Боги лотоса. Критические заметки о мифах, верованиях и мистике Востока - Еремей Иудович Парнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уродливые, отвратительные черты чойчжинов особым образом истолковываются в тантрийских сочинениях. Согласно традиции, именно так подчеркивается присущее могучим богам отвращение к предметам материального мира, стремление подавить греховное начало. Чудовищные формы тела символизируют, как уже говорилось, силу в борьбе со злом. Нагота свидетельствует о свободе, которая достигается преодолением препятствий на пути к спасению. Чудовища и грешники, попираемые ногами, олицетворяют укрощенные людские страсти. Здесь каждый жест, самая незначительная деталь что-нибудь да значит. Оскаленные клыки олицетворяют силу, укрощающую язык, а выпученные глаза - греховные мысли. Особое внимание уделяют тантрийские книги дуализму полов. Как и в индуизме, в гималайском буддизме одной из главных доктрин является тайный культ духовно-сексуального принципа единства противоположностей. Созерцание - дхьяна - рассматривается здесь как мужской принцип, который остается инертным, пока его не пробудит космическая женская энергия - праджьяна, или шакти. В Непале я видел тибетскую икону танка с изображением нагой, пляшущей на трупе дакини, из лона которой исходил шлейф энергии, рождающей миры и богов.
Дакини. Тантрийская икона
Дакини (бесовка), матанги (неприкасаемая), пишачи (ведьма), йогини (колдунья) - все эти низшие женские божества с демоническими именами и соответствующей внешностью воплощают, подобно тарам, творческую энергию шакти. Как и в эпоху брахман, современные ламаисты считают, что на таких богов можно скорее воздействовать принуждением, чем мольбой. Якутские шаманы, подвергавшие своих вырезанных из моржовой кости божков - пеликенов - порке, довели этот принцип до крайности.
Буддийские божества часто изображаются с третьим глазом на лбу. Это «урна», знак особой мудрости и могущества. Иногда он едва намечен и представляет собой точку, наподобие индийского тилака, но чаще всего это вполне сформировавшийся глаз, расположенный вдоль линии носа. Так рисуют и чойчжинов, и милостивых богов. В храмах я часто встречал маски в виде черепов с тремя пустыми глазницами.
Третий глаз символизирует особое божественное зрение, не подвластное ни времени, ни пространству, проницающее стены, читающее мысли людей. С тилаком, или драгоценным камешком во лбу, изображаются не только будды, но и проповедники, которые почитаются за святую жизнь, глубокую мудрость и за то, что несли свет учения другим народам. То же можно сказать и об иконах далай-лам.
Пропорции тела и раскраска богов, их атрибуты, позы, число голов, глаз, рук, даже выражение лиц - все это раз навсегда определено и не подлежит изменениям. Лишь изображения учителей и монахов не столь строго канонизированы. Здесь еще возможны различные вариации.
Мандалы, изображающие мироздание в форме диска, и миниатюрные ступы тоже создаются по строгому канону. Мандала представляет собой круг, в который вписан квадрат с отходящими от него фигурами в виде буквы «Т» и маленьким кружком посередине. Это наглядная карта индо-буддийского космоса, символическое изображение мира. В центре ее обычно помещают фигуру божества, крторому данная мандала посвящена, или отдельный атрибут типа лотоса, ваджры. Бывают мандалы с горой Сумер, окруженной поясами главных стихий, четырьмя островами - материками.
При богослужении лама сжигает перед мандалой благовония, приносит дары и непрерывно читает мантры, вызывая время от времени нужное ему божество. Часто он впадает при этом в экстаз, начинает шаманить, изменившимся голосом выкрикивает пророчества. Считается, что в эти минуты на него находит божественное откровение или что выкликаемое божество вселяется в ламу.
В книге Мишеля Песселя «Путешествие в затерянное королевство» мандала прямо названа «географической картой». Разумеется, это не так, поскольку она изображает не реальный, а все тот же мистический индо-буддийский мир. И вообще понятие «мандала» гораздо более широкое, нежели просто наглядная схема космоса. Оно тесно связано с практикой йоги. Мандала призвана вызвать видение божества. Это своего рода адхара, или опора, помогающая достичь основной цели медитации.
Все упражнения сводятся в конечном счете к одному: слиянию с Адибуддой, абсолютом или Брахманом индуистской философии. Проявлением такого абсолюта может быть любое божество. Наставники по медитации обычно сами выбирают для своих молодых учеников того или иного представителя единой божественной сущности. Это и будет юдам в строгом соответствии со смыслом понятия. При посвящении в высшие степени лама, избравший путь медитации, берет себе имя своего юдама. Но это тайное имя, о котором, кроме наставника, никто не должен знать. Юдам как бы обретает реальное существование за счет духовных сил своего подзащитного. Это проекция вовне внутреннего психического состояния человека в момент наивысшего сосредоточения.
Неудивительно, что многие ламы отличаются глубокой и совершенно искренней религиозностью, далекой от ханжества и обмана. Они так часто погружаются в мир своих видений, что уже не отличают его от яви. В сугубо психиатрическом смысле это больные люди, погружающиеся в безумие, чтобы стать Ваджрасаттвой, олицетворяющим Адибудду, семиглавым Хэваджрой, Сангдуем - покровителем тайных сект, Самварой или Калачакрой - Кругом времен.
Тантрический буддизм усовершенствовал технику психической тренировки, пронизывающую все религиозные учения Индии. Претерпела изменения и конечная цель медитации. Погружение в самадхи было направлено на приобретение магической власти, развитие сверхъестественных способностей. Медитация, таким образом, обрела явно психопатический оттенок. При помощи самогипноза созерцатель мог вообразить, что он рождается сыном Тары, убивает своего отца Будду и занимает его место. В ходе ритуального сближения со своей шакти он становился Буддой, а она - Тарой. Чем не Эдипов комплекс, возведенный в мистический абсолют? Более того, медитирующий монах воображал, что и он сам становится Тарой, воплощением женской мощи.
Зрительное воплощение фигуры божества ускоряли заклинания, янтры и, конечно, ман-дала - олицетворение космоса. В Патане и Бхадгаоне я видел рисованные мандалы, специально предназначенные для этой цели. Они отличаются строгой геометрией, оптическим узором из треугольников и кругов, чистыми и яркими цветами, расположенными четкими концентрированными массами. Для тренированного созерцателя достаточно одного взгляда на такую диаграмму, чтобы впасть в прострацию.
В тантрийской мандале двойственная сущность индийского искусства доведена до крайнего предела. Именно этим объясняется появление большого числа изображений с несложной композицией, предназначенных сугубо для медитации. Они подробно описаны в иконографических трактатах «Гухьясамаджа» и «Таттвасанграха».
Мандала - это не только круг (дкилкхор по-тибетски), но и любая икона с ее
