, чувствуя, как влаги между ног становится все больше.

— Дай мне… — прохрипел Дима и, не закончив фразы, впился в мои губы яростным поцелуем.

Хотя, я бы не решилась назвать это поцелуем. Он жестко сминал мои губы, кусал и тут же зализывал место укуса, рыча от дикого удовольствия.

Наконец-то его губы на моих, я думала, что этого уже никогда не произойдет.

Этот поцелуй стал спусковым крючком, точкой невозврата, за которой не было ничего, кроме выжженной земли.

В Диминых ласках не осталось и следа нежности, лишь похоть: неуправляемая, животная, сумасшедшая. Она захлестнула нас обоих, лишая остатков здравого смысла.

Дима нещадно брал, продолжая больно сжимать мои запястья, грубо проталкивая пальцы между влажных бедер, шире раздвигая ноги, не заботясь о том, что может причинить мне боль.

А я послушно отвечала на поцелуй, не уступая в неистовой страсти своему демону. Я никогда в жизни не испытывала таких бешеных эмоций, столь сумасшедшего наслаждения. Впервые мужчина властвовал надо мной на каком-то первобытном, инстинктивном уровне, заставляя стонами и мольбами доказывать, что я принадлежу только ему. И я доказывала: кусалась, стонала в его раскрытые губы одно единственное слово «пожалуйста», раз за разом, понимая, что лишь он может избавить меня от этой ноющей боли, которая, нарастая внизу живота, сводила с ума.

— Кончи для меня! — прорычал Дима, ускоряя темп, его пальцы задвигались резче, глубже, вырывая крики из моего горла.

Это невыносимо. Я понимаю, что вот-вот кончу лишь от того, что он так хочет, что он приказывает мне сделать это. Открываю глаза и встречаю алчный безумный взгляд, который толкает меня в пропасть.

Наслаждение взрывается внутри мгновенной вспышкой, растекаясь по венам, я извиваюсь в Диминых руках, жадно всматриваясь в его лицо.

Пристальный взгляд зеленых глаз, полный мужского триумфа, подстегивает, заставляя отдаться на милость победителя, полностью раствориться в нем.

И я лечу в бездну, срываясь на крик, подчиняясь воле мужчины, который показал мне меня настоящую.

Закрываю глаза, притягивая его голову к себе, желая вновь почувствовать вкус этих губ, который сейчас подобен вкусу самого греха. Дима жадно целует меня, а я умираю от неописуемого восторга, зарываясь дрожащими пальцами в его волосы в бессознательной попытке быть еще ближе.

Меня смыло водоворотом ощущений, на какой-то миг я просто перестала существовать, вернее, это была не я, а другая, незнакомая мне женщина порочно извивалась, умоляя не прекращать изысканную пытку удовольствием. Это она испытывала дикий восторг чувствуя, как тугие мышцы сокращаются, сжимаются, вокруг Диминых пальцев, принося болезненное наслаждение.

Безумие, сумасшедшая агония, восторг… Я не знаю, какие подобрать слова, как описать происходившее со мной.

Тем вечером я впервые вкусила запретный плод и с упоением поддалась греху, осознав, что на свете нет ничего слаще.

Дима не останавливался, касаясь изнывающей плоти, действуя дерзко и умело, заставляя задыхаться и просить пощады. Казалось, на целом свете не осталось ничего, кроме порочных движений его языка и пальцев, которые раз за разом доводили меня до края.

— Моя… — рычит Дима, чуть отстраняясь, с восторгом осматривая мое дрожащее от наслаждения тело.

Понимаю, что он прав — я действительно ЕГО и уже довольно давно, просто боялась в этом признаться, даже самой себе. Но то, что произошло сейчас, обнажило правду, показав, как все есть на самом деле.

Я не знаю, что сказать, со мной такое впервые. Прожила двадцать шесть лет, думая, что уже все знаю о сексе, о своем теле и о том, что мне нравится, а появляется мужчина и в один миг разбивает мой привычный мир, открывает шкатулку, выпуская на волю мои истинные чувства и желания.

Черт, а мы еще и сексом-то не занимались по-настоящему!

Пытаюсь прийти в себя. Мысли путаются, а тело продолжает качаться на волнах удовольствия, медленно успокаиваясь.

Дима вновь наклоняется, нежно касаясь пальцами моего подбородка, и тянется к губам…

О-о-о нет! Еще один поцелуй, и меня вновь накроет это сумасшествие, тогда я уж точно не смогу трезво размышлять и принимать решения, я просто покорюсь и останусь с Димой на всю ночь.

Но я не могу себе этого позволить.

Это будет нечестно по отношению к обоим мужчинам, между которыми я сейчас разрываюсь.

Мне нужно уйти, сейчас, немедленно, пока не наделала глупостей и окончательно не разрушила свою жизнь.

Отстраняюсь, с трудом выскальзывая из нежных объятий.

Одергиваю подол платья и, пробормотав какую-то ерунду, хватаюсь за ручку входной двери и поспешно выбегаю на лестничную клетку.

Дима что-то взволнованно кричит мне вслед, но я ничего не слышу, движимая лишь одним желанием — убежать, спрятаться, обдумать все произошедшее в спокойной обстановке и решить, что делать дальше.

Прихожу домой, торопливо стягивая платье, будто оно, как свидетель преступления сможет выдать меня, и, переодевшись в пижаму, падаю на кровать.

Надо же и ничего не произошло.

Хотя, а чего я собственно ожидала?

Что обручальное кольцо обожжет мне палец, раскалившись, как кольцо всевластия в фильме? Или что на плече проявится лилия вместе с алой буквой, или чем там принято клеймить неверных жен?

Я никак не изменилась внешне, мир вокруг не рухнул и даже не перевернулся.

Все изменения лишь в голове, но для меня это страшнее всего.

Тысячи людей на планете каждый день изменяют своим мужьям и женам, теперь и я в их числе…

Вот только радоваться мне или плакать, я пока не пойму.

Через час моих душевных терзаний слышу, как в замке поворачивается ключ.

Ну, вот и вторая часть Марлезонского балета…