Деньги, банковский кредит и экономичские циклы - Хесус Уэрта де Сото

Следует подчеркнуть, что по крайней мере в отношении интересующего нас института (иррегулярной поклажи) англосаксонская правовая система менее эффективно гарантировала защиту прав собственности и надлежащий порядок социального взаимодействия, чем правовая система континентальной Европы. Утверждая это, мы имеем ввиду не то, что континентальная система в своей последней — кельзеновской и позитивистской[190] — версии превосходит систему общего права, но лишь то, что последняя уступает римскому праву. Под «римским правом» мы разумеем эволюционную, вытекающую из обычая систему, основанную на логике, экзегетике и теоретическом анализе юристов римской классической школы. Иными словами, в англосаксонской системе обычного права прошлые решения носят слишком обязательный характер, и судьи более подвержены влиянию частных деталей каждого дела и текущей практики, нежели беспристрастному, логическому и экзегетическому анализу, в котором следует основываться на важнейших принципах права. Короче говоря, англосаксонская правовая система чрезмерно зависит от прецедентов, тогда как континентальная система, основанная на римском праве, покоится на прецедентах, здравых принципах и юридической теории.

Доктрина Гражданского и Торгового кодексов Испании

Группа испанских ученых также пыталась приравнять договор денежной иррегулярной поклажи к договору займа. Цитируя различные статьи Гражданского и Торгового кодексов Испании, они заявляли, что испанское законодательство не признает иррегулярную поклажу как отдельное понятие, и потому иррегулярные поклажи есть не более чем договор займа, или mutuum. Однако даже в испанском действующем праве не просматривается никакой связи между договором иррегулярной поклажи и договором займа. Напротив, такая связь весьма сомнительна и неопределенна, и на деле большинство современных испанских ученых-юристов в соответствии с классической конструкцией заключают, что даже с точки зрения испанского действующего права договор займа — это одно, а договор иррегулярной поклажи — совершенно другое.

Чтобы оправдать отождествление этих двух видов договора, ученые зачастую ссылаются на статью 1768 Гражданского кодекса Испании. Эта статья устанавливает, что «когда хранитель имеет разрешение использовать хранимые вещи, договор перестает быть договором поклажи и становится договором займа (commodatum). Разрешение не презюмируется, но должно быть подтверждено». Если понимать использование в общем и широком смысле слова, то, согласно этой статье, все договоры иррегулярной поклажи подразумевают переход собственности на переданные на хранение индивидуальные вещи и, следовательно, неопределенное «использование» заменимых вещей, а договор иррегулярной поклажи всегда становился бы ipso facto займом (mutuum). Позднее мы рассмотрим различные случаи, в которых это можно было бы рассматривать так, как если бы имела место «передача собственности», но сейчас достаточно запомнить, что, как мы видели в главе 1, общая передача собственности и использования — это одно, однако в свете того, постоянно или нет поддерживается полная доступность tantundem для вкладчика — это совсем другое. В той мере, в какой статья 1768 предназначена единственно для определения того, постоянно или нет поддерживается непрерывная доступность tantundem для поклажедателя, по испанскому действующему праву вполне возможно признание существования самостоятельной иррегулярной поклажи, коренным образом отличающейся от договора займа. К тому же статья 1770 того же самого Гражданского кодекса предлагает другую интерпретацию. В самом деле эта статья предусматривает, что «переданная на хранение вещь будет возвращена наряду со всей выручкой и приращениями. Если поклажа состоит из денег, то к хранителю применяются условия, установленные в статье 1724 в отношении представителя». Иными словами, Гражданский кодекс непосредственно предусматривает тип денежной поклажи, не являющейся займом. Как верно замечают Хосе Луис Альбакар и Хайме Сантос Брис, «столкнувшись с подобной несообразностью — можно даже сказать антиномией — противоречивых законоположений [„классических“ и „современных“. — У. де С.], необходимо отметить, что в наше время более общепринятой представляется идея о том, что mutuum и иррегулярная поклажа различны до такой степени, что некоторые полагают, будто в этих случаях мы имеем дело с неким типом поклажи, атипичной и сложной концепцией: иррегулярной поклажей»[191].

Трактовка денежной иррегулярной поклажи в Торговом кодексе Испании также может показаться противоречивой и открывающей простор обеим интерпретациям. Статья 309 устанавливает, что «всякий раз, когда хранитель с согласия поклажедателя использует переданные на хранение вещи, будь то для себя, или для своей предпринимательской деятельности, или в операциях по указанию поклажедателя, права и обязательства поклажедателя и хранителя прекращаются в пользу правил и условий, применимых к коммерческому займу, комиссии или договора, исполняемых вместо хранения». Поэтому представляется, что между статьей 309 Торгового кодекса Испании и статьей 1768 Гражданского кодекса существуют определенные параллели. Однако статья 307 Торгового кодекса, регулирующая денежный залог, устанавливает, что «когда денежный залог вносится в непомеченной валюте или в открытой, незапечатанной упаковке, хранитель отвечает за его хранение и сохранность согласно условиям, установленным в абзаце 2 статьи 306». В абзаце 2 статьи 306 читаем:

«…в [части] сохранности поклаж хранитель несет ответственность за любое повреждение переданных на хранение вещей, проистекающее из злого умысла или небрежности, а также из природы вещей или их дефектов, если только он не предпринял необходимых мер для предотвращения или ликвидации ущерба, уведомив депонента сразу же, как только ущерб стал очевиден» (курсив мой. — У. де С.).

Таким образом, если рассматривать последний абзац статьи 307 вместе со вторым абзацем статьи 306, Торговый кодекс Испании полностью разделяет концепцию договора денежной иррегулярной поклажи и налагает на хранителя совершенно ясное обязательство обеспечения сохранности в пользу поклажедателя и даже требует, чтобы хранитель немедленно уведомлял поклажедателя о любом ущербе, причиненном переданным на хранение заменимым деньгам. Однако статья 310 Торгового кодекса предоставляет банкирам законодательную привилегию, которая легализует присвоение средств, переданных им на хранение, устанавливая, что «независимо от условий, изложенных в предыдущих статьях, поклажи в банки, склады общего пользования, кредитные объединения или в любую другую компанию регулируются прежде всего уставами компании, затем предписаниями данного кодекса и в последнюю очередь — нормами общего права, применимыми ко всем поклажам». Суть этой «ненавистной» привилегии{18}, предоставленной банкам и аналогичным им учреждениям, очевидна. Даже с точки зрения испанского действующего права можно утверждать, что, согласно процитированной выше статье 306 Торгового кодекса, любое лицо, не являющееся банкиром или человеком, занимающимся аналогичным видом деятельности (используя деньги, доверенные по договору иррегулярной поклажи), нарушает обязательство обеспечения сохранности и поэтому совершает преступление присвоения. Однако банкирам подобное обвинение не грозит, если в уставах их компаний определено, что они могут присваивать средства вкладчиков и использовать их для собственной предпринимательской деятельности. Однако разобраться в уставе банка и его договорах не так-то просто. Напротив, документам такого рода обычно свойственна неопределенность и запутанность[192], которыми только и можно объяснить судебные решения, постановляющие, что испанское действующее право требует, чтобы банкиры постоянно поддерживали доступность для вкладчиков их вкладов в полном размере (tantundem), т. е. требует поддержания 100 %-ного коэффициента резервирования. Эти вердикты (к примеру, решение Верховного суда Испании от 21 июня 1928 г. и другие, процитированные в главе 1) основаны на прецедентных толкованиях действующего испанского права и выносились не далее как в XX в.