Конан и Властелин Огня - Алексей Матвеев

Даю вам три удара в Большой колокол на то, чтобы обдумать моё предложение и решить, кого вы пошлете. Помните, я могу провести через портал только одного человека. А сейчас прощайте.

Произнеся эти слова, демон исчез, зеркало в стене погасло и ни что более не напоминало о его присутствии. Люди приходили в себя, отказываясь верить собственным глазам и ушам. Они не были магами, способными силой своих заклинаний вызывать существ из потусторонних миров, и все же им выпал шанс увидеть и услышать настоящего демона, представшего пред ними из огнедышащих недр самой преисподней.

— Что скажете? — поинтересовался Дарий.

— Трудно сказать что-либо. — начал все тот же недовольный голос. — С одной стороны это сильный союзник, но с другой стороны он демон, которому верить до конца, я думаю, не следует.

— Слишком туманно Торис. — вздохнул лидер. — Что же вы все замолчали, когда он заговорил со мной? — возникла длительная пауза, и Дарий не встретив возражений продолжил. — Согласен, верить ему нельзя, но, к сожаленью, у нас нет иного выбора. Времени для принятия решения немного, а если быть точнее, то всего три колокола. Предлагаю голосовать. Голосованием выберем кандидата, который пойдет за демоном к порталу.

И снова молчание. Было видно, что предложение лидера не вызвало должного энтузиазма. Вся беда в том, что люди издревле испытывали страх перед неизвестным, и старались всеми способами оградить себя от решения проблем, которые можно, да и нужно взваливать на плечи отчаянных смельчаков, готовых рисковать собой ради знаний, которые, пусть даже и ценой собственной жизни, они донесут до остальных. Идти неизвестно куда, по сути, в чужой неведомый им мир, который, скорее всего, непохож на их собственный, да еще с демоном на пару, на их взгляд являлось чистой воды самоубийством, и в последний момент, как и предполагал Дарий, они спасовали.

— Ну что молчите? — возмутился Дарий, уже начавший терять терпение. — Мне что одному все это надо? Разве вы не слышали, что сказал демон? Сидевши, сложа руки, мы все погибнем.

— Ты ведь понимаешь Дарий…

— Ничего я не хочу понимать. Мне что самому идти?

— Нет, отец! Пойду я. — раздался голос молодого человека, стоявшего на входе пещеры.

— Ты? — тень изумления и в тоже время тревоги легла на лицо лидера. — Но Леоний, ты ведь еще не готов!?

— Я готов! — настаивал юноша. — Мне уже полных семнадцать лет! Отец, ты больше нужен здесь. Не беспокойся, я выполню эту миссию.

— Он прав, Дарий! — загремели остальные. — Он молод и силен. Пусть посмотрит на чужой мир, будет потом, что внукам рассказать. К тому же, кто как не он лучше сможет справиться с этим нелегким заданием? Оно нам — старикам явно не по зубам.

— Ты уверен? — обратился лидер к сыну, пропустив мимо ушей крикливые возгласы собравшихся в пещере подопечных.

— Абсолютно! — ответил Леоний, подтвердив сказанное коротким кивком головы.

— Хорошо! Пусть будет так! — громко произнес Дарий, обращаясь к разгалдевшимся товарищам. — Теперь осталось подобрать оружие, необходимое в пути снаряжение, и получить благословление премудрого волхва — старца Аврония. Все свободны и могут заниматься своими делами.

Освобождая пещеру, покинуть которую не спешили только двое, люди в тайне радовались, что тяжелое бремя опасного путешествия в чужой и, как им казалось, враждебный мир выпало кому-то другому. Конечно же и Дарий не испытывал особой радости от выбора сына, но в отличие от остальных, он понимал всю безнадежность положения, и считал, что принял правильное, хотя и нелегкое для себя решение. Как только нога последнего участника собрания переступила порог пещеры, Дарий поднялся из-за стола и жестом пригласил сына следовать за собой. Шли они недолго, рудники были настолько разрушены и опустошены беспощадным огнем, что и ходить-то здесь было негде. Вдоль стен сидели изможденные, убитые горем и лишениями люди. Они тупо косились на проходивших мимо воинов-защитников, и единственной их радостью, хоть как-то способной скрасить однообразие, был час раздачи ежедневной порции воды и пищи, от которых напрямую зависело их жалкое существование.

Дарий остановился у приземистой двери, закрывающей вход в очередную пригодную для проживания пещеру, и негромко постучал. Дверь отворил сам хозяин — древний седовласый старичок сгорбленный и сухой.

Его проницательные черные глаза окинули стоящих в пороге людей беглым живым взглядом, в то время как иссохшая костлявая рука, с трудом повинуясь его воле, еле шевелилась, изображая некое подобие приглашающего жеста. Жрец был настолько древним, что давным-давно потеряв счет времени, сам с точностью не мог сказать, сколько в этой бренной жизни ему выпало лет. Старые люди поговаривали, что достопочтенному волхву уже было за полторы тысячи, еще в те далекие времена, когда они только учились самостоятельно стоять на ногах. Люди боялись старика, но уважали, признавая в нем силу и, может быть, только благодаря его силе духа, до сих пор не утратили веры в победу и продолжали бороться.

Комната, куда вошли отец и сын, больше всего напоминала лабораторию чародея-алхимика. Повсюду стояли склянки с какими-то разноцветными жидкостями, пучки трав, кусочки скальных пород, книги в причудливых переплетах и пожелтевшие листы старинных пергаментов, охранные от зла амулеты, диковинные предметы, ранее никем невиданные, карты неведомых земель и всякое разное колдовское барахло. Непосвящённому взгляду, надо признаться, вполне могло показаться, что в обители волшебника царил сущий бардак, хотя цитируя слова самого же Аврония — «Даже в кажущемся беспорядке хаоса есть свой упорядоченный распорядок.» — в его жилище, а за одно и рабочем кабинете все было на своих местах.

— Зачем пожаловали голубчики? — прищурив глаза, осведомился Авроний каркающим скрипучим голоском.

— Ты же знаешь мудрейший! Тебе ли нас спрашивать о вещах, ведомых твоему проницательному уму заранее? — ответил Дарий, ничуть не смутившись подобным приемом.

— Да, многое открыто взору моему, но есть и у меня сомнения и страхи. Демону не стал бы доверять я, но вижу, нет у вас пути иного. Все они связаны друг с другом крепкими узами, что знает один, непременно ведают и остальные. Имя посланника, боюсь, известно будет им. Опасен будет путь его, тяжел и скорбен.

— За этим-то я и пришел к тебе, Авроний. Помоги! Право, не знаю, что нам делать?

— Не думай ни о чем! Оставь мне сына своего и ступай с миром. Придумаю я, как вам помочь. Но ты будешь последним, кто о том узнает.

— Почему последним? Ты мне не доверяешь?

— Твоему сердцу и твоим мыслям. Демон видел тебя и запомнил. Теперь твоя душа для него — зеркало. Увидит он в ней все, чего пожелает и не могу допустить я, чтобы увидел он то, чего не собираюсь ему показывать. Доверься мне! В последствие ты будешь только благодарен. Многое надо сделать и приложу я к этому все силы. Теперь ступай и не беспокойся. Есть у меня разговор к твоему чаду, но только с этого момента уже не для твоих ушей.