Призрак прошлого (СИ) - Королева Людмила Александровна

— Сережа, давай быстренько сходим в торговый центр, который я видела по дороге сюда. Хочу посмотреть, что там за распродажа, — улыбнулась Ирина Михайловна. — Когда мы еще походим по местным магазинам?

Сергей Иванович закатил глаза. Он понял намек жены.

— Иришка, конечно. Мы скоро будем, — заявил Сергей Иванович, похлопал сына по плечу и, взяв жену за руку, вышел из номера.

Мы с Макаром остались наедине. Кожей ощущала наэлектризованный воздух. Он стал осязаемый, обволакивающий, будоражил каждый оголенный нерв. Я затаила дыхание, когда заметила нечто звериное в глазах Полякова. Макар явно ждал, что я начну расспросы или брошу в его адрес упреки, но, как бы мне не хотелось, не стала этого делать. Развернулась, прошла мимо окаменевшего Макара, включила телевизор, выбрав музыкальный канал. Я отошла к окну, обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. Странное чувство. Так мечтала увидеть любимого, умирала, сгорала, думая о нем, а теперь вот он рядом, но между нами словно так и остались тысячи километров. Поляков уверенным шагом подошел ко мне и встал за спиной, обвил мой живот руками и уткнулся подбородком в мой затылок.

— Не накручивай себе. У меня ничего не было с медсестрой, просто общаемся… — нарушил тишину Макар, а я не могла сделать вдох. Ревность, подобно яду, отравляла.

— Просто общаетесь? — хмыкнула я, не веря его словам. Знала Макара слишком хорошо, чтобы поверить в эту сказку.

— Макарунчик, когда же ты поймешь, что я тебя люблю? Душа и сердце тебе принадлежат. Я не спал с Катей, если тебя это так беспокоит. Однако пару раз поцеловал ее. Бросишь меня из-за минутной слабости, из-за того, что флиртовал с медсестрой? — насторожился он, затаив дыхание.

— А ты расстанешься со мной, если узнаешь, что я целовалась с Калининым? — монотонно проговорила, ощутив, как напряглись мышцы у Полякова. Макар с шумом втянул в себя воздух. Услышала, как скрипнули у него зубы, соприкоснувшись друг с другом.

— Что ты делала? — зарычал он, резко развернув меня. Смотрел в глаза, прищурившись. Губы в тонкую линию натянулись, на шее вена бешено пульсировала. Макар был в ярости.

— Не накручивай себе. У меня ничего не было с Андреем, просто общаемся. Мои душа и сердце тебе принадлежат, — процитировала любимого, вздернув подбородок. — А мы с тобой идеальная пара. Наверное, все же поспешили, решив стать одним целым. Ни один из нас толком не знает, что такое доверие и верность. Пошли на поводу физического влечения.

Поляков с силой припечатал меня к стене, пальцами сдавил горло, лишив кислорода.

— Я убью тебя, — зашипел он так зловеще, что у меня мурашки поползли по спине. — А потом сверну шею Калинину. Вика, какого черта ты с ним целовалась? — рявкнул на меня Макар, в глазах клубилась гремучая смесь. Я оттолкнула от себя Полякова, с жадностью хватала ртом драгоценный воздух. Смотрела на любимого, как на врага. Кулаки непроизвольно сжались, меня затопили противоречивые эмоции.

— Может, горишь желанием проверить, девственница ли я? — вскинула брови, одарив его убийственным взглядом. Сложила руки на груди, чтобы унять дрожь.

— Не сомневайся, проверю. Когда вернусь домой. И не дай Бог, ты меня не дождешься. Придушу, — процедил он сквозь стиснутые зубы. Да уж… Не так я себе представляла нашу встречу. Прав был Леша. Мы гремучая смесь.

— В следующий раз, когда будешь зажимать в углу свою медсестру, знай, что со мной то же самое может вытворять Калинин. Ты ни одной юбки пропустить не можешь. Чертов бабник! — прорычала, тяжело дыша. У нас эмоции вышли из-под контроля.

— Кто бы говорил! — рявкнул Поляков, сжав кулаки. — Люблю, буду ждать, — передразнил он меня, — а сама с Андреем целуешься. Что ты ему еще позволяешь?

Воздух в помещении накалился до такой степени, что казалось, стоит сделать лишнее движение и все взлетит, подобно ядерному взрыву. Смотрели друг на друга и тяжело дышали.

