Последний койот - Майкл Коннелли

— Скажите мне одну вещь, — обратился он к Миттелю. — Этот парень действительно тот самый Шеперд?

— «Тот самый»? Извините, не совсем вас понимаю…

— Он и вправду собирается идти до конца? То есть стать когда-нибудь под вашим чутким руководством хозяином Белого дома?

Миттель было нахмурился, но через секунду морщины у него на лбу разгладились.

— Ну, пока об этом судить рано. Как говорится, поживем — увидим. Для начала было бы неплохо протащить его в сенат. В настоящее время это самое важное.

Босх согласно кивнул и обвел взглядом толпу.

— По-моему, у вас собрались самые подходящие для этого люди. Но я не вижу здесь Арно Конклина. Вы еще поддерживаете с ним отношения? Ведь он первый с вашей помощью выиграл избирательную кампанию, не так ли?

Лоб Миттеля снова прорезала глубокая морщина.

— Ну… — Миттель, похоже, смутился, но быстро взял себя в руки. — Сказать по правде, мы давно уже с ним не общались. Он сейчас пенсионер, старый человек, передвигается в инвалидном кресле на колесах. А вы что, знаете Арно Конклина?

— Никогда с ним не встречался и не разговаривал.

— Что же в таком случае побудило вас задать вопрос, касающийся столь давних времен?

Босх пожал плечами:

— Просто я историк и изучаю давние времена. Вот и все.

— Вы что же, студент, мистер Паундс? Что-то не похоже. Извините, вы чем вообще занимаетесь?

— Я юрист.

— В таком случае у нас есть нечто общее.

— Сомневаюсь.

— Ну почему же? Я, к примеру, прошел курс юридических наук в Стэнфорде. А вы?

— А я во Вьетнаме.

Босх заметил, что проступивший было на лице Миттеля интерес схлынул, как вода в шлюзе.

— Извините, должен вас покинуть, чтобы перекинуться парой слов с гостями. А вы развлекайтесь, пейте шампанское… А если вдруг выпьете лишнего, один из моих мальчиков может отвезти вас домой. Спросите Мануэля. Он парень надежный.

— Это один из тех, что носят красные жилетки?

— Совершенно верно. Один из тех.

Босх продемонстрировал Миттелю свой бокал.

— Не беспокойтесь за меня. Это всего-навсего третий.

Миттель кивнул, пересек лужайку и смешался с толпой. Босх видел, как он под тентом пожал руки нескольким гостям и направился к дому. Войдя через застекленную французскую дверь, он оказался не то в просторной гостиной, не то в зале для приемов. Наклонившись к сидевшему там на диване мужчине, Миттель что-то ему сказал. Собеседник Миттеля был примерно того же возраста, но с куда более воинственной внешностью. Он обладал резкими, заостренными чертами лица и даже сидя производил впечатление мощного и физически сильного человека.

Пожалуй, в молодые годы этот тип больше полагался на свои кулаки, нежели на разум. Закончив разговор, Миттель выпрямился. Сидевший же на диване мужчина вставать не стал и лишь кивнул головой в знак того, что принял его слова к сведению. После этого Миттель прошел в глубину комнаты и скрылся из виду.

Босх допил шампанское, пересек лужайку и стал пробираться сквозь толпу гостей к дому. Когда он подошел к французским дверям, одна из официанток в черно-белом костюме спросила, что он ищет и не нужна ли ему помощь. Он ответил, что ищет ванную комнату, и официантка указала ему на другую дверь в левой части дома. Он отправился туда, но обнаружил, что дверь заперта. Через некоторое время она открылась, и из ванной вышли мужчина и женщина. Увидев Босха, они засмеялись и двинулись к площадке под тентом.

Оказавшись в ванной комнате, Босх извлек из внутреннего кармана пиджака фотокопию газетной статьи о Джонни Фоксе, которую ему дала Кейша Рассел. Достав ручку, он обвел кружком имена Джонни Фокса, Арно Конклина и Гордона Миттеля. Потом написал внизу страницы: «За какие такие заслуги Джонни Фокс получил эту работу?»

Сложив бумажку вчетверо, он с силой прошелся пальцами по сгибам и написал: «Гордону Миттелю в собственные руки».

Вернувшись под навес, Босх нашел официантку в черно-белой форме и вручил ей бумажку.

— Немедленно разыщите мистера Миттеля, — сказал он, — и передайте ему эту записку. Он ждет.

Убедившись, что та отправилась выполнять его распоряжение, Босх зашагал к выходу. Подойдя к столу администратора, он наклонился над книгой для записи приглашенных и вывел в ней имя своей матери. На удивленный вопрос женщины в черном бархатном платье он ответил:

— Одна знакомая леди попросила меня за нее расписаться.

В графе «Адрес» он написал: «Голливуд, Виста», а графу «Телефон» оставил пустой.

