В чужом клане - Валерия Веденеева

— Да, — согласился я и потом молча пересчитывал пауков-предателей по мере того, как они выстраивались между нами на столе. Что ж, все оказались на месте. — Будьте так добры, господин советник, контроль над ними тоже верните.

Тот махнул рукой, и я понял, что вновь могу чувствовать свои создания.

Советник ушел, оставив меня в полуразрушенной комнате. Извиниться за вторжение он, конечно, и не подумал. Я проследил за тем, как он вышел, потом подошел к двери и выглянул в коридор. Советника уже не было видно, а стражники, лежавшие на полу в неудобных позах, как раз начали шевелиться — похоже, он только что снял с них заклятие сна или как там оно правильно называлось.

Закрыв дверь на засов — бесполезный против магов, но способный не дать войти хотя бы слугам — я вернулся к столу и долго смотрел на мелких тварей. Если бы не они, советник бы и не узнал о моем существовании. Или, по крайней мере, не обратил бы на меня внимания. И я бы не оказался в нынешнем уязвимом положении, связанный непонятными будущими обязательствами…

Зачем мне такие слуги, которых может использовать любой мимо-проходящий маг? Зачем мне такие слуги, которых этот маг может превратить в шпионов, притворившись, будто действительно вернул мне полную власть над ними? «Гений в магии» — так сказала о советнике Амана. Если уж он сумел оборвать привязку на крови, то изменить структуру големов для него должно быть совсем просто.

Пауки, будто понимая, о чем я думаю, зашевелились, и я ощутил легкое сожаление, но оно мелькнуло и тут же пропало. Нет, мне не нужны были потенциальные шпионы рядом с собой.

«Прекратите быть», — велел я мысленно, и пауки рассыпались мелкой коричневой крошкой, похожей на то, как выглядит старая засохшая кровь. Собрав всю крошку на лист бумаги, я отнес ее к камину и там поджег.

Потом очистил кровать от попавших на нее осколков разбитой посуды и обломков мебели, но ложиться не стал. Все же советник оказался прав — после бесед с ним людей действительно настигала бессонница.

Я несколько раз прошелся по разбитой комнате, потом вновь сел в кресло. Эти пауки были ведь не единственными, имелись и другие, оставленные сторожить Корневую Башню. Мог ли советник каким-то образом завладеть и ими? Я понятия не имел, как работала магия кровавых големов, возможно, они были связаны не только со своим создателем, но и друг с другом.

Я закрыл глаза — так было проще — и впервые за две с половиной недели потянулся к оставленным мною творениям. Ощущение было такое, будто мое сознание скользит вдоль тугой нити, все дальше и дальше. И еще дальше. И… вот, наконец, находит искомое.

Пауки были ровно там, где я их оставил — глубоко под землей, вокруг сердца Корневой Башни. И там же, у самого сердца, было острие моего двуручного меча, бывшего прежде демоническим топором.

Мое ощущение себя сейчас было ни на что не похоже — словно я был порывом ветра или лучом солнца, способным проникать куда угодно… Хотя нет, сравнение было неверным — ни ветер, ни свет не могут попасть под землю. Словно я был… призраком. Да, точно, они упоминались в «Демонологии», хотя и мимоходом. Не люди, не демоны, не монстры, но то, что порой задерживалось в мире после гибели материального тела.

Я поднялся на поверхность, изучая территорию Башни и то, насколько хорошо она держала свое слово. Ну что ж, людей там не было, как не было и никаких следов их недавнего присутствия. Сама Башня переместилась в центр океана на край большого необитаемого острова, покрытого песком, скалами и редкой растительностью с еще более редкими птицами и насекомыми.

Вдоль нити, связывающей меня с пауками и приведшей сюда, прошла вибрация, и через мгновение мое сознание вновь оказалось под землей, рядом с сердцем Башни. Ага, она почувствовала мое присутствие и притянула к себе. Впрочем, я ощущал, что при желании в любой момент смогу избавиться от ее влияния.

Я больше не ловила людей в ловушки и не ела их! — первым же делом воскликнула Башня, и я отчетливо уловил в ее мысленном голосе панику…

Кстати, а почему я сейчас мог с ней общаться? На мне ведь был черный нихарн. Или моя способность слышать Башню не имела отношения к демонической скверне? Может, это было что-то врожденное, наподобие умения понимать все существующие языки?

