Зимняя сказка для Лета (СИ) - Каирами Ника

Лета, Лета… Жаль, что ты не будешь моей…

Перед боем курантов, отец разлил всем шампанского.

— Загадываем желание! — скомандовала Дашка.

Я всегда относился к ней тепло и не осуждал отца за его выбор и за то, что он ушел от нас. В отличие от того же Андрея, который всеми фибрами её ненавидел, считая, что она разрушила нашу семью. Он всегда был маменькиным сынком и никогда не мог рационально оценивать действия матери. Такую, как она, я бы в жены тоже брать не стал…

— Загадываем, Загадываем, — поторопила она, услышав бой курантов.

Я посмотрел на Лету. Она прикрыла глаза и стояла с полуулыбкой на лице. Невероятно, но я тоже загадал желание. Хрен его знает, сбудется ли оно, но мне приятно в это верить.

"Будь счастлива, моя дорогая девочка Лета!"

Часы пробили двенадцать. Женская половина закричала "Ура!". Дзынькнули бокалы и шампанское испарилось в наших глотках. Настала пора обмениваться подарками. Ванька неотрывно пялился на мою Лету, придирчиво изучая её с головы до ног. Малец был изрядно навеселе и это мне не нравилось. Я вытащил из кармана бархатную коробочку и протянул её Лете.

— С Новым Годом, — произнес я, улыбнувшись.

— Ого! — Воскликнула Манька, увидав подарок в руках своей сестры.

— Это мне? — Удивилась девушка, приняв коробочку. Я кивнул. Она медленно раскрыла её и перевела на меня изумленный взгляд. — Спасибо, — прошептала она.

Я подошел к ней поближе и вытянул наружу цепочку за кулон.

— Давай помогу, — предложил я.

Она развернулась ко мне спиной, подняв волосы наверх. Я надел ей на шею цепочку из белого золота, которую выбирал особенно придирчиво. Застегивая застежку, загляделся на ее шею и не удержался, прошелся по ней большими пальцами взад-вперед. Она вздрогнула. По розовой коже поползли мурашки. Одевая сережки, я почувствовал, что вся моя мифическая выдержка в скором времени даст не слабую трещину.

— Спасибо, — поблагодарила она еще раз и прильнула ко мне, обняв меня за торс.

— Хочу, чтобы это напоминало тебе обо мне, — прошептал я и, склонившись над девушкой, коротко чмокнул её в уголок губ.

— С праздником, господа! — Громко воскликнул я. И вытащил из кармана еще одну коробочку, предназначавшуюся Маше. Девчонка была рада подарку. И сразу же натянула на руку милый, звенящий побрякушками браслет. Подарки я приготовил всем. Хотелось, чтобы у них осталось хоть одно приятное воспоминание обо мне. Когда Даша обняла меня в благодарность за золотой кулончик, я подумал, что мать меня никогда не обнимала с такой теплотой и любовью. Стало даже немного грустно.

Затем, собравшись, мы поехали смотреть салюты на площадь. Немного пошарахались среди веселящейся толпы, пофотографировались у елки и поехали домой.

Бабушка с Машей пошли спать, а мы с Летой убрали со стола, помыли посуду и устроились в зале перед телевизором. Осталась одна непочатая бутылка водки, которую я предложил прикончить. Отчасти потому, чтобы у меня вновь не появилось соблазна полезеть к ней.

Лета вытянула ноги на диване и привалилась ко мне спиной, смотря "квартирник" по нтв.

— Расскажи мне о себе, — тихо прошептала она не оборачиваясь.

— Что ты хочешь знать? — Спросил я, разливая водку по рюмкам.

— Все.

— Зачем тебе это? — поинтересовался, протянув ей рюмку. Мы чокнулись и выпили. Она закинула в рот кусочек сыра и ответила:

— Я не имею права знать?

— Имеешь, — произнес через пару секунд молчания.

— Как ты связался с Алиевым?

— Это давно было, — сказал я, развернувшись к ней так, чтобы ее спина прикасалась к моей груди. — Он был моим тренером. Мы с Андрюхой лет в одиннадцать на секцию пришли.

— Андрей тоже с ним связан?

— Чисто символически. Он занимался лет до шестнадцати. Потом ушел.

— А ты остался.

— Остался. Я был одним из лучших бойцов у Рустема. Он слишком много вложил в меня, чтобы так просто разрешить мне бросить бокс.

