Генезис. Книга II - Влад Андреевич Туманов

Щеглов заикнулся, что изначально в «Генезис» он поступить не мог из-за того, что денег на обучение у его семьи не было.

Узнал я так же от него, что в семье он не один и есть у него старшая сестра, которая, в отличие от брата, уже в четырнадцать лет ушла из дома и подалась в вольные Истребители. Про таких я слышал. В отличие от Истребителей, работающих на ассоциацию, они закрывают порталы на добровольной основе, рискуют своей жизнью без страховки, без оплаты, сбывая всё добытое на чёрный рынок. Неблагодарное это дело, но если верить Щеглову, то сестра его достаточно сильная. Правда, он не видел её уже очень и очень давно.

Как бы я того ни хотел, Волкову мы обсудили лишь вскользь. Оказалось, что Щеглов никогда не считал её подругой. Это она пыталась навязаться ему в друзья при помощи своих, как сказал Серафим: «Варварских, неотёсанных методов». У них было совершенно разное видение этих ситуация, и даже я, человек, услышавший обе, не могу понять, как на самом деле обстояли дела. В одном я был уверен после нашего довольно душевного разговора, Щеглов — отличный парень, просто несчастный, со своими тараканами в голове. К тому же, как я понял, тараканы у него серьёзные. Не зря ведь он в экспериментальной группе. Впрочем, об этом он предпочёл со мной не говорить. Видимо, тема для него слишком больная, но я и не настаивал.

В конечном итоге, Серафим показал себя довольно крепким орешком и даже не отключился бы, не реши мы не останавливаться на одной бутылке. В этот раз я был научен горьким опытом, да и сам стал заметно сильнее, а потому после второго «пузыря», залитого в глотку, чувствовал себя ещё вполне нормально. Чего нельзя сказать о Щеглове, который храпел на диване, запрокинув голову назад. Думал сначала тоже прикорнуть на диване, но, вспомнив, какие шуточки практикует мой собутыльник, решил, что безопаснее будет уснуть у себя. Пускай и добираться туда будет довольно проблематично. Впрочем, не впервые сталкиваюсь с подобными проблемами, а значит, мне не привыкать.

Но как же не хватает аугментации одной полуразумной расы Шогроти, обитавшей в дремучих лесах северного континента. Помню, был у меня заказ на одного отшельника, который похищал молодых девушек, препарировал их, а потом супы из их органов варил. Сами по себе они вроде как безобидные, но иногда вот так едут кукухой, тогда и приходится браться за оружие. Зато владеют весьма полезной аугментацией, которая, в отличие от других, нейтрализующих яды, позволяла выводить их из тела после того, как они подействуют. С виду глупая, бесполезная аугментация, ведь зачем выводить яд после того, как он уже подействует? Подумал бы любой человек, но на деле для Зверолова это лучшее средство от похмелья! Напился, разгромил пару таверн, а после вывел из себя все токсины и за работу. Позволяет не ждать выходных и напиваться в любое время дня и ночи, когда только душеньке угодно! Шогроти, кстати, были схожего мнения, иэта особенность их тел была нужна им для того, чтобы обдалбываться грибами «Шизки», которые в обилии росли в лесу, где они обитали, и в случае опасности быстро избавляться от эффекта. Не всегда им это помогало, ведь того отшельника я как раз подобными грибами и отравил. Перед тем, как убить.

Когда вернулся в свои апартаменты, моментально отрубился на кровати, даже не заметив Пакость, который лежал на диване в гостиной и под попкорн смотрел какое-то ток-шоу.

Ночью того же дня

Башня гильдии «Эдем»

Сорок третий этаж

Пройдя за широкие бронированные двери, Гулясин Виктор оказался полностью изолированном от внешнего мира помещении с круглым столом по центру за которым находились пять голов «Эдема» из семи, но три из них былиголограммами. В Екатеринбурге находился лишь один из двух филиалов гильдии, и только три головы проживали в непосредственной от него близости. Ещё три проживали в Москве, а первая голова, являвшаяся по совместительству единственным полноправным главой гильдии, жилато там, то тут, но редко показывалась на глаза. Вот и сегодняшний сбор голов обошёлся без его участия.

— Доброго всем времени суток, господа, — Виктор, пришедший шестым, едва заметно поклонился, подошёл к серой консоли, стоявшей у стены, и взял с неё сигару. Только тогда, когда он её полностью подготовил и закурил, он позволил себе сесть на место. Все ждали его молча и смиренно, ведь это было обыденностью для Гулясина. — Что послужило поводом для вашего всеобщего хмурого состояния?

— В отличие от тебя, Виктор, — заговорила дрогнувшая голограмма полноватого мужчины с редкими короткими волнистыми волосами русого цвета и мелкими хитрыми глазками, посаженными на широкое квадратное лицо. Принадлежала она Кудрявцеву, второй голове «Эдема». — Мы привыкли серьёзно относится к делам гильдии, а не вести дела с посредственными личностями и надеяться, что пронесёт.

— Бросьте, Кирилл Робертович, — Виктор отмахнулся. — Мои дела с Красновым несут прямую пользу для гильдии. К тому же, не забывайте, что показатели моих отделов на порядок выше Ваших. Как и дела моих отрядов. Что касается моего настроения, оно всегда идёт в контрасте с моей серьёзностью, и Вы, как никто другой, должны это понимать. Или Вы забыли, кто помог вытащить Вашу жену из лап похитителей? Боюсь, не вмешайся я, Вам бы сейчас не осталось ничего, кроме как искать себе новую партию и утешать детей на поминках. Сколько уже прошло? Год, кажется?.. Быстро Вы забыли мою доброту.

— Да как ты⁈ — не будь Кудрявцев за полторы тысячи километров от Виктора, он бы точно чем-нибудь в него кинул, но пришлось сдержаться. — Как ты смеешь⁈ Я — второй номер в гильдии!

У Гулясина гнев «коллеги» вызвал лишь усмешку. Все остальные следили за этой перепалкой с поддельным интересом. Всем и так было ясно, чем это закончится. Никто в гильдии не желал спорить с Виктором, а те, кто решались, сильно потом об этом жалели.

— Номер? — Гулясин усмехнулся, потягивая сигару. — О каком номере идёт речь? Если ты забыл, Кирюша, мы тут все на равных правах, а если ты будешь и дальше тыкать мне своим номером, я могу и не сдержаться. Ты ведь не хочешь со мной ссориться? Может, ты хочешь, чтобы я наведался в Московский филиал? Или лучше сразу к тебе домой? Кстати, как часто ты бываешь дома и оставляешь детей одних почти без присмотра?

— Виктор, ты перегибаешь, — в разговор