Кто-нибудь появлялся здесь вчера или сегодня? — спросил я и ощутил удивление Башни, но ответила она сразу.

Сирены, — ее интонация отчетливо передала, какого низкого она о них мнения. — Наглые рыбохвостые выскочки!

Сирены? Они не упоминались ни в одном из бестиариев, которые я прочитал. С другой стороны, все бестиарии были посвящены сухопутным монстрам, а эти существа, судя по наличию «рыбьего хвоста», обитали в воде.

Я имел в виду — появлялись ли здесь люди? Конкретно — маги? Не в телесном виде, а вот как я. — Естественно, речь шла о советнике, но ни его имя, ни должность ничего бы Башне не сказали.

Другие люди в виде проекции сознания? — задумчиво уточнила Башня, и мне подумалось, что за время, прошедшее после нашего ухода, она еще сильнее изменилась, теперь ее мысленные интонации и манера разговора ничем не отличались от человеческих. Похоже, демоническая скверна, даже в мое отсутствие, продолжала действовать.

Вроде того, — согласился я и получил в ответ категорическое отрицание. Другие проекции к ней не приходили. Ну что ж, значит, в случае необходимости, я мог рассчитывать хотя бы на этих пауков.

Я уже собрался вернуть свое сознание в тело, когда что-то изменилось. При этом меня самого это изменение никак не коснулось, я почувствовал его только благодаря паукам, из-за их близости к сердцу Башни.

Что происходит? — спросил я ее.

Башня издала звук, похожий на грохот сошедшей с горы каменной лавины и одновременно на скрежет зубов, тоже каменных:

Опять сирены!

А потом, вместо пауков и пульсирующего сердца, я увидел морской берег, пологий, песчаный, усеянный костями. И не только костями — на некотором расстоянии виднелось мертвое тело, еще не успевшее превратиться в скелет. Длинное, змееподобное, напомнившее мне ветси. Из песка рядом с ним поднимались каменные корни, на удивление маленькие, вырывали из тела куски и утаскивали под землю.

Звук волн, бьющихся о берег, изменился, море вскипело множеством тел, таких же длинных и змееподобных, как и мертвое тело на берегу, только в разы меньше размером, а потом эти существа выбросились на берег.

О, это и были сирены?

Я пригляделся внимательней. Змееподобной, с хвостом, напоминающим рыбий, была только нижняя часть существ, а вот верхней частью они походили на людей — вполне человеческое туловище, руки, голова, волосы — все как положено, разве что между пальцев виднелись перепонки, на шее трепетали жабры, а кожу то там, то здесь пятнала россыпь цветной чешуи. Но почему они были такими крохотными?

Оказавшись на берегу, сирены начали изменяться — их хвосты укоротились и распались на две половинки, превратившись в нормальные человеческие ноги; перепонки, жабры и чешуя исчезли. Теперь они выглядели как обычные голые люди, взрослые мужчины и женщины, со всеми полагающимися признаками. Только вот были они размером с котят…

Или нет?

Ну конечно же нет!

Все дело было в перспективе. Я же смотрел на происходящее глазами Башни — ну или что там ей заменяло глаза — а она, из-за своего размера, все воспринимала иначе, чем человек. Значит, и корни были совсем не крохотными, и сирены, скорее всего, размером не отличались от людей, а мертвая туша на самом деле в высоту превосходила четырехэтажный дом, а в длину тянулась на сотни шагов.

Сирены между тем кинулись к телу чудовища и принялись отрывать от него куски мяса и торопливо пожирать. Зубы у них оказались все же не такими, как у людей, а острыми, треугольными, и даже, кажется, шли больше, чем в один ряд. Откуда-то я знал, что подобное строение зубов было у акул.

Я почувствовал исходящее от Башни негодование, а потом из-под песка вылетели корни и обвились вокруг ближайших сирен с явным намерением раздавить их и утащить под землю, как прежде Башня делала с людьми. И тут же воздух разрезал крик, с каждым мгновением становящийся все более пронзительным, громким, невыносимым — его издавали остальные сирены, еще не схваченные Башней.

Если бы я мог,