Моя (не)зависимость (СИ) - Кофф Натализа

Заверин вздохнул, не сводя тяжелого взгляда с объектива, бабушки и папка молча ждали.

– Спасибо, Кирюх, – пробормотал батя, глядя на нас с Кирой. – За внука.

Я молча кивнул. Слова были лишними. Да и я-то что? Тут вся заслуга Леськина. Она рожала всю ночь, пока я метался по коридору роддома, а Кирюшка тихо сопела в кабинете главврача на диване. Дочка отказалась остаться у Ноны. Пришлось Ноне собраться и примчаться на работу.

Но это все мелочи. Главное, у нас в семье пополнение! Одним мужиком стало больше. Алексей Кириллович Пчелкин родился крепким богатырем, чуть больше четырех килограмм весом и шестьдесят сантиметров ростом.

Кира болтала с бабушками всю дорогу до роддома, где ее должна была встретить Нона и забрать к себе. Туда же скоро должны были приехать наши с Лесей родители. Если судить по видео, то наши старички торчали на улице перед домом Заверина, а, значит, совсем скоро отправятся в путь и будут у нас через несколько часов.

Увидел входящий вызов от Семена. Друг в последние пару лет прочно обосновался в городе и работал со мной, помогая развивать небольшую, но перспективную компанию по поставке спортинвентаря, безбожно подкалывал меня с самого утра. Я сбросил вызов, позволяя дочке болтать с бабушками в свое удовольствие. Видел, как Кира скучала по старикам, а они по ней. Разумеется, мы часто бывали в деревне, а в летние месяцы практически безвылазно жили там. Но моя дочь очень любила родных и тянулась к ним всем сердцем. А потому могла вести разговоры с бабушками и дедушками практически часами напролет.

Семен вновь позвонил. Пришлось ненадолго прервать разговор с родней и ответить Семе.

– Слышь, Кирюха, вот ты подумал, как пацан будет чувствовать себя, отмечая денюху восьмого марта? – ехидничал друг, я лишь сокрушенно покачал головой.

– Сема, во-первых, не восьмого, а шестого, – заметил я, – А во-вторых, пошел в задницу. Я погляжу, когда твои пацаны родятся. Если вообще пацаны будут.

– Тьфу тебе в глаз три раза, Гром! – открестился друг. – Моя холостяцкая берлога не нуждается в женской руке. И потом, я пока не готов связать себя по рукам и ногам.

– Мама говорит, что ты бабник, дядя Семен! – вмешалась Кира. – Я, правда, не поняла, что это за слово. Но я все равно тебя люблю!

– И я тебя люблю, принцесса! – крякнул друг, а я беззвучно рассмеялся.

Наша Кира умудрилась завладеть сердцем Семена, и тот в ее присутствии становился ручным котенком. Леська моя считает, что точно так же он будет вести себя, когда встретит ту самую, единственную даму своего сердца. Но мне с трудом во все это верилось. А хотя, чем черт не шутит? Семену всего двадцать четыре. Вся жизнь, можно сказать, впереди.

Как и у нас с Лесей. За все годы, что мы вместе я ни разу не пожалел о своем выборе. Пусть у меня, признаться, его и не было никогда. Была только Леся, мой дерзкий Лисенок, но настолько любимый, что порой становилось страшно от мысли, что с ней может приключиться беда. Я точно знал: без нее и часа не протяну. Привык, что она всегда со мной.

И сейчас, не видел несколько часов, а уже задыхался.

Пока Кира болтала с дядюшкой о том, как прошел утренник, мы уже подъехали к больнице. Припарковал тачку, помог дочери расстегнуть ремни и выйти из салона.

Перехватил мобильник, взглянул на экран. Сема кривлялся и корчил смешные рожи, веселя Киру. Та заливисто хохотала.

– Все, мы на месте, брат! – вмешался я в их содержательную беседу.

– Давай, я тоже! Скоро увидимся! – пообещал друг и сбросил вызов.

Нас с дочкой впустили без разговоров, только пришлось оставить верхнюю одежду у Кости в кабинете. Кира еще не видела брата, и я пообещал, что на этот раз возьму ее с собой, пока бабушка Нона не приехала.

Кира вела себя превосходно, здоровалась с каждой медсестрой и врачом, улыбалась пациентам, кивала охранникам. Кажется, своей задорной и открытой улыбкой дочка могла покорить любое, даже самое черствое сердце.

