Семья и развитие личности. Мать и дитя - Винникотт Дональд Вудс

Зачем эта мать обратилась ко мне? Ей нужна была поддержка в ее собственных представлениях о младенце. Во-первых, девочка для своего возраста была вполне развита, никакого отставания в развитии не было, в то время как в больнице предполагали, что она отстает. Во-вторых, мать соглашалась с необходимостью лечить левую руку, но не собиралась соглашаться на многочисленные исследования и особенно отказывалась поместить руку девочки в лубок. Совершенно очевидно, мать лучше чувствовала потребности девочки, чем врачи и сестры. Например, она встревожилась, когда попросили оставить девочку на ночь в больнице, чтобы сделать ей анализ крови. Мать не согласилась, и анализ был взят амбулаторно, без осложнений, связанных с помещением девочки в палату.

Таким образом, проблема заключалась в следующем: мать вполне осознавала свою зависимость от больницы во всем, что касается физической стороны, и ей приходилось признавать тот факт, что физически ориентированные специалисты не признают младенца здоровым человеческим существом. Однажды она решительно возразила против помещения руки девочки в лубок, хотя ей уверенно заявили, что в таком возрасте на девочку это не повлияет; однако она была уверена, что повлияет отрицательно; она видела, что девочка левша и лубок повредит развитию ее левой руки на этой чрезвычайно важной стадии, когда хватание создает мир.

Вот описание ребенка (семи месяцев) во время консультации.

Когда я вошел в кабинет, девочка внимательно посмотрела на меня. Убедившись, что я вступил с ней в контакт, она улыбнулась и ясно показала, что понимает: началась коммуникация с другой личностью. Я взял неподточенный карандаш и подержал перед ней. По-прежнему глядя на меня и улыбаясь, она взяла карандаш правой рукой и без колебаний сунула в рот, явно довольная. Несколько мгновений спустя она переложила карандаш в левую руку, продолжая держать его во рту. Потекла слюна. Так продолжалось примерно пять минут, пока она случайно не уронила карандаш. Я вернул его ей, и игра началась снова. Еще несколько минут, и карандаш снова упал, но на этот раз ошибка была менее очевидной. Теперь девочка не была озабочена только тем, чтобы взять карандаш в рот; однажды она сунула его себе между ног. Она была одета, потому что я не думал, что придется ее осматривать. В третий раз она уронила карандаш нарочно и смотрела, как он падает. В четвертый раз поместила карандаш вблизи материнской груди и уронила между матерью и ручкой кресла.

К этому времени мы уже подошли к концу консультации, которая продолжалась полчаса. Когда игра с карандашом кончилось, ребенок захныкал, и последовало несколько неловких минут: ребенок считал, что пора уходить, а мать была еще не готова уйти. Однако особых трудностей не возникло, и мать с дочерью вышли из кабинета, вполне довольные друг другом.

Пока все это происходило, я разговаривал с матерью и только один раз попросил ее не показывать на ребенке то, о чем мы говорим, например, когда я спрашивал о запястье, она вполне естественно отвернула рукав платья девочки.

Консультация особой цели не достигла, за исключением того, что мать получила поддержку, в которой нуждалась. Ей нужна была поддержка в ее вполне реальном понимании потребностей собственного ребенка, а врачи отказывали ей в этой поддержке, не желая признавать границ своей узкой специальности.

Более общее критическое суждение высказано медсестрой, которая написала: «Я долго работала в известном роддоме. Я видела, как детей держат вместе, так что их кроватки соприкасаются, закрывают в душной комнате на ночь, никакого внимания не обращая на их плач. Я видела как младенцев приносят к матерям закутанными, со связанными руками, рот младенца сестра прижимает к груди матери и держит так иной раз час, пока мать в изнурении не разражается слезами. Многие матери ни разу не видели ножки своих детей. Если у матери была „специальная“ сестра, лучше не становилось. Я много раз видела жестокое обращение сестер с младенцами. В большинстве случаев сестры не обращали внимания на указания врачей».

