Викинг. Ярл - Влад Лей

селения врагов, это страшная сила. Ее не остановить какими-то там «стрелами», пусть и зачарованными магией, отравленными страшным ядом.

Чующий близкую победу сат стоит двоих, а то и троих врагов.

И вот, армия сатов (хотя правильнее было бы сказать: голодное стадо из тех, кто выжил) побежала к городу, влетела в ворота и замерла, принявшись вертеть головами по сторонам, пытаясь обнаружить врагов или хотя бы заготовленные им ловушки.

Да только ни врагов, ни ловушек видно не было.

Халт-Алай махнул рукой, призывая остальных двигаться вперед, за ним.

И толпа пошла.

Несколько человек пытались пробиться в дома, выложенные из тяжелого камня, обросшего за долгие годы мхом и даже травой, но здания эти были заперты. Толстые дубовые двери, скорее всего, чем-то подперты изнутри, а не просто закрыты.

Саты, как бы ни бились в двери, а сдвинуть их не смогли. Ну а окна домов были слишком маленькими и узкими, чтобы в них смог пролезть человек. Опять же, их забили, захламили так, что пришлось бы потратить уйму времени. Но какой в этом смысл, если в дом через эти окошки все равно не пролезешь?

Рубить же двери тоже было той еще задачей — дерево оказалось крепким, плотным, и потребуется не один час, чтобы проломить такую защиту.

А быть может, просто уже сами саты с голодухи ослабели…

Их армия, будто вода, медленно растекалась по улицам, окружала дома, стремилась на главную площадь…

А затем Халт-Алай остановился.

До него донесся собачий лай.

На родине сатов собак не было. Волки имелись, были шакалы, но не собаки.

Здесь же во многих поселениях Халт-Алай видел этих диковинных животных, и иногда даже на привязи.

В целом, они производили двойственное впечатление — с одной стороны вроде как пытались защитить дом, хозяев, но с другой — совершенно ничего не могли.

Даже если и кусали, то цеплялись в руки и ноги, но прежде чем они это делали, саты им попросту отрубали головы, лапы, перебивали позвоночники…

Глупые твари…всем ведь известно, что саты — величайшее творение Дункана, и ничто с ними не сравнится в силе, живучести и смертоносности…

Так что Халт-Алай, услышав многоголосый лай и рычание, даже не придал ему значения — подумаешь, собаки…

Но раз есть собаки, значит, где-то должны быть и их хозяева, которые обязательно попробуют на вкус лезвия хопешей.

Халт-Алай поднял руку, собираясь отдать приказ сатам двигаться вперед, как тут до него донеслись странные крики, слова, смысл которых он не понимал…

— Ату! Ату!

И тут же послышался топот, но топот какой-то странный. Люди не создают такой шум.

Халт-Алай сражался много и часто, знал, как звучит топот множества ног, а то, что было сейчас, на шаги людей не походило, от слова вообще.

Секрет открылся буквально через несколько секунд.

Из-за ближайших домов выскочило два здоровых, кудлатых пса.

Размерами они совершенно не походили на тех шавок, которых Халт-Алай до этого встречал у домов и в поселениях северян. Те в холке едва ли доставали до бедер, а эти твари явно были выше пояса.

Плюс, они и выглядели иначе — прежние были худыми, чахлыми, а эти здоровенные, с мощными толстыми лапами, огромными бошками и устрашающе открытыми пастями, украшенными острыми и длинными зубами.

Такие твари могут и руку отгрызть…

Появившиеся первыми псы тут же бросились к сатам.

Вот только снова проявилась существенная разница между теми собаками, что сатам доводилось видеть раньше, и теми, что были сейчас перед ними.

Первая тварь скакнула вперед. Она не пыталась ухватить за руку или ногу, она сразу метила в горло, и опешивший от такого поворота сат, стоявший всего в двух шагах от Халт-Алая, тут же поплатился за свою медлительность.

Отвратительно хрустнули позвонки в мощной пасти, брызнула кровь.

Халт-Алай думал, что пес будет жрать добычу, но тот, едва только убил сата, тут же выпустил уже мертвое тело из пасти, рванул к следующему.

В мгновение ока трое сатов были убиты, но и псам досталось — одного убил кто-то из бойцов рядом с Халт-Алаем, вторую псину зарубил он сам.

А дальше начался ад…

Следом появилось еще пятеро псов, но они оказались лишь началом самой настоящей лавины — из-за домов показались десятки, а может и сотни этих тварей.

Они заполонили всю улицу.

Ощетинившиеся своими мечами саты стояли, не зная, что делать, а сам Халт-Алай, растерялся, не отдал вовремя приказ, за что и был наказан.

Было бы у него чуть больше опыта в командовании, возможно, он бы и спас ситуацию…

Но откуда, если он привык биться сам, а не вести за собой людей?

Все, что он смог сделать, это убить трех псов, пытавшихся достать его (одному таки удалось цапнуть Халт-Алая за ногу).

Но даже с таким раскладом ему повезло — все остальные саты, стоявшие в первой линии, уже распрощались с жизнью.

Псы пытались достать до горла, рвали людей, нападали поодиночке и в группе.

Только что молодой сат, с радостным криком зарубивший пса, был сбит с ног другим, а третье исчадье преисподней тут же вцепилось ему в горло.

Еще один боец, выронив меч, отчаянно махал руками, пока пес, вцепившийся ему в голову, пытался прокусить череп.

Последовавший отвратительный треск стал свидетельством того, что псу это все же удалось.

Халт-Алай начал пятиться назад, в толпу соплеменников.

— Назад! Назад! — заорал он и первым бросился бежать.

Быть убитым не в бою, а каким-то псом ‒ что может быть хуже для сата?

Это же настоящее проклятье! Сат, умерший таким образом, никогда не сможет узреть лик Дункана, не сможет жить в Вечных Степях…

* * *

Это был страшный и ужасный путь.

Казалось бы, сколько там нужно пройти до ворот, а на деле…

Халт-Алай, в жизни ничего не боявшийся, теперь впал в самую настоящую панику.

Нет, он не боялся боли или смерти, он не боялся псов. Но он боялся, что эти твари заберут у него самое важное, то, к чему он стремился всю свою жизнь — он боялся, что у него отберут возможность умереть воином. А значит, отберут жизнь в Вечной Степи…

Армия сатов, вошедшая в город, превратилась в безумное стадо, которое терзали псы.

Запах крови наполнял улицы, здоровенные тела псов и голые торсы воинов мелькали тут и там. Где-то саты побеждали, и до ушей Халт-Алая доносился жалобный скулеж, где-то слышалось рычание и злобный вой, а также отчаянные, испуганные крики, резко обрывающиеся или превращающиеся в предсмертный хрип.