Разоренное гнездо - Алла Холод

делает сегодняшняя молодежь. Не делала татуировки, не красила в синий цвет волосы. Она гордо несла то, что дала ей природа, и именно этим и отличалась от всех прочих. «Хочешь выделиться из массы – будь собой!» Таков был ее лозунг, и мне он нравился.

– Па, ты меня слышишь? Где ты витаешь? Я серьезно тебе говорю: Алекс мной не интересуется. Это была моя большая ошибка.

– Постой-ка, – насторожился я, – а в чем же твоя ошибка, если ты сама говоришь, что у вас ничего не было?

Алиса вздохнула:

– В принципе, я могу тебе рассказать, без подробностей, конечно, – начала она. – Просто в какой-то момент мне показалась, что я нравлюсь Алексу. Один раз я подвернула ногу, и он не просто помог мне дойти до дома, а донес на руках.

– Что-то я не помню, чтобы ты подворачивала ногу.

– Ну, папа, какой же ты, ей-богу! Не тупи! Ничего я не подворачивала, просто увидела, что он идет к нам и слегка так… приупала… – Она засмеялась. – Хорошее слово, да? Так он кинулся ко мне, схватил на руки, хотя вполне мог просто взять под локоть и довести до подъезда. И потом как-то раз еще было…

– Что было, Алиса?

– Ничего такого, что могло бы тебя расстроить, па, – грустно улыбнулась она. – Просто как-то раз я сидела у нас во дворе на скамейке, очень огорчена была, если честно. А тут он. Подошел, сел рядом, но расспрашивать не стал, просто посмотрел на меня внимательно, а потом прижал к себе и поцеловал в макушку. Нежно так, трогательно. Знаешь, как если бы целовал сестру. Кого-то родного, но не свою любимую, понимаешь? Еще тогда я поняла, что того, чего я хочу, между нами не будет.

Я выдохнул. Кажется, Борькина гипотеза не столь уж фантастична.

– Странно все это, – заметил я, – Наташа взрослая женщина. Не старая, конечно, но взрослая, зачем она ему, как ты думаешь? Ведь ты красивее, моложе, умнее… и взять с Наташи нечего, если уж предположить самое грубое. Может, ему банально негде жить?

– Я сначала тоже так подумала, па, – согласилась Алиса, – у меня была мысль, что просто парню нужен угол, и он примостился там, где ему удобно. Я считала, что у него нет денег, он вынужден экономить, ну и все такое. Но это все не то, па. Как бы неприятно это ни было для меня, но, видно, у них с Наташей какая-то неземная любовь. Ты никогда не замечал, во что Алекс одевается?

– Не знаю, специально не присматривался, – пожал плечами я, – я просто вижу, что он одет всегда хорошо и аккуратно. Но разглядывать его у меня особых причин не было как-то…

– В том-то и дело, па, что ты редко придаешь значение мелочам, – заметила моя дочурка, – а если бы присмотрелся, то понял бы, что его скромный вид вовсе не такой уж дешевый. Все джинсы у него фирменные, все от «Армани». Свитерочки и рубашечки от «Томми Хилфигер». Или от «Ральф Лоурен», что дешевле, но не намного. И вообще я не знаю, где он тут ухитряется их покупать, у нас в городе «Ральф Лоурен» вообще не продается. «Томми Хилфигер» ты сам носишь, цены знаешь. Ты бизнесмен, можешь себе позволить, а он? Откуда у него деньги? Нет, па, он от Наташи не зависит, не берет он у нее денег, точно тебе говорю. Я как-то видела его в таком месте…

– В каком?

– В общем, подруга пригласила меня и еще одну девочку в «Небеса», ну ты знаешь… Цены там правда заоблачные, па, и только пафосная публика. В общем, подружку папа за границу надолго отправлял, мы типа попрощаться собрались. И что ты думаешь? Я просто обалдела, когда увидела там нашего мальчика.

– И когда это было? – насторожился я.

– Да не помню, как только рестораны открыли, когда-то тогда.

– И с кем он был?

– Хрен с ним был какой-то, в таком костюме, что и не вышепчешь. А наш мальчик скромный такой, но тоже не меньше штуки евро на нем было надето. Сели за столик, что-то заказали, тот чувак достал из кейса бумаги, а Алекс что-то подписывал. И ты хочешь сказать, что это образ жизни нищего бедного мальчика, прибившегося к немолодой разведенке? Нет, па. У него все в порядке, и если он живет с Наташей, значит, она ему нравится. Только я никак не могу понять, чем именно.

– Дочь, раз все так, значит, тебе эту ситуацию надо просто отпустить. Ты умная и слишком уважаешь себя, чтобы гоняться за химерами, правда ведь? Я в тебе не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, – сказала Алиса, вставая со стула и собирая чашки, – во всяком случае, я хочу на это надеяться. Ладно, па, мама просила меня подойти к «Ассамблее», она присмотрела там какие-то ботинки, хочет купить, ей необходима моя компания.

– Ну раз вы идете в «Ассамблею», то ужинать вы будете там?

Я знал, что Рита обожает тайский ресторан, расположенный в этом торговом центре. Раньше она таскала туда меня, сейчас даже не пригласила.

Алиса пожала плечами:

– Не знаю, сейчас трудно стало предугадать, что у мамы на уме. Может, пойдешь с нами?

– Ну уж нет, я не удостоен приглашения, значит, нежелателен. Зачем же я буду портить вечер любимой жене?

– Па, не обижайся, может, мама просто не подумала, что тебе подойдет такой досуг. Ты уже и так устал от ресторанов…

– Да, я устал от них, так что ты, дочь, иди туда без меня.

Когда за Алисой захлопнулась дверь, мне стало еще тревожнее, и я попытался суммировать в голове все, что мне было известно об Алексе Кински. Он хранит неизвестно как попавшие к нему вещи Али – фото и рисунок. Это первый вопрос, требующий ответа. Он не нищий и живет с Наташей не из-за денег. Но по какой причине – из сказочной любви или чтобы гарантированно попасть в мой дом? Это вопрос номер два. Он странно относится к моей Алисе – замечает ее влюбленность, но проявляет лишь нежные, как она сама заметила, «братские» чувства. Надо было обдумать все эти вопросы, вместо этого я достал из бара бутылку хорошего виски, сменил одежду на более легкую, домашнюю, и пошел к Наташе.

Я сразу услышал торопливые шаги за дверью, будто родственница ждала гостя. К нам в подъезд не может войти посторонний, потому что у нас внизу домофон и высокая, изящная на вид, но очень прочная ограда. Значит, Наташа ждала «своих». Алекса, кого же еще?

– Это ты? Привет, –