Если человек здоров, нужно постоянно идти в ногу с естественными процессами: торопливость или отставание — это вмешательство. Больше того, если мы сумеем приспособиться к естественным процессам, можно самые сложные механизмы предоставить природе, а самим наблюдать и учиться.

Проблема, заключенная в нас самих

Я уже ввел эту тему в примерах. Ее можно сформулировать так. Те из нас, кто получил подготовку в области физической медицины, обладают собственным умением, опытом и знаниями. Вопрос в том, должны ли они выходить за пределы этих своих специальных знаний и вторгаться в область психологии, так сказать, жизни и образа жизни? Мой ответ таков. Да, если они могут вобрать в себя и держать в себе личные, семейные или общественные проблемы, с которыми сталкиваются, и позволить решению возникнуть самостоятельно. А это означает страдание. Это означает тревогу или даже боль за пациента из-за его конфликтов с другими людьми, из-за его запретов и разочарований, из-за разлада в его семье, финансовых трудностей — и все это далеко не полезно тому, кто изучает психологию. Возвращаешь то, что временно в себе удерживал, а потом стараешься помочь. Если же, с другой стороны, у врача такой темперамент, который заставляет действовать, советовать, вмешиваться, вызывать изменения, которые кажутся полезными, тогда мой ответ: нет, такой человек не должен выходить за пределы своей специальности, которая включает в себя только физические болезни.

Я меня есть коллега, которая занимается консультациями по вопросам брака. Она получила подготовку только как учитель, но у нее темперамент, позволяющий ей за время консультации проникнуться проблемой, которую перед ней ставят. Ей не нужно проверять, верны ли представленные факты и не представлены ли они односторонне; она просто принимает то, что ей дают, и переживает в себе. И клиент уходит домой, в чем-то изменившись и часто находя решение проблемы, которая казалась неразрешимой. Эта моя коллега действует эффективней, чем многие получившие специальную подготовку. Она, в частности, никогда не дает советов, потому что не знает, что посоветовать, и вообще она не из тех, кто советует.

Иными словами, те, кто обнаруживает, что выходит за пределы своей специальной подготовки, поступят правильно, если немедленно прекратят давать советы.

Профессиональное интервью

Психология, если ею вообще занимаются, должна практиковаться в определенных условиях. Прежде всего интервью должно проходить в нужной обстановке и быть ограничено по времени. В этих пределах мы можем быть и должны быть более надежными, чем в своей повседневной жизни. Быть ответственным во всех отношениях — вот самое необходимое наше качество. Это означает не только уважение к личности клиента и к его праву на наше время и заботу. У каждого из нас есть собственное ощущение правильного, и если мы обнаруживаем свою систему ценностей у больного, то не должны ее касаться. Моральные суждения, будучи выраженными, разрушают профессиональные отношения — абсолютно и безвозвратно. А ограничение времени интервью — нам на пользу; перспектива окончания интервью позволяет заранее справиться с собственным раздражением, которое в противном случае способно исказить нашу искреннюю озабоченность.

Те, кто практикует психологию таким образом, принимая ограничения и переживая в ограниченный период времени страдания пациента, не должны знать много. Но они будут учиться, их будут учить их клиенты. И я считаю, что чем больше они узнают таким образом, тем мудрее станут и тем менее будут склонны давать советы.

4. Социальная работа при лечении душевнобольных детей

Социальная работа и психотерапия

Позвольте начать с уточнения смысла термина «социальная работа»[9] на современном этапе подготовки социальных работников. Это кратко можно описать как процесс решения проблем, помощь в их решении. Возникает проблема, и изучается обстановка и обстоятельства жизни, чтобы понять, как конкретно можно помочь в решении этой проблемы. В психотерапии происходит нечто совершенно другое, и часто психотерапия проводится без параллельной социальной работы, потому что ребенка приводят взрослые, которые признают наличие болезни, а взрослый пациент способен сам проделать работу по решению собственных проблем, когда его состояние это позволяет.