Грани реальности - Марина Андреева

Дверь захлопнулась. Легко сказать — подумай. А если живот сводит так, что кроме как о еде ни о чём ином думать не получается? Ну и в итоге я‑то чего? Да ничего! Я ЖРАТЬ хочу!!!

Передо мной вспыхивает голубое пламя. Ни мгновения не раздумывая, прыгаю туда и с облегчением понимаю, что попала именно в столовую ставшей почти родной гимназии. И главное! Все блюда на месте, а в зале никого! Ох я и оторвалась…

А потом… потом сразу в двух местах замерцало голубое пламя, и…

— Как это понимать? — в унисон вопрошают появившиеся.

И не успевшая ещё испугаться, довольная жизнью я окидываю взглядом воззрившихся друг на друга муженька с принцем и заявляю:

— Не оригинально!..

А эти двое как ни в чём не бывало продолжают испепелять друг друга взглядами. Первым дар речи обрёл магистр:

— Кто это? — так и не отрывая взгляда от противника, лаконично поинтересовался он.

Я лишь зябко передёрнула плечами, но он видимо заметил. Чуть склонил голову набок, а затем на его губах неожиданно зазмеилась полная презрения улыбка.

— Судя по описанию… это тот самый ненаследный принц… — предпоследнее слово прозвучало с подчёркнутой ехидцей.

Лицо обсуждаемого запылало, крылья точёного носа задрожали, демонстрируя, кажется, последнюю стадию раздражения, и он выдал:

— Не тебе, шавка безродная, о моих наследных правах судить! — в голосе, как и в мерцающих серебром глазах — сталь.

И мне стало страшно… очень! Но не за себя. За Элифана. А тот словно и не замечая угрозы, ехидно так усмехнулся и говорит:

— Безродная, говоришь? Ну–ну… — протянул магистр. — Понимаешь ли, милая… я покопался тут, пока тебя искал… в роде Альранда власть передаётся по женской линии, а ты от широты душевной ту самую линию прервала. Вот он и бесится.

— Она вернёт мне сестру, — прошипел принц. — Мой род…

— О да… Ваше Высочество… — Элифан продемонстрировал полный издёвки придворный поклон. — Вы такой большой, а всё в сказки верите.

Принц лишь зашипел в ответ. А я, забыв как дышать, смотрю на этих двоих.

— А не подскажете ли, Ваше Высочество, не ваши ли обделённые властью ручки, поспособствовали исчезновению вашей же кузины? Ведь она была бы следующей претенденткой на трон после вашей сестры?

— Сальгимонту, я не трогал, — начал уже рычать бледнеющий и сжимающий кулаки принц.

— О да, да… — мило улыбаясь в ответ, словно задумчиво произнёс муженёк. — Видишь ли, милая, твой… бывший жених когда‑то в гневе сделал так, чтобы мужские особи их рода не могли быть признаны правителями. Прерывается женская линия приходит время смены династии.

— Я никого не трогал! — всё ещё шипит принц.

— О да! Ну конечно же! Не ты ли собственноручно уничтожил на всякий случай мать Сальгимонты. Ах ну да… ручки пачкать не хотел… за тебя всю грязную работу другие сделали, да? А ведь безутешный отец и по сию пору пытается разыскать уже почти сорок лет назад пропавшую крошечку–дочь…

Он что‑то говорил ещё, вот только я уже не слышала. Сальгимонта! Он сказал: Сальгимонта?! Крошку? Почти сорок лет назад? Мою маму в семье звали просто Салли, а когда звучал вопрос о столь странном для России имени, она лишь пожимала плечами и с потаённой грустью отвечала: «Я выросла в детдоме и родных не знала. Видимо, они были такими же шутниками, как и предки твоего отца взявшими фамилию Княгиньа».

И тут на меня снизошло озарение. Понимание откуда у меня магический дар. И это значит, что Альранд…

— Вы оборотень? — воззрившись на принца вопросила я, а тот, собиравшийся уже что‑то высказать магистру, аж дар речи потерял.

— Нет, милая, — скривив уголки губ, усмехнулся магистр, — он не оборотень, он фей. И если не веришь, потрепли его за нос, у них это ну о–о-о–очень чувствительное место…

И в памяти тут всколыхнулись воспоминания: мамин весёлый смех и крик «Только не за нос! Только не за нос!» Для меня в детстве это было игрой, потому что и в голову прийти не могло, что её нос особо чувствительный. Со странной примесью недоверия касаюсь собственного носа. Ничего. То есть ничего особенного не ощущаю. Но как это возможно?

Лорд Элифан искоса поглядывая на застывшего столбом принца, наблюдает за мной и тут его лицо внезапно озаряется:

— Если ты задумалась о генеалогии, милая, то дам подсказку: элурантропы, как и мой вид, собственно, с феями вполне совместим.

Он понял. Он всё понял, а судя по растерявшему враждебность, растерянному взгляду Альранда, тот ещё ни о чём не догадался. В этот миг я взмолилась, чтобы Элифан не сказал ничего лишнего.

— Вы хотите сказать… — тихо прошептал, словно пришибленный из‑за угла пыльным мешком принц. — Моя кузина жива?

С удивлением смотрю на него и понимаю: он не зол, он растерян и кажется… да, по мелькнувшим в его глазах тёплым золотистым огонькам, кажется счастлив?

— Я бы не стал этого утверждать, — воздев очи к потолку, промурлыкал, явно успокоившийся лорд. — Но в том, что он не причастен ни к её исчезновению, ни к смерти собственной тётушки, я теперь уверен.

О, боги! В этот миг принц одарил магистра неожиданно благодарным взглядом. А муженёк в ответ на это произнёс:

— Поверьте, Ваше высочество, вы совершенно не заинтересованы в том, чтобы причинить вред моей жене. И потому я забираю её домой.

Вспыхнуло синее пламя. И вмиг очутившись в объятиях магистра, я сама того не заметив, оказалась в столовой зале замка Винд–Арконте.

— Жене?.. — донеслось удивлённое с той стороны портала.

— Ну а теперь, милая, нам надо о–очень серьёзно поговорить, — раздался возле самого уха голос, продолжающего обнимать меня… мужа.

А мне так хорошо, так спокойно стало. И страх перед Альрандом отступил. А изобилие новостей лишь добавило непоняток. С одной стороны, хотелось побыть одной и спокойно всё обдумать, а с другой… ноги уже готовы были подогнуться, дыхание стало прерывистым, и всё внутри меня молило лишь об одном: «Не отпускай! Держи меня в объятиях…»

Но Элифан остался глух к моей беззвучной мольбе и отстранился. Не сдержав разочарованный вздох, стараясь удержаться на ослабевших ногах, ухватилась за спинку стоящего рядом стула, и обойдя его, села. Магистр, взяв мою руку, надел то самое кольцо. Неспешным шагом обогнул стол, устроившись напротив, и его слегка мерцающий взгляд мне не понравился. Разговор явно обещал быть не самым приятным.

— Почему ты сняла кольцо? — без каких‑либо предисловий, вопросил разгневанный недо–муж.

Ну вот и что тут скажешь? Потупив взор, молчу.

— Я просил… я требовал: НИКОГДА! Слышишь? НИКОГДА не снимай кольцо!

— Это не я, — шепчу, всё так же не отрывая взгляда от белоснежной, покрытой затейливым узором, скатерти.