Замошье. Обретая крылья (СИ) - Риш Мартиша

- Спокойной ночи.

- Приятных снов.

Засыпая, я услышала робкий шепот молитвы, но так и не смогла разобрать, о чем он просит богов, уснула. И снился мне этот же дом. Бабушкины пироги накануне моего дня рождения. Огромный плюшевый медведь, которого я к себе прижимала.

Проснулась от бьющего в глаза солнца. Мишка все точно так же со мной, как и во сне. Потерлась щекой, колючий. Где только купила такого. Распахнула глаза. Лучше б я этого не делала. Эрих. И глаза у него большие-большие. Испуганные такие глаза. Совсем не как у плюшевого медведя. И терлась я о его щетину. Мало того, я ещё и ногу на него закинула во сне. И руку тоже. Как неудобно!

- Прости.

- Я готов жениться, если вы того пожелаете.

- А если не пожелаю?

- Тоже готов.

- А к чему ты ещё готов? - потянулась всем телом. Терять мне уже точно нечего. Изображать из себя невинную деву, как минимум, глупо. Сама пригласила мужчину в постель. Сама объявила, что ничего не будет. И сама же всю ночь приставала как к плюшевому медведю. Бежать и делать вид, что ничего не случилось? Глупо. Да и потом, так не хочется вылезать из нагретой огромным мужчиной постели, когда во всем доме ещё царит свежесть летнего утра.

- Ко всему, - тронул он мои губы лёгким намеком на поцелуй. Просто повернул голову. Но как же сладко вдруг стало. Такой огромный рыцарь и весь мой. Чудесный трофей я заполучила в первой же битве. Так, может быть, бабушка и права? Замуж сходить не так сложно, развестись тоже успею, проводник мне в том мире необходим. Кто-то, кто будет рядом.

Жарко коснулась мужских пряных губ, словно дала разрешение сразу на все. Дала ему право отыграться в необъявленной битве. Только бы диван выдержал этот напор и не сложился к черту. Зверь, а не человек. Сколько бы потеряла, не поддайся я порыву. Не бывало ещё, чтобы так.

Эрих

Всю ночь пытался сдержать себя. Надо сказать, это было непросто. Когда каждую частицу распаленного тела возбуждает аромат женщины. Вот она рядом. Даже не нужно руку протягива, чтобы коснуться. Не спал. Пошевелиться не мог. Сто раз собирался уйти. Дважды вставал, нырял в ночную прохладу и возвращался.

Медовые локоны, нежные руки, лёгкий румянец на бледных щеках, тонкие пальчики, которыми во сне она мяла край одеяла. Невозможно устоять. Сил никаких не хватает, даже чтобы просто дышать рядом с нею и не жаждать касаний.

Утром пытка стала невыносима. Закинула руку, обняла и прижалась. Не ведаю, что дало мне силы сдержаться. Казалось, задохнусь от желания и тут же умру.

Дальше стало ещё хуже и тяжелее. Невесомая девичья ножка обвила мое тело.

Девица спит, а я умираю от страсти. Смял бы ее, схватил золотую птичку, овладел ей сполна. Да только честь удерживает от глупости. Нельзя! Не твоя! И тебе не обещана. Просто не сознаёт, что творит.

Так она и проснулась, Лежа на мне. Потерлась щекой. Думал, выпорхнет, смутится, сбежит. Нет. Извинилась. За что? Так и не понял, но по глупости своей предложил брак. Осмелел настолько, что поцеловал.

Нельзя было делать этого. Последний рубеж самый опасный. Дальше уже ничто не удержит.

Распял ее под собой. Ждал, когда ударит своим колдовством, сбросит, а то и убьет. Девушка отвечает, тает в моих руках, извивается, льнет.

Куда подевалась одежда? Не ведаю.

Жажда неутолима. Как не может напиться тот, что долго не видел воды, так и я не могу утолить всей своей страсти. Раз за разом окунаюсь в блаженство, жадно срываю губами ее восхищение. Ложе стонет в унисон нам.

Такого удовольствия не дано испытать обычному человеку. В голос кричу, не в силах сдержаться. Устало опускаюсь на ложе подле нее. Сил не осталось. Хочется сжать в руках свое счастье и уснуть.

- Жарко... Тебе принести воды?

- Воды?

- Пить хочешь?

- Хочу взять тебя в жены.

- Я ещё ничего не решила, - озаряет она дом улыбкой и, как лесная пичуга, выпархивает из моих рук.