Леся уже ждала нас. Алексей после кормления сыто посапывал на ее руках.

– Какой он маленький! – зашептала Кира.

Леся тихонько рассмеялась, поцеловала дочку, передала сына мне. Я думал, что уже успел забыть, как держать новорожденных детей. Но нет, стоило увидеть сына, как все тут же вспомнилось. Да и Лешка был довольно крупным, в отличие от Киры.

Глядя на спящего сына, невольно вспомнились те моменты, когда мы с Лесей еще не были женаты. Тогда мы тоже были счастливы, наслаждались друг другом, близостью, чувствами.

Сейчас это счастье стало иным. Более цельным, крепким, в нем теперь помещались наши дети. Дочь и сын.

Осторожно переложил парня в колыбель. Кира уже устроилась рядом с Лесей на кровати, тараторила о том, как все прошло, как она читала стих без запинки, как надевала красивое платье, как я заплетал ей косы и крепил яркие заколки. Словом, за пару минут выложила все события.

А я присел на стул, придвинув тот ближе к кровати. Перехватил ладонь любимой, сжал в своих руках.

Ладошка была прохладной, нежной. Я знал каждую линию на ней, каждую родинку.

– Ты счастлив? – тихо спросила Леся в промежутках между болтовней дочери.

Я молчал. Много говорить я по-прежнему не научился, но Леся любила меня и вот таким, молчуном. Главное, что не сомневалась во мне, была уверена. И я читал эту уверенность в ее взгляде.

Кивнул. Прижался ртом к раскрытой ладони, оставляя долгий поцелуй на нежной коже.

– А можно я еще на Лешика посмотрю? – громким шепотом уточнила Кира.

– Конечно можно, а когда проснется, можно будет его подержать аккуратно, – пообещала Леся.

Кира соскочила с постели, чмокнула Лесю в щеку и на цыпочках пошла к колыбельке, в которой спал ее брат.

Пока Кира была занята братом, Леся потянулась ко мне. Тут же обнял ее, осторожно, стараясь не тревожить, потому что роды были долгими, тяжелыми, и сил у Леси все еще было мало. Но зато ее глаза светились счастьем. И я отдал бы все, что имею, только бы и дальше видеть счастье и радость в глазах любимого Лисенка.

– Я очень счастлива, Кирюша, – ласково зашептала Леся мне на ухо. – Только больница эта мне жуть как надоела. Пусть и палата платная, и удобства есть все, а все равно домой хочу.

– Потерпи немного, родная, – ответил я тихо, – пару дней еще побудем, потом отпустят.

– Значит, Лешкой назвал? – хмыкнула Леся, перетянула меня ближе к себе, на матрас, благо места хватало, а потом устроилась на моем плече. – Никакой фантазии у вас, Кирилл Вячеславович.

– Кто бы говорил! – хмыкнул я, наблюдая за тем, как дочь тихонько, одним пальчиком гладит сжатый кулачок спящего братика.

– Спасибо тебе, кстати, – уже серьезно, коротко зевнув, прошептала Леся.

Видел, что у любимой стремительно заканчиваются силы, и ее клонит ко сну. А потому устроился так, чтобы ей было удобно. Признаться, я и сам бы с удовольствием уснул, ведь ночь была долгой и бессонной. Но тело не отпускало напряжение, хотелось любоваться моими ангелочками и дальше.

– Мне-то за что? А вот тебе спасибо, любимая, – пробормотал я, поглаживая Лесю по волосам и тихонько переплетая наши пальцы.

– Глупости! – сонно вздохнула Леся. – Если бы ни твое упрямство, кто знает, было бы все это у нас. Так бы и жила я в своем мире, гордясь тем, что могу быть независимой от отца.

– Ну что ты, Лисенок, – мягко усмехнулся я, легко поцеловал висок и откинулся на подушку. – Упрямство здесь не при чем. И потом, куда бы мы делись друг от друга? Ты же моя зависимость. Дикая и единственная.

Леся уже тихонько сопела и не слышала. Ну и ладно. И без слов она все знает о моих чувствах.

Дверь осторожно распахнулась, на пороге палаты появился Семен с бабушкой Ноной. Кира тут же помчалась навстречу родне.

Сема, увидев, что сестра спит на моем плече, жестами показал, какой Леха у нас мужик. Жестов было много, половина из них странного содержания, но я лишь беззвучно рассмеялся.

– Придет время, когда мы будем тебя троллить, брат, – злорадно пообещал я.