СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

На следующий день люди снова собрались. В глазах их больше не было надежды, в них читался только циничный холод и готовность убить или умереть. Многие принесли с собой оружие. Вот тогда-то Джеймс Грегори и произнёс свою знаменитую Нью-Йоркскую речь. После этого его безоговорочно признали лидером революции, которую он направил против международной финансовой мафии. И я боролся с ним плечом к плечу за свободу своей страны и всего мира от этих паразитов.

Невдалеке послышался оживлённый разговор. Это биологи возвращались из лаборатории в свои домики.

— Вот так я и стал революционером, Саша, так всё и началось. Потом было много всего. Против нас кинули не только полицию, но и армию. Армия в большинстве своём состояла из таких же бедных парней с улицы, как и мы, поэтому часто солдаты переходили на нашу сторону. И мы победили. Под конец финансовая мафия при соучастии правительства США решила устроить всему миру ядерный армагеддон. Но мы нашли их убежище и под страхом смерти заставили отменить приказ о пуске ракет.

— Вы тогда спасли мир, — сказал Саша с уважением в голосе.

Я улыбнулся в ответ. Мир был не только спасён, он теперь был совершенно другим. Первой без внешнего давления воспряла Россия, и весь мир перенял новую эффективную модель экономики, разработанную там. Все международные институты были реформированы, и вот уже почти полвека на Земле не было никаких кризисов и войн. Человечество теперь с уверенностью смотрело в будущее, и марсианский проект, затеянный этими неугомонными русскими, был тому очевидным доказательством.

Мы посидели немного в тишине. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом и на улице зажглось дежурное освещение. В небе медленно перемещалась маленькая звёздочка. Это был тот самый корабль, на котором завтра прилетит Джеймс. Тополь над нами источал запах распускающихся почек. В посёлке «Маленькая Земля» началась весна.

Борисов Алексей

512: Мятежник

Алексей Борисов. Мятежник. Рассказ.

Тысячи людей сновали по зеркально гладкому полу, несли ручную кладь, катили за собой тележки, вслушивались в переливчатые эхом объявления отправки поездов. Тут, на вокзале, воздух гудел сотнями звуков, голосов и механических скрипов.

Да, людный вокзал – идеальное место для разговора, решил Андрей. Если кому надо, так и так прослушают, выследят, сделают всё как положено, кто бы сомневался – они-то умеют. Пока, правда, бояться нечего, если только там не освоили чтение мыслей на расстоянии. Но даже если освоили, попробуй, разберись в его мыслях. Он сам-то понимал себя, вернее, думал, может быть, что понимал, но для него цепочка всех причинных связей до того была ясна, что он, спроси его, сказал бы всё одни каким-нибудь простым, понятным емким словом. Правда, что это за слово, он не знал, и вообще, испытывал проблему с тем, как подобрать слова. Сейчас, сейчас, это похоже на экзамен – вот ещё секунда до момента, когда вытянешь бумажку и перевернёшь, прочтёшь ответ, и всё решится для тебя. Или иначе, если ты собрался и пришёл, да просто напросто решился рот открыть, сказать какой-нибудь прекрасной девушке прекрасные слова. Сказать, и после будет всё или не будет ничего, но всё изменится и станет ясно.

Так точно чувствовал себя Андрей. Дрожали руки, он никак не мог попасть магнитной картой в прорезь мульта, да и стоял он в тесной будке неудобно – ногу выставил и дверь приоткрыл, чтобы вокзальный шум проникал внутрь. Наивная предосторожность.

— Товарищ, вы будете говорить или нет? Если нет, пустите, мне надо срочно позвонить.

Андрей повернулся на голос человека в деловом костюме, с папкой-планшетом под мышкой. Тот недовольно и суетливо разглядывал Андрея, словно прикидывая, чего ждать от типа в поношенной ветровке и джинсах на вокзале в час пик. Если так срочно, пусть звонит по мобильному мульту, со злостью подумал Андрей и захлопнул дверь будки.

— Аллё, привет, говорить можешь?

По простейшему тарифу связи было только видео со звуком, а большего ему и не требовалось.

Абонент мелькнул заставкой «я отвечаю» и возник на экране. Вызов застал его в душе. С мокрыми прилизанными волосами Фёдор был похож учителя младших классов. Для портрета не хватало очков и костюма. Очки лежали на полке с мыльницей.

— Нашёл время, — усмехнулся Фёдор, — И как?

— Всё плохо, Федь, — Андрей покачал головой.

— Послали?

— Ну да, сказали, что им некогда возиться с моими бредовыми идеями, что если я хочу себя не просто реализовать, а что романтика в одном известном месте заиграла, то всегда пожалуйста. В департаменте по Интеграции лишних рук не бывает. Дадут там цифровую лопату последней модели, отправят на Марс, к примеру, ну и всё такое.

