«Точка бифуркации» (СИ) - Батыршин Борис Борисович

- Я вас понимаю барон. – Яша согласно наклонил голову. – И тоже опасаюсь, что московский обер-полицмейстер перегнёт палку, и генерал-губернатор князь Долгоруков его в этом поддержит. И закончится дело чем-то вроде «Кровавого Воскресенья», о котором вы, надо полагать, знаете. Нам здесь такого точно не надо, в особенности – сейчас, когда господину Лерху полшага осталось до…

И осёкся – слишком уж явственно совпадали планы дяди Юли с тем, кто собирался проповедовать безвестный монашек.

- Да уж, не хотелось бы. - барон вернул бумаги Яше. – Сегодня же отпишусь и Долгорукому и Юровскому – предупрежу, чтобы оба сдерживали эмоции и ни в коем случае не допустили кровопролития! Пусть казачьими нагайками обходятся, если уж иначе никак. Да и другие средства имеются… новые. Месяц назад в Москву целый вагон отгрузили – прямо как знали!

- То-то, что новые, Евгений Петрович. Кто с ними там управляться умеет? Разве что двое-трое из моих, да и те больше в теории…

- Пошлём наших специалистов. В Питере-то беспорядков не ожидается?

- Пока Бог миловал.

- Вот и откомандируем человек двадцать. И пусть сразу начинают обучать московских жандармов – а то приключится что-нибудь, а они только зуботычины раздавать и горазды. Пометьте у себя, Яков Моисеевич, потом не напомните…

Яша послушно полез в карман за блокнотом. Обычно барон не забывал отданных распоряжений, но тут случай был особый, не грех и подстраховаться.

- И вот что ещё… - Корф как-то особенно остро взглянул на собеседника, – Судя по вашему тону, у этой московской новости и второе дно имеется?

- Куда ж без него? - ухмыльнулся Яша. Корф знал его слишком давно и, конечно, сразу почуял подвох. – Видите ли, барон, обер-полицмейстеру и московским жандармам известно далеко не всё. Они-то, ничтоже сумняшеся, полагают, что вся эта катавасия действительно затеяна горсткой религиозных фанатиков и этим новоявленным Гапоном, которых подогревает кто-то из Святейшего правительствующего Синода, копающий под нынешнего обер-прокурора Исидора…

- А на самом деле?

- А на самом деле, ноги у этой истории растут из хорошо известного нам с вами места.

- Снова из Англии? – усмехнулся Корф. – И почему я не удивлён?

- Именно что из Англии, Евгений Петрович. Непосредственные же исполнители - наши, российским масоны, которых усиленно окормляют с того берега Ла-Манша. Мои люди в Белокаменной совершенно точно выяснили, как деньги – и немалые, надо сказать! – выделенные на это мероприятиепопали в город, кто занимается их распределением, кто координирует подготовку. Господин Гиляровский, которого вы, барон, надо полагать, не забыли, писал мне, что по московским редакциям уже шныряют какие-то скользкие типы – раздают репортёрам, из тех, кто понетребовательнее, солидные суммы взамен обязательства освещать назревающие беспорядки вполне определённым образом…

- Масоны, говорите? - Корф покачал головой. – Как это всё некстати… Государь как раз собирался задумался о том, чтобы обнародовать-таки сведения о «потомках», а тут такое!

- Не забудьте о о статуе в каземате Шлиссельбурга, - добавил Яша. – Сведения о ней ведь тоже откуда-то просочились, верно?

- Думаете, господа из «Золотой Зари» стараются, наследнички наших, с позволения сказать, английских друзей?

- Получается, что больше некому, Евгений Петрович. – молодой человек щёлкнул блестящим замочком портфеля. – Я вот думаю: может пора навестить господ Уэскотта и МакГрегора? Давненько мы с ними не беседовали, заскучали, поди…

- Всё же не очень понятно, зачем англичанам мутить у нас воду, да ещё в Москве? Ясно ведь, что мы это прихлопнем за один день!

