Карьера подпольщика (Повесть из революционного прошлого) - Семён Филиппович Васильченко

Матвей опустил ладонь на колено и начал ею прихлопывать в такт словам.

— Я думаю, что все рабочие должны поступить, как в ней сказано: организовать партию, объявить борьбу, биться до последнего, чтобы капиталистов уничтожить.

— Правильно! А нелегальные книжки вы читали какие-нибудь?

Матвей с недоумением посмотрел.

— Нелегальные?

— Да. Так называются запрещенные книжки, которые печатаются и раздаются исподтишка революционерами рабочим.

— А разве такие книжки есть?

— Да, по ним только и можно узнать о социализме.

— Нет, не читал. За каждую книжку отдал бы всю свою получку.

— Ага, хорошо! Но вы знаете, что мы в бога не верим?

Матвей посмотрел на испытующе взглянувшего при этих словах на него рабочего и энергичней хлопнул себя по коленке. Он обрадовался тому, что его спросили об этом.

— Я недавно еще сомневался, есть ли бог. А когда прочел прокламацию, то решил, что рабочим бог нужен так же, как лесному волку подковы. Верно я думаю?

— Ха! —ухмыльнулся теперь агитатор. —А вы знаете, что с такими рассуждениями от тюрьмы не спастись?

— Не знаю, но это все одно. Если все будут как следует думать, тюрем не хватит.

— Правильно! А вы знаете, что это может кончиться и виселицей?

Матвей нахмурился, сжав губы, и оттолкнул ногой лежавший перед рельсами камень.

— Пускай повесят половину сейчас. Зато потом люди будут жить по-человечески, вместо всеобщего всемирного свинства, от которого теперь никто не знает куда деваться...

— Что же вы будете делать, чтобы добиться лучшего?

— Буду подговаривать рабочих, чтобы начали бороться. Стану писать и подбрасывать листки им. Подговорю когда-нибудь, чтобы стачку устроили...

— Все это вы сделаете сами? — изумился юноша.

Матвей, не понимая удивления незнакомца, в свою очередь поднял глаза на него.

— Конечно, сам. Сперва сам, а потом у меня будут товарищи.

— Ну, это не так просто, —со смехом возразил агитатор. — Вы знаете, что у нас есть уже целая организация, которая делает все, что вы собираетесь устроить и все-таки дело идет очень медленно.

Матвей нерешительно посмотрел на собеседника.

— Не знаю...

— Ну, вот, в эту организацию войдете и вы. У нас есть интеллигенты-пропагандисты, которые в кружках занимаются с рабочими. Есть техника, в которой мы будем печатать листки. И мы соединимся. Сами вы ничего не делайте. Одному все равно ничего не удастся, а в тюрьме вы очутитесь скоро. И о нашей организации вы никому не говорите. Мы сейчас составляем кружок, хотите вы войти в него?

— Конечно; что хотите сделаю, только примите к себе.

— Ну, так вот. В кружке буду я, Илья будет, вы и еще кое-кто из наших мастеровых.

— А моих товарищей можно пригласить в этот кружок?

— А кто ваши товарищи?

— Сигизмунд в кузне, брат Ильи — Анатолий, Айзман, подручный слесарь из сборного цеха.

— Нет, нельзя пока. И ничего не говорите им ни о кружке, ни о том, что будете брать у нас запрещенные книжки. Читать книжки давать им можно.

Матвей разочарованно смолк. Агитатор заметил это и еще раз сказал.

— О нашей работе, товарищ, никому нельзя говорить. Только когда вы убедитесь окончательно, что вас не выдаст тот, кому вы говорите, да и то лишь о себе, свое мнение, вы можете сказать; о других же чтобы не было и разговора. Только конспирация и даст нам поставить дело как следует...

— Ну, ладно, —согласился Матвей, примиряясь с положением. —Сами увидите их, тогда убедитесь, что их можно привлекать в организацию. Буду молчать.

— Ну, вот. Ваша фамилия Юсаков?

- Да.

Меня по-настоящему зовут Захаром Михайловым. Но в организации и где-нибудь на стороне меня лучше звать Зекой. Вас будем звать, скажем, Станко. Так звали одного болгарина-революционера. Если жандармы про Станко что-нибудь узнают, то и не доберутся до вас.

Матвей кивнул головой.

— Но лучше всего нам без надобности друг к другу не подходить, не здороваться и делать вид на улице, что мы не знакомы даже. Ha-днях. я или Илья вам скажем где мы первый раз соберемся, завтра передам вам пару нелегальных брошюр.

Матвей снова кивнул головой в знак того, что понял, доволен и будет ждать.

Михайлов встал и, подавая руку, сказал с удовольствием:

— Очень удачно и хорошо вы сделали, что этого провокатора Развозова уговорили... Всем теперь видно будет, что шутки в этом деле очень плохи. Вы — молодец! Если все так будут поступать, то мы своего добьемся скоро.

Матвей удовлетворенно пожал руку Михайлова, и новые знакомые разошлись.

* *

*

Та пассивная роль занимающегося самообразованием члена кружка, на которую осуждала Матвея конспирация Михайлова, ни в какой степени не могла удовлетворить проснувшейся жажды деятельности в молодом мастеровом.

В кружке говорили об основных понятиях политической экономии. Экая премудрость прочитать раза три книжку о труде, товаре и тому подобных вещах!..

Поэтому, после первого же собрания кружка, Матвей решил, не ограничиваясь занятиями, на собственный страх и риск вовлекать в интересы рабочей организации своих, по крайней мере, ближайших друзей. Он не только прочитывал сам те немногие нелегальные брошюры, которые ему мог дать в то время Михайлов, но давал читать их также Семену Айзману с сестрами, Сигизмунду и Анатолию. Кроме того, узнав от товарищей по кружку, что главным источником самообразования И для социалистов служит легальная литература, а также выяснив у них, по каким отраслям нужны книги для того, чтобы просвещаться, Матвей решил покупать побольше книг.

В кружке, кроме Захара, Ильи и его — Матвея, оказались еще двое рабочих с одного завода в Нахичевани, работница табачной фабрики Елена и молотобоец из кузни Качемов, участию которого в организации Матвей больше всего обрадовался, так как теперь в самой кузне он находил единомышленника.

Участники кружка собрались на квартире одного из нахичеванских своих членов — Грека. Молодой, как и все остальные вошедшие в кружок товарищи, Грек имел мать и сестру модистку, но, очевидно, как хозяин дома, он им себя подотчетным не считал. Наоборот, и мать и сестра повиновались ему, и он, предоставив им в одной комнате хозяйствовать и ставить самовар, в другую комнату, где был кружок, их не позвал.

Худощавый интеллигент-пропагандист, в фуражке инженера и с русской козлиной бородкой, Андрей Николаевич, настоящая фамилия которого была Шпак, как это скоро узнал Матвей, и который действительно был инженером-строителем, провел вводную