Не будь дурой, детка! (СИ) - Козырь Фаина

Как доработала до вечера — не осознала, может потому, что по возвращении из клозета больше ни с кем не разговаривала, а просто механически переделала все ТЗ на закупку, аж по трем проектам сразу, и даже маркеловские обработала. Её никто не беспокоил больше. Олька только периодически молча подливала горячий час в горяновскую кружку, а Лилька принесла ей какую — ту вкусняшку в коробочке — девчонки обедать ходили без Даринки. Ровно в пять часов Горянова вышла из офиса.

Егоров был уже на посту.

— Куда поедем? — спросила девушка, пристегиваясь.

Горянова, как и Егоров, не собиралась легко сдаваться… А Лев Борисович победно улыбнулся. Ему казалось, что она ни за что не догадается. Он бы очень удивился, узнав, что у Горяновой уже было три предположения. И одно из них оказалось верным: они ехали в магазин. И в этом магазине, единственном в области, а может, не только в области, продавались пальто Loro Piana. Горянова и не мечтала о таком: оно было ей вообще не по карману, да и сами посудите — семнадцать тысяч евро за кейп, сшитый из двух слоев ткани: верхний — из шерсти викуньи, а нижний — из беби-кашемира, да еще с воротником из шиншиллы. Тушите свет! Но, так сказать, девушке Егорова полагалось соответствовать. И Горянова держала улыбку. Лев Борисович был просто счастлив. И даже суровый мундир не портил общего впечатления.

В магазине Горянову разве что не облизывали. И так, и сяк. Но более всего консультантша танцевала вокруг Егорова. А с какой невероятной нежностью и подобострастием в голосе она громко расстраивалась, говоря Льву Борисовичу, что если бы у его девушки был не 44, а 42 или 40 размер, прямо как у нее, то выбор пальто был бы больше. А так — только кейп, и никакой силуэтной классики! Даринка еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, наблюдая за продажными танцами бобуинов. К чести Егорова, тот ни разу даже взглядом по продавщице не скользнул. Хотя девочка была хороша: худенькая, сладенькая, белокуренькая. Ну надо же, Лев Борисович! В общем и целом, приятная была атмосфера, да и кейп был изумительный, что тут говорить, а покрасоваться — какая женщина не любит? Но пора было закругляться. Целый час уже прошел. Горянова скинула на руки девушке одежду и покачала головой, снимая наконец сияние с лица:

— И как вам не жалко таких денег, Лев Борисович?

— Покупаем! — вместо ответа небрежно кинул Егоров.

Горянова ласково улыбнулась в отражение:

— Давайте не сегодня, хорошо? В следующий раз, ладно?

— Покупаем!

Даринка резко повернулась к нему и добавила уже очень серьезно, чтобы и намека не было на фривольность или кокетливость:

— Мне некуда будет в этом ходить, Лев Борисович! К тому же это еще и неоправданно дорого.

— Покупаем! — Егоров полез за портмоне. — Пусть все знают: я не жалею денег на любимую девушку!

Настроение сразу испортилось, Горянова вздохнула, с сожалением рассматривая гусара в синем мундире, и невесело усмехнулась:

— А барин — то гулять изволить!

— Что? — переспросил Егоров.

Горянова покачала головой:

— Ничего! Просто вы мечта, Лев Борисович! Большая бабья мечта!

Егорову не понравился ни тон Дарины, ни ее настроение.

— Что не так с подарком? — рявкнул он.

От такого тона кони дохнут, но Даринка даже бровью не повела: на стройке и не таких интонаций понаслушаешься.

— С подарком все ОК, Лев Борисович! Крутой, говорю, подарок! Всем подаркам подарок! — Даринка выдержала паузу. — Только жен олигархов и дразнить, потому что ни для чего другого в нашей провинциальной полосе этот кейп не подходит. Блин, а ведь у меня ни одной олигархини в подругах нет! Какая жалость!

Егоров свел брови:

— Тогда зачем мы здесь столько времени потеряли?

Девушка ехидно просияла:

— Так, продавщицу развлекли. И вас заодно!

— Дарина! — у Льва Борисовича с юмором было туговато.

Но Горянова уже стремительно выходила из магазина.

