Проклятие могилы викинга - Фарли Моуэт

Джейми хотел Анджелине только добра, но она так рассвирепела, словно он дал ей пощёчину. Она круто обернулась, глаза её горели таким гневом, что Джейми даже попятился.

— Нет, ты от меня не избавишься! — крикнула она. — Ты уже сколько раз пытался, Джейми… Ты ненавидишь меня, наверно, потому, что я девушка. Но в пути я не хуже тебя. Может, даже лучше. Ведь ты только… только белый!

Последние её слова были как плевок в лицо.

Эуэсин сердито схватил её за руку, рванул назад.

— Замолчи, сестра! — резко сказал он. — Джейми не ненавидит тебя — он за тебя боится. И можешь не возвращаться в становище эскимосов. Ты уже почти взрослая, решай сама, как быть. Только поступай как женщина, а не как девчонка!

Ссоре не дал разгореться Питъюк:

— Нам разве трудно позаботиться об Анджелине? Да и как её отпустим? А кто с Эуэсином будет грести, а? На этот река один в каноэ долго живой не будешь.

— Послушай, Анджелина, — примирительно сказал Джейми. — Я это совсем не со зла. Просто боялся: вдруг с тобой что-нибудь случится. Но ты молодец, не хуже мужчины, правда-правда, не хуже любого из нас, и Питъюк верно говорит, ты нам нужна. Не обижаешься на меня?

Анджелина успокоилась так же быстро, как вспылила, застенчиво тронула Джейми за плечо:

— Прости, Джейми. И вот увидишь, со мной не будет никаких хлопот. Ну, поговорили — и хватит. Мужчины всегда слишком много говорят. Пошли, а то опять заспорим.

— Верно, — сказал Джейми. — Поглядим подольше на эти буруны да так напугаемся, что и весла не поднимем.

С Оухото простились быстро и сдержанно. Раз уж все решили продолжать путь, он не стал говорить с ними об этом. Он потёрся носом об нос Анджелины, дружески похлопал по спине мальчиков и, запев какую-то эскимосскую песню, скорым шагом пошёл к своему каяку, оттолкнулся и понёсся по заливу. Он ни разу не обернулся: распрощавшись, эскимосы не оборачиваются. У них это считается дурной приметой.

Ребята ещё помедлили на холме, приглядывались к реке, к порогам, строили планы, как плыть. Теперь, когда решено было продолжать путь, вялости их как не бывало.

— Лучше всего пойти по средней протоке, — предложил Эуэсин. — После вон того островка свернём в южную протоку. А там видно будет. Для начала я пойду первым, если хотите. А потом будем меняться, по очереди выбирать путь.

— Что ж, неплохо, — сказал Джейми. — Итак, уважаемые путешественники, поглядим, как мы справимся с Большой рекой!

Каноэ влетели в скользкую воронку — начало первой стремнины, и гребцы подобрались, напряглись, во рту у всех пересохло, глаза впились в быстрину. Но вот она вышла на стрежень, их неудержимо повлекло к первому порогу, и всеми завладел настоящий азарт. В первом каноэ Анджелина мастерски работала веслом, мгновенно повинуясь командам Эуэсина. Сам же он, всегда такой сдержанный, скоро уже кричал и вопил, точно индеец из кинобоевика, а юркая маленькая лодчонка металась меж водоворотами, точно испуганная форель. Джейми с Питъюком не отставали: рыжие вихры Питъюка развевались по ветру, Джейми быстрыми, как у белки, глазами всматривался в буруны, стараясь не налететь на камни.

Пустившись в это плавание, остановиться было уже невозможно. Лодки неудержимо несло вперёд, казалось, долгие часы, а на самом деле всего минут двадцать. Но вот река круто повернула, обе лодки вылетели в небольшое озеро, и гребцы могли наконец перевести дух.

— Ух ты! — закричал Джейми. — Это почище американских гор! Ай да речка! Мы даже не задели ни одного камешка. А как вы, Эуэсин?

Эуэсин широко улыбнулся, отёр лоб.

— У меня баковый гребец что надо. Ещё и меня за пояс заткнёт.

— Вот как! — засмеялся Джейми. — Ну, двинулись, друзья, живо. При такой скорости мы завтра будем в Черчилле.

Ещё несколько часов они все так же мчались вниз по течению. Стремительные пенистые потоки иногда сменялись маленькими озерками, но даже и в них скорость течения была две-три мили в час. К середине дня ребята начали уставать, и когда Эуэсин уловил, что рёв впереди становится басовитей, грозней, он круто свернул к берегу, и вторая лодка пошла за ним — все обрадовались случаю передохнуть.

Оказалось, что причалили они как раз вовремя.

Когда ребята вскарабкались на берег, чтобы размяться, они увидели впереди чудовищный водопад; по сравнению с ним все прежние пороги были лёгкой рябью на мирном ручейке.

До сих пор Большая река только ещё играла с ними. Теперь она показала зубы. Впереди, сколько хватал глаз, воды было не видно — одна лишь кипящая пена, из которой там и сям торчали тёмные лоснящиеся валуны. Казалось, река выплеснулась из своего русла, и, точно взбесясь, мчится на восток по круто уходящему вниз склону.

От недавнего радостного возбуждения не осталось и следа.

— Это уже не порог, — пробормотал Джейми. — Не знаю, как это назвать, но только… только ни на какой лодке там не пройти.

Никто не возразил. Все молча, с испугом глядели на реку.

— Я думаю, может, Оухото верно говорил, — сказал наконец Питъюк. — Может, назад идти надо, другой дорога искать.

— Назад нам нельзя, — возразил Эуэсин. — Мы плыли больше пяти часов. А с какой скоростью — забыл? Чтобы вернуться назад, надо тридцать, а то и сорок миль тащить каноэ против течения. На это уйдёт много дней, и на такой реке это ещё куда опасней, чем плыть вниз по течению.

— Эуэсин верно говорит, назад пути нет, — сказал Джейми. — Надо двигаться дальше… Но как?

— Только одно делать можно, — сказал Питъюк. — Много идти пешком. Места здесь плоский. Не такой, как позади остался. Холмы нет, большой камни нет, ходить легко. Нам нести не много надо. Каноэ, они лёгкий. Справимся, а?

— По-моему, либо идти пешком, либо оставаться здесь — другого выхода нет, — сказал Джейми. — Только давайте здесь переночуем. На сегодня с меня хватит Большой реки!

Следующий день был из тех, которые запомнились ребятам на всю жизнь. Утро настало серое, пасмурное, в воздухе ни ветерка. Ещё задолго до рассвета налетело комарьё. И с ним ещё один бич тундры — гнус.

Мошкара эта родится в мелких водоворотах на быстрых реках, а на Большой реке таким водоворотам нет числа. Гнус так и роился над стоянкой, облаком окутывал головы ребят. Мошки проникали в каждую дырочку в одежде, а дорвавшись до голого тела, впивались в него — на коже оставалась капелька крови и вздувался волдырь, который нестерпимо зудел.

Едва выбравшись из спальных мешков, путники уже не могли даже развести костёр и позавтракать.

— Живей! Живей! — кричал Джейми. — Хватайте поклажу! Надо скорей уносить ноги!

Ни слова не говоря, Эуэсин поднял одно каноэ, Питъюк подхватил другое. Перевернули их вверх дном, вскинули на плечи и рысцой пустились по пропитанным водою мхам. Джейми и Анджелина поспевали за ними по пятам, обвешанные поклажей: тащили свёртки, спальные мешки и весла. Захватить все не удалось, за несколькими тюками надо будет вернуться.