Дитя падшего бога - Барб Хенди

Оша налил чаю в две чашки.

— Я рад, что мне назначена миссия служить тебе.

Винн и Оша сидели друг напротив друга, оба в просторных эльфийских одеяниях: на нем анмаглахские штаны и туника, в неярком свете кристалла скорее черно-серые, чем зеленые, на ней — тускло-желтая с коричневым одежда родного клана Сгэйля. Никогда прежде им не доводилось трапезничать с глазу на глаз. И с каждым проглоченным куском в Винн все сильнее разгоралось любопытство. Прежде всего, много ли известно Оше о том, куда Сгэйль повел Лисила и Магьер… и почему?

— Ты знаешь, куда они отправились? — спросила она.

Оша чуть заметно качнулся назад, стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Прошу тебя, больше не задавай таких вопросов, — сказал он, хотя «прошу тебя» скорее прозвучало как «умоляю», — Сгэйльшеллеахэ доверился мне. Я не могу обмануть его доверие.

Винн вздохнула и прислонилась к краю лежака, немного стыдясь того, что искушала Ошу нарушить слово.

— Почему ты здесь, Оша? — спросила она. — Почему Сгэйль взял тебя с собой?

И тут же ей захотелось забиться в самый темный угол. Очень уж плохо прозвучал этот вопрос, как будто она считает, что уж именно Ошу Сгэйль мог взять с собой в последнюю очередь. Впрочем, молодой эльф явно не заметил ее промаха. Он сделал глубокий вдох и выдохнул, как будто наконец достиг того, что принесло ему желанное облегчение.

— Теперь он мой йоин.

— Твой… — начала Винн, запнулась, ломая голову над незнакомым словом, и в конце концов ей пришлось продолжить по-белашкийски: — Твой… «поручитель»?

Оша наклонил голову к плечу:

— Его можно назвать этим словом, он мой… — И тоже вынужден был перейти на белашкийский: — Я найти мой наставник! — Он опять сделал глубокий вдох и лишь затем продолжил по-эльфийски: — Так трудно было отыскать того, кто бы согласился хотя бы выслушать мою просьбу. Но когда Сгэйльшеллеахэ сказал, чтобы я пожил у его родных, я понял, что мои поиски окончены!

Винн приложила все усилия, чтобы радостно улыбнуться этим словам. Судя по тому, что ей довелось увидеть и услышать, этот долговязый эльфийский юноша был совсем не похож на своих собратьев по касте, быть может, даже не очень и годился для их ремесла, но все-таки не желал сдаваться. В глубине души то, что он сообщил, Винн совсем не радовало. Оша нашел того, кто согласился стать его наставником, и теперь Сгэйль будет обучать его всему, что знает сам.

В том числе и ремеслу убийцы.

— Я рада за тебя, — вслух сказала Винн и потянулась за своей чашкой, обдумывая, как бы половчее сменить тему. — Расскажи мне о… своей семье. О тех, кто тебя вырастил.

— Вырастил? — Оша растерянно моргнул. — Ты хочешь, чтобы я рассказал о своей прежней жизни?

На этот раз Винн улыбнулась совершенно искренне:

— Неужели тебя об этом раньше никто не просил?

Он покачал головой:

— Нет.

— Ни разу? — Винн была так поражена, что села прямо, — Да. Я хочу, чтобы ты рассказал о своей прежней жизни.

Оша долго молчал, явно собираясь с мыслями.

— Я из клана Алахбен… «Каменистые Холмы», — перевел он на белашкийский, — это место совсем не похоже на Криджеахэ или Гайне Айджайхе. Мои сородичи ведут простую жизнь, растят коз в предгорьях и стригут с них шерсть.

— И из шкур этих коз сшиты наши новые куртки?

— Да, — кивнул Оша и замялся, на мгновение умолк. — Только мой отец был слаб здоровьем… сердце у него было больное. — Оша приложил ладонь к груди, и взгляд его устремился в никуда. — Наши целители ничем не могли ему помочь, и он умер совсем молодым — ему было всего лишь шестьдесят три года. Моя мать слегла от скорби и уже не смогла оправиться.

— Мне так жаль, — пробормотала Винн. — Тебе, должно быть, было одиноко.

Оша поглядел на нее, и его янтарные глаза в неярком свете кристалла прояснились.

— Нет, у меня есть две сестры и брат. Они взяли на себя заботу о наших стадах, но я много лет был самым младшим в семье. Даже Хионнтай, сестра, которая была ненамного старше меня, считала меня всего лишь еще одной из многочисленных забот.

Он опустил глаза, уставясь на стоящий между ними поднос с едой, и на мгновение Винн представилось детство Оши. Одиночество — и это еще в лучшем случае. А еще ясно, что ему не поручали никаких мало-мальски серьезных дел, — отсюда, видимо, и его неуверенность в себе, и недостаток практичности. Винн очень хотелось взять его за руку.

— Моя мать и отец умерли, — сказала она, чтобы отвлечь Ошу. — Я выросла сиротой в Гильдии Хранителей в Малурне.

Оша поднял голову:

— У тебя не было клана?

Винн снова улыбнулась:

— В том смысле, который ты имеешь в виду, — не было, но я не осталась одна. Хранители стали моей семьей, и очень хорошей семьей, поскольку мне выпала честь расти среди них, а не в сиротском приюте. Я училась в одной из общедоступных школ, которые Гильдия открыла в столице, а в стенах самой Гильдии всегда происходило что-нибудь новое и интересное. Или же я просто слушала, как старшие ведут очередную бесконечную дискуссию — из числа тех, которые невозможно завершить. Они учили меня истории и иностранным языкам. Позднее меня взял в ученицы домин Тилсвит из ордена каталогистов. Вместе с ним я прибыла на этот континент. Мне очень, очень повезло.

На мгновение Винн охватила пронзительная тоска по годам, проведенным в Гильдии, по чечевичной и томатной похлебке, по ласковой опеке ученых собратьев.

— Так ты поэтому стала Хранительницей? — спросил Оша. — Потому что тебе по нраву их образ жизни?

Винн не знала, что ему ответить.

— Отчасти — да. Я хотела познавать и исследовать, делиться своими знаниями и учить других. — Она наклонила голову к плечу. — Ну а ты почему стал анмаглахком?

Не ожидавший, что разговор опять вернется к нему, Оша судорожно сглотнул.

— За девять месяцев до того, как я прошел имянаречение, в наше селение пришли с посланием для старейшин клана двое анмаглахков. Такого прежде никогда не случалось. И кто пришел — сразу два греймасги, великая Эйллеан, бабушка Лиишила, и Бротандуиве. Все трепетали перед ними, и я до тех пор не видел, чтобы к кому-то относились с таким почтением. У меня едва хватило духу глянуть на них из-за нашего жилого древа, и всем своим существом я пожелал стать таким, как они.

Оша опустил голову, лишь исподлобья глядя на Винн, и шепотом добавил:

— Не слишком достойная причина.

Винн отогнала сомнения и коснулась его руки:

— Стремиться к совершенству… особенно в служении не себе, а другим… — это всегда достойная причина. Твои родные должны бы гордиться тобой.