Они сидели в машине, не трогаясь, минут пять. Когда Егоров завел мотор, Даринка твердо сказала:

— В ювелирку не поеду.

Егоров невесело усмехнулся:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я так предсказуем?

— Угу!

Мужчина помолчал.

— Тогда, куда прикажете, сударыня? — добавил немного погодя.

И так он это покаянно добавил, что Даринка тепло улыбнулась:

— Сначала едем по домам, переодеваться во что — нибудь удобное, а к семи встретимся у моего подъезда. Пойдем в одно чудесное местечко ужинать. Вы ведь любите мясо, Лев Борисович? Только сегодня, чур, я угощаю!

Егоров нахмурился на последней фразе, но медленно кивнул, соглашаясь.

Глава 23

Они встречались уже целый месяц. И Горянова была от самой себя в ауте. В том самом ауте, когда утром говоришь себе: все, баста, закончили цирк, а вечером малодушно соглашаешься c тем, что все вполне нормально, что она вообще зажралась, да и что еще нужно женщине для счастья, ведь рядом «человек хороший, очень хороший». А то, что от нее самой уже почти ничего и не осталось, так то нормально: в любых отношениях женщине нужно себя немножечко терять, подстраиваясь под мужчину. Это закон жизни. К концу месяца у Горяновой даже определенный драйв появился: захотелось ставку сделать, на сколько ее хватит. Потому что по сути — ничего ужасного Егоров не совершал — наоборот, все его действия были продиктованы искренней заботой и неподдельной симпатией. Но ощущения у Горяновой все равно были ошеломительными, если не сказать сильнее.

Лев Борисович был безудержно напорист, внимателен, категоричен и щедр. Очень щедр. Букеты красных роз (и не только роз) стояли теперь у Даринки по всему дому. И даже в Гродинке на окнах. Лев Борисович ухаживал красиво! Только в постель не тянул. Может, у него с потенцией проблемы, мелькало иногда в голове у Даринки смутное подозрение. Но нет, каждый раз, прощаясь, Лев Борисович всегда страстно целовал Горянову, прижимая ее к себе сильно — пресильно, так, что девушка вполне очевидно могла почувствовать, насколько она была интересна своему собеседнику. Ого — го! Или же она была чрезвычайно ему интересна, или же, как в том анекдоте, это был не «ого-го», а ключ от храма божьего.

О серьезных душевных метаниях девушки Егоров не догадывался: Горянова была с ним слишком предупредительна и мила. И с каждым днем становилась все нежнее и покладистее. И даже теперь не спорила. Вообще. Перестала. Снова в пять заберете? Отлично! На стройку не ехать, можно по телефону все решить? Хорошая идея, эффективная очень, и как это она до сих пор не додумалась?! Вот спасибо! В воскресенье ничего не планировать, потому что они идут к губернаторской теще на именины? Ну, разумеется! Губернаторская теща — великолепный собеседник, Даринка всегда мечтала именно так провести свои выходные!

Как Горянова все это выдерживала? Легко! Она научилась одному абсолютно женскому приему, тому, что спасает отношения по всей нашей многострадальной Родине: Даринка научилась мастерски врать, предусмотрительно молчать и очаровательно недоговаривать. Никогда девушка не делала этого в отношениях, а тут вдруг пришлось. Один только вопрос, на который Горянова так и не смогла для себя ответить, — зачем?

Его вполне могла задать Даринке Олька Завирко, но ту в первых числах октября положили на сохранение, и Горяновой приходилось скрывать от подруги все новости с боевого любовного фронта, чтобы лишний раз не волновать. Даринка осознавала, что живет теперь совсем не своей жизнью, а чужой, непонятной, волнительной, странной, но когда женщина окружена такой заботой и невероятным мужским вниманием, ее разум замолкает. Или она просто приказывает ему заткнуться…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В Гродинке все уже привыкли к новому горяновскому статусу, поэтому ерничать прекратили, к тому же выпадение Завирко из ровных рядов офисной армии сильно подкосило бойцов: кому — то нужно было разгребать ее незаконченные проекты. А проектов Олька перед декретом набрала знатно: она как — то не учла, что беременность может быть весьма проблематичной.