Война клана 2 - Алексей Викторович Широков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Гонор, это я понимаю, — кивнула женщина. — Но и у него понятия должны быть, у Ольги сейчас дел выше крыши, а она ещё его сама лечить взялась и кстати, что-то там с глазом его придумала, благо он вполне обычный. Но ей нужно понаблюдать его, а не отлавливать случайно в коридорах. А то приходит она что-то проверить, а пациент сбежал!
— Вот жеш… А вы ему про глаз сказали? Может услышит — успокоится.
— Нет ещё, — покачала женщина головой. — Пока у Ольги полной уверенности не появится, радовать его она не хочет. Так зачем ты меня позвал?
— Помнишь, я тебе про журнал таинственный рассказывал, — спросил я. — Так вот его взломали и его можно читать. Только там какие-то допуски навешаны.
— О. Это хорошо, — покивала Марфа Александровна. — Это всё же твоё наследство.
— А вы моя наставница, — парировал я. — И сами знаете, что я в документации клана не разбираюсь…
Ну да. Меня хоть и начали заваливать клановыми бумагами, но всё это были либо рутинная текучка, связанная с войной, либо официальные московские бланки из… скажем так Стола Ольги Васильевны. Настоящие же клановые документы, а тем более приличного возраста я ещё даже не видел. Во-первых, у нас в архиве их ещё просто не было, своих мы не имели, а из Тайного Посада только планировали перевести часть документации. И тоже самое с казанянами и новгородцами. У последних архив должен был прибыть с Хердвигом второй партией, а у Абызбики то, что она везла погорело во время боя с фиолетовоглазыми родственниками в одном из пароездов.
— Хм… ну пойдём посмотрим, — пожала плечами одноглазая Бажова.
Проследовав за Тором Васильевичем в мастерскую, мы путанными коридорами пришли в особую комнату, забранную тяжёлой дверью, которая отворилась только после касания серии печатей и касаний рукой в особых точках, от которых на металле расползались светящиеся глифы. В общем-то открыть её мог и я, как и все подобные особые двери, например в тот же зарождающийся архив. Вот только это не значило что без особой надобности меня туда пустят чародеи охранники.
И не потому, что не уважают, а потому что не положено! Даже Главе Клана. Собственно, как и Старейшинам, по велению левой пятки решившим единолично по хозяйничать в документах. Банальная предосторожность, на которую в том же Тайном Посаде просто в какой-то момент перестали обращать внимание. Вот и всплыли в итоге и подложные документы с моей биографией и слегка изменённый приказ семьдесят семь, в соответствии с которым тётка Марфа меня чуть не прибила якобы по приказу Совета Старейшин. А на самом деле из-за интриг Старейшины из Новгорода так мечтавшего посадить Хердвига на моё место.
Щёлкнув и пошуршав, дверь с тихим скрипом открылась, пропуская нас в хранилище обработанных артефактов. Именно сюда, а не куда-либо ещё поступала вся продукция, производимая нашими кудесниками, вплоть до того момента как её получат заказчики.
И не то, чтобы в клане что-то от кого-то нужно было прятать, просто таким образом уменьшался бардак, который неизменно образовывался при рабочем процессе. Сделал что-то, положил на полку в своём кабинете, забыл, заработавшись над другим проектом, а затем, когда приходит получатель, кудесник начинает прерывать все свои стеллажи в поисках какой-нибудь фиговины размером с ноготь мизинца. Лучше уж так, сдал под опись и хранится объект централизовано, а мастера никто больше не отвлекает.
— Вот, — произнёс Тор Васильевич, доставая небольшую картонную коробку с номерком, а уже из неё вынимая книжицу и протягивая её нам.
— А чего она так изменилась? — нахмурился я. — Был же обычный журнальчик, а сейчас прямо томик какой-то, да ещё и в твёрдом переплёте?
— А это Княже оказалась глифическая хитрость клана одного ныне выбитого почти, — усмехнулся мужчина. — Мы и знать то об этом не могли, не пересекались с ними никогда, а бывшие Шнуровски вспомнили. Хитрость у них в том заключалась, что те глифы которые мы за верхний слой замка по началу приняли, таковым собственно небыли, но при этом надёжно наш запор защищали.
— И что же это в итоге было? — поинтересовался я, вновь разглядывая книгу.
— Трансформация формы. Хитро там всё придумано, — покачал головой Тор Васильевич. — Получалось так, что видеть то мы свой замок видели, а вот добраться до него, не вернув объекту исходную форму, не могли. Вот и показалось в начале, что это верхний слой сокрытия.
— А… смысл так заморачиваться? — поинтересовался я, передавая книгу Марфе Александровне, которая принялась внимательно вглядываться в разнообразные оттиски штампов и надписи, сделанные прямо на обложке. — Только чтобы до реального замка не добрались?
— Нет, — отрицательно покачал мужчина головой. — С этой штукой всё сложнее. У тех, кто тебе её оставил, просто не было уверенности даже не в том, что её получит Бажов, а в том, сохранится ли посылка за столько лет. А это изменение формы очень хитрая на самом деле вещь, с одной стороны она маскирует реальный вид книги, а с другой, покуда сами печати не повреждены, удерживает целостность нового вида. То есть она не могла сгореть, истрепаться или случайно порваться. Размокнуть… ну и так далее.
— То есть что, теперь, когда вы раскусили подобные глифы, вы любой объект во что угодно превратить можете, — с интересом спросила тётка Марфа, отрываясь от обложки.
— Нет, к сожалению, — разочаровал нас мастер. — Подобный фокус получится разве что с другой книгой, да и то одной из десяти и очень похожей по линейным размерам на эту. А так… стыдно это признавать, но мастерства и знаний у нас банально не хватит, чтобы с любым объектом подобное провернуть. Там ведь всего один блок за функционал отвечает, а остальные расчётные и сделаны как не очень-то и понятно. У нас же клан, к сожалению, не на глифике специализируется, а у Шнуровски бывших не та специфика. Так что…
Тор Васильевич демонстративно развёл руками. Как бы демонстрируя нам что мы должны быть счастливы, что вообще сделать что-то удалось.
— Ясно, — кивнул я. — В общем всё сложно… Марфа Александровна, что скажешь?
— Собственность твоей семьи, — сообщила мне женщина. — Штампы все верные, да и тайнопись явно знающим человеком написана…
Тайнопись… Или грубо говоря особый письменный язык Бажовых. Старейшины периодически набегали на меня, с требованием чтобы я срочно садился её изучать, но право