— Мы допустили ошибку. Не выдержали испытание. Нам лучше расстаться, потому что дальше будет только хуже. Начнем трепать друг другу нервы, обвинять и кидаться претензиями, — выдохнула я, ощутив, как неприятно кольнуло под ребрами. Я любила Макара, но мы поспешили, хотели жить по правилам взрослого мира, но ни один из нас этих правил толком не знал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Макарунчик, — зарычал Поляков, одарив меня ледяным взглядом. — Я тебя точно сейчас придушу, — рявкнул он и сорвался с места. Я взвизгнула и поспешила прочь. Инстинкты самосохранения подсказывали, что нужно скрыться, вот и послушалась интуицию. Мы как дети, носились по номеру. Поляков все же схватил меня, перекинул через плечо, как добычу. Я брыкалась, говорила, как сильно ненавижу его, что он обманщик… Взвизгнула, когда приземлилась спиной на мягкое покрывало. Макар придавил меня своим телом так, что кислорода не хватало. В его глазах промелькнуло что-то дикое и пугающее, отчего у меня кровь устремилась по венам, а в висках застучал адреналин.

С необузданной яростью Макар впился в мои губы. Дерзко, властно сжимал пальцами мою грудь, языком толкаясь в глубь моего рта. Меня будто в кипяток опустили. Застонала от жгучего, всепоглощающего желания. Вцепилась пальцами в его шею, притянула сильнее к себе, отвечала на поцелуй с жадностью, с дикостью. Мы кусались, причиняли боль друг другу, пока ярость не утихла и ей на смену не пришла страсть. Влажные губы Макара обрушились на мою шею. Он как вампир, прикусывал мою кожу зубами, вызывая у меня волну дрожи. Лихорадочно стаскивал с меня вещи, желая прикоснуться к коже. Я умирала от его ласк, в груди был ураган эмоций. Поддела пальцами его футболку и потянула, освободив любимого от одежды. Провела пальчиками по плечам, твердой груди, погладила плоский живот. Поляков задышал учащенно, глаза пеленой страсти заволокло. Уперся своим лбом в мой и посмотрел в глаза.

— Как же я по тебе соскучился, — выдохнул он, прикусывая мои губы, наматывая волосы себе на кулак. — До безумия скучал.

— Я люблю тебя, — прошептала, облизнув припухшие губы. Тонула в омуте зеленых глаз. Заколдовали, отравили, опьянили. Я себе не принадлежала, сгорала от противоречивых эмоций. Мы разум теряли друг от друга.

— Ты только моя, — прорычал он. — Не отпущу тебя никогда. И выброси из своей прекрасной головы мысли о расставании. Никому тебя не отдам. Калинина убью, когда вернусь. Не друг… Одно название, — проговорил Макар с раздражением.

Я обхватила его щеки ладонями и улыбнулась.

— Мы с тобой не можем друг без друга. Эти эмоции сильнее нас. Мне нужен только ты… Прости. Не знаю, что на меня нашло. Зачем целовала другого, не могу объяснить. Наваждение или же любопытство. Хотела проверить, что почувствую. Только с тобой у меня разум отключается и сердце замирает. Я тебе принадлежу, вернешься — и будем вместе, никогда не расстанемся. Но, если узнаю, что ты на стороне спишь с кем-то еще, уйду навсегда. Не намерена терпеть твой ветреный характер, — проговорила на одном дыхании. У меня в висках так стучало, что мыслей своих не слышала.

— И ты прости. Я ведь тоже к Катюхе ничего не испытываю. Просто спортивный интерес, ничего больше. Ты мне сейчас словно отражение в зеркале показала. Это чертовски больно. Прости меня. В следующий раз постараюсь думать головой. Не хочу тебя потерять, — признался он, нежно покусывая мои губы, спустился к ложбинке, обхватил губами сосок, а меня будто прострелило. Не удержала стон наслаждения. — Как же я тебя хочу… — прошептал еле слышно. Его трясло как в лихорадке. Макар положил голову мне на грудь, а я гладила его по волосам и чувствовала умиротворение. Казалось, что могла вот так всю жизнь провести рядом с ним. Макар был словно недостающим звеном в моей жизни. Той частью, без которой не испытать полноценности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— То письмо, которое ты мне дала на вокзале, я перечитываю каждый день перед сном. Действительно тяжело находиться вдали друг от друга. Вика… Ты только дождись меня. Я же теперь с ума буду сходить, зная, что Калинин там к тебе пристает, — вздохнув, проговорил Макар, приподнялся, печально посмотрел в мои глаза. Я нежно провела пальчиками по его щеке, пленительно смотрела в глаза, и показалось, что тону. Растворялась в нем, будто расщепили на атомы.