Пусть я никогда не стану первым, кто одержал победу над ней, но я хочу стать последним , кто станет ею обладать.

Засыпаю. "Нет" я так и не услышал. Значит, есть место надежде.

Глава 24

Моргус

Обряд я решил проводить в храме всех богов. Здесь же, прямо при своем замке.

Невеста хороша как чуть припорошенная пылью нежная роза. Никакой морок не способен скрыть под собой ее алый румянец, пухлые щечки горят будто пламя. Отяжелели от слез веки, влага застыла капельками росы на угольно-черных длинных ресницах. Пышное декольте прикрыто лёгкой фатой, округлые бедра обтекает лучший шелк из тех, что нашлись в моем замке.

Как есть бутон нежной розы, чуть прикрытый мороком от любопытного взгляда. Неужели сегодняшней ночью я вполне стану ею обладать как муж, а не как любовник? Сорву все преграды невинности. И этот пышный наряд, и все остальное, что прилично снять с девы законному мужу. Только бы получилось. Ее мне особенно жаль было бы потерять.

Крохотный букет горных цветов сминают белые пальчики. И нет в мире той, что сейчас бы была красивей. Жрец произносит пышную речь, соединяя наши судьбы и помыслы. Он и сам толком не верит, что проклятию не суждено сбыться.

Нарушаю обычай! Плевать на то, что подумает свита, плевать на разговоры и толки. В Эсторе только один властелин!

Беру свой нежный бутон на руки, сминаю пышное облачение под протестующий плач юной девы. Никто не посмеет к ней прикоснуться, не суждено оступиться тонкой ножке на каменной лестнице. Сам донесу на руках дивную ношу до своей же брачной постели. Не дам провидению спутать грядущее.

Тонок девичий стан у меня в руках. Бледны щеки, губы, только венка на ее шейке дрожит и сообщает о жизни ... Теперь уже жены, не невесты.

Коридоры привычно тонут во мраке, поводят носами верные рохи, вглядываясь в углы, перемежая собой хоровод теней прошлого, участливо смотрят на нас гобелены чужими лицами. Мрачна моя спальня, и даже горящие свечи не способны разогнать того страха, что клокочет в душе.

Опускаю ее на белое покрывало. Свою прекрасную розу, свой нежный бутон. Девица распахивает глаза, смотрит на меня и молчит.

Тянусь ладонью к камзолу, чтоб сбросить неуместное облачение в супружеской спальне. И замираю.

Моя жена до дрожи боится того, что грядет. Слышу биение ее крохотного сердечка. Разве можно взять силой то, что и так принадлежит тебе по праву? Захваченную крепость разрушать глупо. Страх обратит в уголь всю будущую страсть супруги. Нельзя ее обидеть сегодня.

Опускаюсь перед женой на одно колено, припадаю поцелуем к ее руке. Холодные пальцы вздрагивают от поцелуя. Шепчу нежные слова, утешаю, касаюсь почти невинно мягкой округлости бедер. Вдыхаю полной грудью завораживающий нектар девичьего тела.

Ее страх нерушим, как бастион цитадели.

- Не бойся.

- Все они погибли здесь? В этой комнате?

- Кто погиб? - встряхиваю я головой.

- Ваши девять жен, Темный князь.

- Нет. Сюда дошла только ты из тех, кто предназначен был мне по праву, - улыбаюсь я. Ведь, и вправду, рубеж проклятия остался позади.

- Лжешь! - подтягивает к себе ножки супруга, внезапно вскакивает и подлетает к окну. Только бы не прыгнула вниз! Какой я дурак! Надо было заколотить все ставни! Наложить защиту. Теперь уже поздно.

- Не лгу, - шепчу я, и мой собственный голос тонет во мраке спальни.

- Не верю, - крадусь к ней, словно зверь, хищник. Успеваю поймать, заключить в объятия. Трепещет, словно трава на ветру. Невинная, хрупкая, только бы не сломить ненароком свой цветок.

- Зачем бы мне было лгать тебе? Все они погибли, не дойдя до моего ложа.

- Прошу, унеси меня отсюда.

- Куда?

- Куда угодно, только как можно дальше!

Ныряю вместе с ней на руках в тонкий мир подпространства. Здесь мои вольные псы, здесь все тихо и глухо к мольбам юной магички. Нет ни запаха ее, ни цвета румянца на коже. Сера подложка мира.

Врываюсь в старую башню. В ней как будто нет места любви. Возвращаюсь в мир яви. Тьма окружает нас бархатом ночи.