- Э-э-э, не скажите, Яков Моисеевич. – Корф раскрыл перед собой бювар и принялся перебирать листки. – Москва город купеческий, дремучий, народ здесь истовый – до сих пор электрических лампочек боятся, юродивых по папертям слушают, да воскресные службы выстаивают целыми семьями. Это вам не Питер со здешним нигилизмом – здесь, если и поджигать что, так непременно на религиозную тему. А если полиция и жандармы не удержатся и прольют кровь – пожалуйста, готово дело: «»Власти стреляют в православных, протестующих против богохульных затей немцев и жидов в университетах!» Не-ет, голубчик, от такой искры так может полыхнуть, что по всей России отзовётся…

- То есть господа просвещённые мореплаватели мстят за фиаско у Готланда?

- И снова нет, Яков Моисеевич. – Корф выбрал нужный документ, положил перед собой и принялся очинивать складным карманным ножичком карандаш. – Господа из «Золотой Зари» имели некоторые связи с британской военно-морской разведкой ещё в самом начале, когда затевали африканскую операцию со Стрейкером и мадемуазель Бертой[14] – но теперь, думается мне, они действуют на свой страх и риск. Очень, видите ли, им хочется сорвать работы господина Лерха. Да наших людей, которые работают в Англии, дошли кое-какие любопытные слухи – будто бы в штаб-квартире «Золотой Зари» состоялось совещание высших адептов ордена, и на нём было решено возобновить исследования по тетрадигитусам.

Что это за «наши люди в Англии» - Корф не стал уточнять. Яша и без того догадывался, что информация скорее всего пришла через Алису и создаваемую ею под видом представительств модного дома «Вероника» разведывательную сеть, оснащённую, кроме всего прочего, кое-какой шпионской техникой из совсем другой эпохи.

- Решить-то они, может, и решили – только как взяться за дело, не имея на руках ровным счётом ничего? Статую, чашу мы у них отбили в Монсегюре. Да, у них ещё остаётся некоторое количество «металлических книг» и горсть бусин-брызг - но этого, как мне представляется, недостаточно…

Барон и Яша сидели в маленьком кабинете, окна которого выходили во внутренний двор здания «Д.О.П.а» - они заявились сюда, покинув роскошный кабинет Корфа на третьем этаже.

Внутренняя тюрьма департамента располагалась тут же, в подвале корпуса - там, кроме прочих «особо ценных» заключённых содержались и оба английских эзотерика. Впрочем, одно слово, что «тюрьма» - никакого сравнения с ужасами Трубецкого бастиона или Шлиссельбургской крепости. Сухие, хорошо отапливаемые камеры, пища из офицерской столовой, сриличная мебель, книги и газеты, доставляемые по первому требованию, и постель, на которой узник может лежать в любое время суток. Не Петропавловка, одним словом, не говоря уж о Шлиссельбургской крепости….

- А вот господам Лерху и Бурхардту этого вполне хватило, чтобы открыть пусть временную, но вполне функционирующую «червоточину»[15]. – напомнил собеседнику Корф. - И случилось это, хочу вам напомнить, не где-нибудь, а в Москве! И о конфигурации этих проволочных штуковин, которыми пользовались наши учёные, англичане тоже имеют представление – насколько я помню, покойник Виктор именно с помощью такой удерживал портал в подземельях Монсегюра!

Яша покачал головой.

- Так-то оно так, но… так вы полагаете, барон, что это как-то связано? В смысле - готовящиеся беспорядки должны отвлечь нас от какой-то операции, которую «Золотая Заря» проворачивает в Первопрестольной?

- Заметьте, это вы сказали! – палец Корфа упёрся в собеседника. – А если серьёзно, Яков Моисеевич – то, скорее всего, нет. Уж очень это было бы… замысловато, что ли? Да и возможности у них в Москве поскромнее, не то, что в Питере. Это ван Стрейкер чувствовал себя там как рыба в воде – но где теперь тот Стрейкер? Вы лучше всерьёз займитесь этим… из Тулузы.

И постучал согнутым пальцем по лежащему перед ним листку.

- Непременно займусь, барон, только задам несколько вопросам нашим британским друзьям. Кстати, не пора ли их пригласить? Заговорились мы с вами, а время-то утекает…

 - Что ж, Уэскотт ничего нового нам не сообщил. – негромко заметил Корф, перечитывая свои записи, сделанные во время допроса англичанина. – Разве что, подтвердил некоторые моменты, которые нам и раньше были известны.