Все оттенки серых будней - Алексей Ефимов

   - Этого я так и не решил. Мне было интересно понаблюдать, как эти революционеры будут меня свергать, так что часть пути я провел вместе с ними. И каждые десять минут повторял, что тут крепость. И гостям не рады. Я пытался понять, что ими движет.

   - И как? - В голосе Шрама было искренне любопытство.

   - Не понял. - Я развел руками и покачал головой.

   - Босс... - Снова спросил Шрам. - А что бы Вы делали, если бы оставались с ними до конца?

   - Ты будешь смеяться - почти то же самое. Сделать из них разведчиков-профессионалов я бы все равно не смог, даже если бы как следует поколдовал, так что не стал бы и пытаться. Думаю, что мы бы именно изображали из себя загулявшую богатую молодежь.

   - А крепость?

   - Ты опять-таки будешь смеяться. Я собирался открыто подойти к воротам прямо средь бела дня и нахально потребовал бы, чтобы нас пропустили. Типа, нигде не сказано, что тут нельзя проезжать, дорога одна и назад три дня пути. Что-нибудь в таком духе. Ну, а когда бы мне дали пинка - я бы предупредил, что это я, и что надо делать - искренне порекомендовал бы этим красавцам повернуть обратно и демонстративно так бы и поступил. Дальше - выбор за ними.

   - Они свой выбор сделали. - Хмыкнул Шрам, уходя в свои мысли - И на что они рассчитывали?

   - В том-то и дело, что они не рассчитывали, а трубадуров слушали. Знаешь про такую напасть?

   - Знаю. Терпеть не могу. Поубивал бы гадов, всех до единого. Из-за них столько молодых идиотов на мечи лезет! - Шрам покачал головой. - А сами эти ряженые балагуры, как правило, любят в безопасных местах отсиживаться.

   - Ну и как сейчас поживают наши храбрые герои?

   - Уже никак. - Улыбка Шрама напоминала изгиб топора палача. Этот ваш Мешок - страшная штука.

   Я кивнул. Я много раз упоминал, что большая часть самой крепости еще не была перестроена. Так было потому, что строители занимались то дорогами, то внешними укреплениями, то я их вообще в иной мир вытаскивал.

   Но камер заключения это не касалось. Местную тюрьму мы со Шрамом осмотрели в первый же день владения крепостью. Помню брезгливое выражение лица моего друга и тот незначительный пинок ногой, который сорвал с проржавевших насквозь петель старую, рассыпающуюся в труху дверь. Судя по всему, камеры не использовались по назначению лет сто, и их использование и не планировалось. Мы не стали перестраивать старые камеры и полностью поменяли планировку этого этажа.

   Под новые камеры было отведено совершенно новое место. Саму идею камеры я позаимствовал с тюрем гуманной просвещенной Европы... Тот вариант, который не предусматривал ни окон, ни дверей, ни решеток... Каменный мешок, или "ублиет" - по-французски... От слова забывать... "Поруб" по-русски, но содержание принципиально это не меняет. Жуткая вещь. Единственное отверстие располагается в потолке и закупоривается тяжелой каменной "пробкой", которую могут поднять только пара очень крепких стражников с помощью специального шеста. Внизу - комната. Обычно такие комнаты по форме напоминали обычные мешки, отсюда и название, а форма диктовалась расположением - основания башен. Потолки в таких комнатах были высокие, в сами комнаты довольно узкие. Учитывая, что у нас никаких ограничений не было, темницы были сделаны в виде комнат три на шесть метров и четыре в высоту. Все "сообщение" между узниками и надзирателями происходило раз в сутки, когда "пробка" извлекалась из своего гнезда, вниз опускалась корзинка с рационом - по лепешке на нос и кувшин воды один на всех, а наружу - бадья с отходами жизнедеятельности. Собственно, и все. Совсем все. Толстые каменные стены не пропускали ни малейших звуков, так же, как и света. Была еще система вентиляции, но она проектировалась так, чтобы тоже не пропускать ничего постороннего. Много воздуха она не давала - отверстия были совсем небольшими, но от удушья помереть было нельзя. А вот от всего остального... Такие тюрьмы были очень распространены в нашем мире вплоть до девятнадцатого столетия. По крайней мере - официально. Если думать о неофициальном, то практичные идеи не любят забывать, а такая тюрьма чрезвычайно практична. Побег исключен в принципе. И заключенные, как правило, после парочки дней проведенных в этой могиле, становятся шелковыми и покладистыми.

   Иногда возникают... Казусы. Например, строптивый узник в первый день не отдает назад корзинку, в которой спускался хлеб и вода. Ну а ему в придачу оставляют все его достижения (в бадье), а на следующий день не выдают рациона... Не знаю, о таком я только читал... Верится с трудом. Если честно... Вообще, истории о таких или похожих тюрьмах в литературе частенько упоминаются, начиная от берущего за душу "колодца" По или "Черного замка Ольшанского" Короткевича, заканчивая комичным "Что сказал покойник", где героиня выбирается из аналогичной тюрьмы с помощью пластмассового крючка для вязания. Ну-ну. Может, замок Шомон и был построен на известняке, но моя-то крепость стояла на базальтовой скале, так что для побега из моей тюрьмы нужен минимум отбойный молоток и мускулистая бригада строителей.

   - И сколько они там сидят?

   - Десять дней.

   - Чудесно. - Я говорил вполне искренне. - Думаю, они достаточно созрели для беседы. - Шрам кивнул и ушел за пленниками. Десять дней в кромешной темноте, оглушительной тишине и на голодном пайке учат жизни лучше любых проповедей. Если только вы не сойдете с ума или не поубиваете друг друга. В тесном замкнутом пространстве происходят странные вещи, которые трудно понять, и еще труднее объяснить. Разное случается.

   Их привели. Тихих. Бледных. Голодных. Напуганных... Хорошо.

   Ни тени былой уверенности в собственном превосходстве. Ни остатка убежденности в собственном благополучии. Никаких высоких материй... Очень хорошо.

   Далеко позади остались истерики, плач, вопли, ругань, бурчание, причитания... Замечательно!

   Может, с самого начала так следовало сделать? И чего я, спрашивается, их уговаривал, убеждал? Ведь что интересно - их и пальцем ведь не коснулись. Можно сказать, они провели десять дней в самом безопасном месте, которое только можно представить... Ну ладно, ерничаю. И все-таки...

   Их выстроили полукругом в центре зала. За спиной у каждого по два мордоворота, один вид которых отбивает любое желание острить или совершать лишние телодвижения, хотя, судя по их виду, все это осталось в далеком прошлом.

   Пауза затягивалась. Я не спешил начинать беседу, просто молча потягивал свой сок из кубка и изучал их со спокойным безразличием. Они просто молчали, хотя, каждый думал о своем. От проблесков надежды, до глубокого отчаяния смертника. Похоже, открывать бал предстоит все-таки мне.