Потом он еще раз оглядел присутствующих, но не обнаружил в толпе ни Миттеля, ни официантки, которая должна была передать ему записку. Но, переведя взгляд на застекленные французские двери, он увидел за ними силуэт Миттеля. В руке тот держал послание Босха. Даже на значительном расстоянии можно было понять, что Миттель внимательно его читает. Хотя лицо хозяина дома покрывал ровный искусственный загар, Босх готов был биться об заклад, что он побледнел.

Босх отошел на пару шагов в сторону, чтобы остаться незамеченным, и продолжил наблюдение. Сердце забилось сильнее. Зрелище и впрямь было волнующее. Словно он в театральном зале смотрит пьесу с детективным сюжетом.

Миттель оправился от первоначального изумления и пришел в ярость. Босх видел, как он в сильном возбуждении протянул фотокопию статьи мужчине с внешностью гладиатора, который по-прежнему сидел на диване в гостиной. Потом Миттель повернулся к стеклянной панели французской двери и окинул взглядом собравшееся под тентом общество. Босху показалось, что он выругался.

Миттель заговорил быстрее — видимо, отдавал приказы. Сидевший на диване мужчина поднялся, и Босх понял, что ему пора сматываться. Он быстрым шагом покинул освещенную площадку под тентом, обогнул дом и спустился по подъездной дорожке к группе болтавшихся у лимузинов парней в красных жилетах. Вручив одному из них бумажку с номером своей машины и десятидолларовую банкноту в качестве чаевых, он сказал ему по-испански, что очень торопится.

Время тянулось бесконечно. Прогуливаясь в ожидании машины, Босх не спускал глаз с большого дома. Ему казалось, что на подъездной дорожке с минуты на минуту может появиться «гладиатор». Босх запомнил, куда ушел латиноамериканец, и готовился при необходимости рвануть в том же направлении. В этот момент ему особенно недоставало его пушки. Стал бы он пускать ее в ход или нет, не имело значения. Главным было чувство уверенности и защищенности, которое ему придавало оружие. Без своей пушки он был словно голый.

Из дома вышел ответственный за безопасность банкета Джонсон, огляделся и направился по подъездной алее к Босху. Но тот уже увидел свой «мустанг», который парень в красном жилете вывел с дальней парковки, и вышел из ворот на улицу, чтобы его перехватить. Однако первым к Босху подоспел похожий на серфингиста Джонсон.

— Эй, приятель, задержись-ка на минутку…

Босх отвел взгляд от своего приближающегося «мустанга» и с размаху врезал серфингисту в челюсть. Мистер Джонсон навзничь рухнул на асфальт. Секундой позже он застонал и перекатился на бок, держась обеими руками за нижнюю часть лица. Босх не сомневался, что выбил или даже сломал ему челюсть. Помахав саднившей от удара рукой, он повернулся к подъезжавшей к нему машине.

Парень в красной жилетке, пригнавший «мустанг», открыл дверцу, но не очень-то торопился выбираться наружу. Босх схватил его за руку, выдернул из машины, как пробку из горлышка бутылки, и вскочил в салон. Усаживаясь на водительское место, он взглянул в сторону дома и увидел бегущего по аллее к воротам самого мистера «гладиатора». Заметив распластанного на асфальте Джонсона, он прибавил скорости. Однако быстро бежать он не мог, поскольку ноги у него разъезжались на покрывавшем подъездную дорожку гравии. Когда он приблизился к воротам, Босх заметил, как напрягаются на бегу, натягивая тонкую материю брюк, мощные мышцы его тяжелых бедер. Но тут он поскользнулся и упал. Двое парней в красных жилетах бросились было к нему на помощь, но он остановил их злым, резким взмахом руки.

Босх завел мотор и поехал прочь от этого места. Добравшись до Малхолланда, он повернул на восток и покатил к дому. Возбуждение еще не улеглось, и тяжело бившееся в груди сердце продолжало гнать в кровь адреналин. Он не только счастливо избегнул опасности, но и нанес противнику тяжелый моральный урон. Пусть Миттель на досуге осмыслит то, что произошло. Пусть понервничает, подергается, попотеет. Громким голосом, хотя никто не мог его услышать, Босх крикнул:

— А ведь я напугал тебя, сукин сын! Напугал!

И с торжествующей силой хлопнул ладонью по эбонитовой баранке руля.

17

Ночью ему опять приснился койот. Вокруг не было ни домов, ни машин, ни людей. Койот мчался сквозь тьму по горной тропе, словно стремясь от кого-то убежать, избегнуть опасности. Тропинка и местность вокруг были ему хорошо знакомы, и он не сомневался, что сумеет ускользнуть от преследования. Но не знал, кто его преследовал и зачем. А опасность существовала. Шла за ним по пятам, дышала в затылок и таилась в ночной тьме у него за спиной. И все инстинкты властно гнали его прочь.