— Цифровую?

— Это я образно. В общем, когда я заикнулся о доступе к проекту «Левиафан», глава комиссии мне просто в лицо рассмеялся, во-первых, говорит, проект давно закрыт, во-вторых, он когда-то был секретный, а в третьих, эти ваши вкладки на двадцать офисных страниц чистейшая туфта. Потребуются годы для проверки, люди-испытатели и прочее и прочее. Да, это верно, говорит, «Левиафаном» занимались в тех же институтах, где проектировали «Радамант», но было это сами знаете когда, ещё до Союза.

— А я предупреждал, — лениво заметил Фёдор.

— Да, дружище, ты был прав. Но я перелопатил всё по «Радаманту», понимаешь, всё?

Фёдор завернулся в полотенце и теперь стал похож на индийского гуру, особенно после того, как вернул на место очки.

— И что? — грустно спросил Фёдор, — Нашёл что-то новое?

— Ты же знаешь, что нет. И поэтому я решил, всё.

— Всё?

— Да, всё, переходим к плану «Б».

— По-го-ди, — проговорил Фёдор. Несколько секунд он смотрел на Андрея и молчал, потом резко выдохнул и чуть сощурился под стёклами очков. От прежней лености движений не осталось и следа, Андрей даже вздрогнул, хотя и ждал нечто подобное.

— Так вот, значит, никого не позвал, а собрался бухать?

— Э, ну, Федь, я вообще-то собирался, — сердце у Андрея бешено забилось, руки похолодели. «Началось», — подумал он, подумал и сам себе едва поверил, — Милу надо позвать, Варьку, ну и всё такое, шашлыка купим.

— У тебя или у меня? — спросил Фёдор.

— Монетку кинем. Он вытащил пятак и подбросил.

— «Лешка» или «решка»?

— «Решка».

— Тогда выдвигайся и жди, — подмигнул Фёдор, — А им я сам позвоню.

Миловидная смуглянка на плакате моно-рельса улыбалась многообещающе, но Андрей предпочёл моно-лизе (так её прозвали за сходство с известным портретом) несколько трамваев с пересадками. В посёлок за городом он добрался уже затемно. При нём был доверху набитый туристический рюкзак, и с этой неуютной ношей Андрей ввалился в гости к маме. Она вышла навстречу, на крыльцо в беспечной дачной майке с героиней «Чебурашки 3» и юбке приусадебной бесцветной масти.

— Ты бы хоть предупредил, я бы не стол собрала, — вздохнула Алла Степановна и обняла сына. Он же чувствовал себя неловко, потным, усталым с дороги, да к тому же он сюда приехал не случайно, и не просто повидать родную мать.

— Слушай, да, прости, я как-то, как обычно. Мой мультик разрядился позавчера, я хотел зарядить, но сама знаешь.

— Да знаю я, знаю. Небось, работать будешь.

— Ага, надо кое-что обдумать. Слушай, мам, а нету у тебя какой-нибудь тетрадки там, не знаю? Мать вздохнула, улыбнулась с пониманием, сказала:

— Ты всегда так, приезжаешь «на природу», а в блокноте три листочка. Да найдём чего-нибудь, сейчас погляжу. Где-то в ящиках был у меня молескинчик недоконченный, китайский. Пойдёт тебе?

— Да, вполне, мне бы ещё лампу на веранду.

— С прошлого раза стоит. А вообще, мой тебе совет.

— Мама, я знаю, не начинай. Все давно электронную бумагу с мультипамятью используют, планшеты, прочую ерунду, ну не могу я так, не могу. Прошу, не начинай. Лучше кофе мне с дороги сделай.

— Не буду начинать, — усмехнулась Алла Степановна, — Иди душ прими. А я обещаю, не скажу тебе всех поучений, заготовленных на первые десять минут.

После душа Андрей уселся с кофе на веранде, а мама как бы невзначай устроилась за столиком напротив, под березами.

— Не мешаю работать?

— Нет, мам, я ещё не начал. Женщина вздохнула.

— Варя мне в форуме писала, поздравила с профессиональным праздником. Вчера как раз.

— Мам, ты обещала.

— Да я ничего, ничего. Я разве что-то говорю? Хорошая она девушка, внимательная.

— Вот и скажешь ей завтра сама. Алла Степановна ахнула.

— Да ты что!? Она к нам? — и чуть тише добавила, — К тебе?

— Ну, это как посмотреть, — Андрей перевернул тетрадный лист, поглядел на просвет. Вдоль ровных линеек ползла какая-то бесстрашная насекомая мелочь. Он стряхнул её в тень под столом, — Фёдор будет, Мила и Варя.

— Давно вы вместе не собирались, — сказала мать, а сын уже не слушал – карандашом чертил на бумаге сложные схемы.