— Он был просто тренером? Тренером, который стал криминальным авторитетом? — Не поняла она и посмотрела наконец на меня. Я налил еще по одной.

— Это было начало нулевых, — сказал я, выпив. — Сама понимаешь, после девяностых многие становились криминальными авторитетами. Все крутились, как могли. Вот и Рустема эта сторона не обошла. Нашу секцию решили закрыть. Не хотели выделять обеспечение. Это был единственный заработок Алиева. Тогда он не был таким, как сейчас. Его по большей части заботили дети, которых ему вверили родители. Узнав про подпольные бои, устраиваемые вышедшими с зоны авторитетами, Рустем решил срубить там денег на то, чтобы выкупить нашу спортшколу. Естественно, дрались там ребята, которых он тренеровал.

— И ты тоже, — заметила девушка.

— Это было многим позднее. Тогда я только начинал свою карьеру боксера. Мне было то всего двенадцать лет.

У Рустема все пошло как по маслу. Он поднял денег и выкупил школу. Жизнь продолжалась. Боксеры между соревнованиями дрались в октагоне. Часть денег отстегивали ему, часть оставляли себе. Я спокойно занимался, идя с Рустемом к победам на всевозможных соревнованиях, не ведая о том, во что это выльется. Зато он прекрасно это знал. Он готовил меня к октагону, а не к блестящей карьере боксера. Учил, помимо прочего, и смешанным единоборствам и запрещенным в боксе приемам, ссылаясь на то, что мне это пригодится в жизни.

Лет в семнадцать, когда я стал абсолютным чемпионом области и выиграл золотую медаль в Италии, он предложил мне выйти на ринг боёв без правил. Я отказался.

Но случилось так, что мне довелось подраться на улице с сыночком одного из тех, кто держал этот подпольный клуб октагона. И чтобы оставить меня в здравии и при полноценной жизни, Рустем заставил меня принять предложение насчет октагона. Все обошлось мирно. Спектакль Рустема удался на славу. Папаша избитого мною парня был восхищен и в то же время зол, что Алиев не показывал меня им ранее. Авторитеты заинтересовались мною. Я же стал приносить домой большие деньги. Мать пропадала в неведении. Думала, что я зарабатываю их на соревнованиях. Все шло спокойно. До тех пор, пока Андрей не рассказал ей правду. Наверно, с тех пор я и стал самым плохим сыном на свете…

— Тебе это нравилось? — Спросила Лета.

— Что? Зарабатывать большие деньги? Да, мне это нравилось. И не только мне. Вера в свои семнадцать уже начала купаться в роскоши. Я ни в чем ей не отказывал.

— А Андрей?

— Что Андрей? Он к тому времени уже ушел из бокса. Шарахался по улицам с сомнительными компаниями, нарываясь на неприятности.

Мать не знала этого и не знает до сих пор, но всякий раз за каждый его косяк отвечал я. Не потому, что мне сильно этого хотелось. И не из-за великой любви к брату. Нет. Просто все были наслышаны о моей славе среди криминалов и все разборки проходили через меня. Андрея это бесило. Но, скорее всего, именно из-за меня он до сих пор жив.

— Однажды его сильно избили, он пролежал в коме три дня, — проговорил я и замахнул рюмку. Вспоминать это не хотелось, но желание рассказать все Лете перевешивало. — Я пошел на разборки с этими уродами. Пошел не один, с Максом и Малым. Мы накостыляли им не слабо. Я оставил инвалидом того, кто избил брата. И мне светил реальный срок. Но Рустем меня отмазал, взамен устроив мне взбучку на ринге.

Когда Андрей пришел в себя, сказал матери, что его избили по моей вине. К тому моменту я уже привык, что я для нее ничтожество, а братец — святой. Не обратил на это никакого внимания.

Однажды случилось так, что Рустем попал на операционный стол к моей матери. Ему прострелили башку, когда между авторитетами, собирающимися валить из страны, встал выбор — кому оставить октагон. Был большой кипешь. И только благодаря тому, что мать спасла ему жизнь, Рустем встал во главе подпольных боёв.

Я на некоторое время прервал свой монолог, чтобы пойти покурить.

— Что было дальше? — Спросила Лета, вышедшая на веранду вместе со мной.

— Что было дальше? Я закончил школу, пошел в институт. Вера была счастлива, что у нее такой перспективный молодой человек с большими деньгами. Андрей зубами скрежетал, глядя на нас. К Верке он всегда был неравнодушен.