Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины - Евгения Марлит

– Жестокая! Вы холодны, как мрамор. Неужели вы не знаете, что привлекает меня ежедневно сюда?

– Без сомнения, преклонение перед нашими великими композиторами.

– Вы ошибаетесь.

– Во всяком случае, для вашего блага.

– О нет, музыка является для меня мостом…

– С которого вы легко можете упасть в холодную воду.

– И вы спокойно дали бы мне утонуть?

– Можете быть уверены. Я не настолько честолюбива, чтобы стремиться получить медаль за спасение утопающих, – сухо ответила Елизавета.

В эту минуту вошла Елена. Она была очень удивлена, застав их беседующими, так как до сих пор они не обменивались в ее присутствии ни одним словом. Она подозрительно взглянула на Гольфельда. Тому не удалось скрыть следы сильной досады, и он ушел за рояль. Елизавета горячо раскаивалась, что вступила с ним в разговор, и решила лучше отказаться от уроков, чем выносить навязчивость этого господина.

Занятия близились к концу, когда в комнату вошла Киттельсдорф. Она держала в руках какое–то существо в белом платьице, нежно прижимая его голову к своему плечу.

– Госпожа обер–гофмейстрина фон Фалькенберг шлет горячий привет, – церемонно проговорила она, – и очень расстроена, что из–за своей подагры не может прибыть на торжество, но имеет честь послать вместо себя свою нежно любимую внучку.

В эту минуту маленькое существо, бывшее у нее на руках, сделало отчаянное движение, с громким визгом соскочило на пол и исчезло под стулом.

– Господи, Корнелия, какой ты еще ребенок! – со смехом и досадой проговорила Елена, когда испуганная мордочка Али, окутанная чепчиком, выглянула из–под стула. – Если бы только это знала добрейшая Фалькенберг, твои дни при дворе, вероятно, были бы сочтены.

Бэлла, которая тоже вошла в комнату, чуть не умерла от смеха и немножко успокоилась только тогда, когда появилась баронесса, привлеченная необычайным шумом.

Елена объяснила причину смеха, баронесса шутливо погрозила его виновнице пальцем, а затем подошла к Елизавете и довольно милостиво произнесла:

– Госпожа фон Вальде, вероятно, еще не сообщила вам, что все приглашенные соберутся завтра к четырем часам. Прошу вас быть аккуратной. Концерт, скорее всего, окончится в шесть. Говорю вам это для того, чтобы вас не ждали дома раньше.

Елена при этих словах смущенно опустила взор на клавиши, тогда как Корнелия, став рядом с баронессой, с любопытством рассматривала Елизавету. Последняя почувствовала себя уязвленной подобной бесцеремонностью и, поклонившись баронессе, сказала, что не опоздает. Затем серьезно взглянула на молодую фрейлину. Это возымело свое действие. Киттельсдорф отвернулась и стала вертеться на одной ноге, как избалованный ребенок. В эту минуту она заметила в оконной нише Гольфельда.

– Как, Гольфельд? – изумилась она. – Это вы или ваш дух? Что вы тут делаете?

– Слушаю музыку, как видите.

– Вы слушаете? Ха–ха–ха! Такие неудобоваримые вещи, как произведения Моцарта, Бетховена? Не вы ли уверяли некоторое время тому назад, что на придворном концерте после классической музыки всегда страдаете несварением желудка? – и она покатилась со смеху.

– Ах, оставьте теперь все эти глупости, милая Корнелия, – попросила ее баронесса, – и помогите мне в составлении программы торжества. Ты, Эмиль, также доставил бы мне удовольствие, если бы пошел со мной.

Гольфельд поднялся с видимым нежеланием.

– Возьмите и меня с собой. Неужели вы можете быть такими жестокими и оставите меня на весь день одну? – с упреком воскликнула Елена, вставая.

У нее был очень недовольный вид и Елизавете показалось, что она с завистью смотрит на проворные ножки Корнелии, которая, подхватив Гольфельда под руку, выпорхнула из комнаты. Елизавета закрыла рояль, поскольку была поспешно отпущена.

В коридорах замка, по которым ей пришлось проходить, царило большое оживление, всюду лежали груды гирлянд и венков. Елизавета направилась в деревню, чтобы исполнить поручение отца. Бушевавшая несколько дней назад буря привела покосившуюся башню в саду в такой вид, что можно было ожидать ее падения от малейшего сотрясения. Боялись и того, что она может засыпать своими развалинами только что с таким трудом возделанный сад. Два каменщика из Линдгофа обещали Ферберу снести башню на следующей неделе, но так как на их слова нельзя было полагаться, то Елизавета должна была еще раз напомнить им об обещании.

Результат этого путешествия был утешительным. Один из рабочих поклялся, что приедет, и Елизавета отправилась домой. На середине дороги, ведущей из Линдгофа в лесничество, она заметила узкую тропинку, ведущую к замку Гнадек. Ходили по ней очень мало, но Елизавета любила ее. Еще ни разу она не встретила никого на этой тропинке. Сегодня же, не успела она углубиться в чащу, как увидела в двадцати шагах от себя у ствола огромного дуба чью–то вытянутую руку. Девушка неслышно пошла дальше, но вдруг остановилась.

Возле большого дуба стоял какой–то человек, спиной к ней; он был без шляпы, а на голове виднелась грива лохматых волос. Несколько мгновений он не двигался, как бы прислушиваясь к какому–то звуку, потом сделал шаг вперед, протянул вооруженную револьвером руку по направлению к опушке и снова опустил ее.

«Он упражняется в стрельбе», – подумала Елизавета, но вместе с тем ею овладел необъяснимый страх.

Она не знала, бежать ли ей вперед или назад, чтобы не быть замеченной, и стояла, как вкопанная, не будучи в состоянии двинуться ни вперед, ни назад.

В эту минуту издали донесся конский топот. Незнакомец насторожился. Внезапно между деревьями промелькнул всадник. Лошадь медленно шла по мягкой траве, седок, погрузившись в свои мысли, отпустил поводья. Человек с револьвером быстро сделал два шага вперед и поднял руку по направлению к всаднику, причем немного повернул лицо. Елизавета тотчас узнала в бледных, искаженных ненавистью чертах его бывшего управляющего Линке, а тот, на кого он направлял свое смертоносное оружие, был фон Вальде. Елизавета, не помня себя, быстро бросилась вперед, а Линке, поглощенный своей жертвой, ничего не заметил. Молодая девушка из всех сил вцепилась в его руку и дернула ее назад. Раздался выстрел, пуля со свистом врезалась в дерево, а Линке от неожиданности полетел на землю. В ту же минуту из лесу донесся женский крик о помощи… Преступник вскочил и бросился в чащу. Испуганная лошадь поднялась на дыбы, но тотчас покорилась воле своего седока и помчалась к Елизавете. Девушка, бледная, как полотно, прислонившись к дереву, дрожала с головы до нот, но когда увидела, что фон Вальде жив и невредим, то радостно улыбнулась.