Всемирная литература. Искусство слова Древней Греции, Рима, Востока и Азии - Борис Мандель

Один из фрагментов кожаного свитка «Септуагинты»

В «Екклезиасте» выдвигается еще менее утешительная теория о том, что ничего в мире не меняется, вся жизнь сводится к бессмысленному и бесцельному круговращению. «Все суета сует, тщета и ловля ветра» – таков рефрен этой знаменитой и печальной книги.

Можно заметить, что эти произведения времен заката древнееврейской литературы проникнуты глубоким пессимизмом и пропагандируют отказ от жизненной борьбы.

В эпоху эллинизма среди евреев широко распространяется греческий язык и греческая культура. В III–I веках библия переводится на греческий язык, появляется Библия, называемая «Септуагинта» – перевод семидесяти ученых евреев. Любопытно, что в греческих переводах сохранился и ряд апокрифических книг, отвергнутых еврейским духовенством: «Книги Маковеев», описывающие борьбу евреев за независимость против греко-македонской державы Селевкидов, «Книга Юдифи», «Книга Товита». Юдифь – отважная героиня, убившая ассирийского полководца Олоферна. Товит – благочестивый герой, исцеляющий больного отца.

До позапрошлого века была известна только в греческих переводах «Книга премудрости Иисуса, сына Сираха» (в конце XIX века был обнаружен еврейский оригинал).

Наряду с греческими переводами известен ряд произведений, написанных сразу на греческом языке: стихотворения, вложенные в уста пророчицы Сивиллы, прославляющие иудейскую религию, трактаты Филона из Александрии, книги Иосифа Флавия «Иудейские древности» и «Иудейская война». По-гречески написана и вся литература Нового Завета – Евангелия, послания и письма апостолов и Апокалипсис.

Страница мудрого Талмуда

Новое направление еврейской литературы, так называемое талмудическое, начинает развиваться в I веке до н.э. В основу Талмуда положены библейские установления и образы из Библии, но все это было перетолковано, порой, до неузнаваемости. В Талмуде исчезают простота и непосредственность фольклора, чувствуется равнодушие к природе, ощущается преклонение перед книжной мудростью и пристрастие к юридическим хитросплетениям, преобладают совершенно абстрактные положения. Правда, в сказочной части Талмуда («Агаде» или «Хагаде») еще сохраняется немало элементов народного творчества.

Конечно, в заключение нужно сказать, что многие, очень многие библейские сюжеты и образы, идеи и положения были восприняты и неоднократно использованы писателями и художниками, скульпторами и композиторами самых разных народов позднейшего времени. Перечисление сюжетов, авторов и названий произведений, так или иначе отразивших библейскую тематику, заняло бы отдельный том.

3.4. Литература Ирана

Литература Ирана – одна из немногих мировых литератур, которые имели свою античность и сохранили на протяжении нескольких тысячелетий преемственность своего развития. Но о самом термине «иранская литература» следует сказать особо. Дело в том, что древнеиранская литература создавалась на огромной территории Иранского нагорья и прилегающих к нему областей Средней Азии. В создании этой литературы принимали участие не только народы, заселявшие территорию современного Ирана, но и народы севера Индии, частично Закавказья и Малой Азии. А вот уже с XVI века, когда начинает формироваться персидская национальность, под литературой Ирана следует понимать творчество одних персов.

Главную роль в формировании литературы Ирана играли западные иранцы (предки современных персов) и восточноиранские племена (предки таджиков). Вообще, в литературе Востока творчество Ирана оставило огромный след.

Начиная с XIX века, она притягивала к себе взоры не только ученых и читателей, но и художников слова. Имена Фирдоуси и Хайяма, Саади и Хафиза стоят в одном ряду с именами Гомера, Петрарки, Данте, Шекспира, Пушкина. Эта литература оказывала влияние на творчество Жуковского и Гете, Пушкина, Фета и Гейне.

Мидия в первой половине VI века до н.э.

Конечно, все это только приблизительно…

Примечание: На карте указаны приблизительные границы царств

К сожалению, иранские памятники литературы дошли до нас уже в преображенном виде, сохранность их хуже, чем, например, сохранность памятников литературы древнего Китая. Этому есть несколько объективных причин: отсутствие подходящего материала (книгопечатание развилось только в XIX веке!); господствующая религия (ислам) больше заботилась о сохранности памятников угодной идеологической направленности; к сожалению, и это не единичный случай – трагическую роль в судьбе памятников играют неоднократные военные вторжения извне.

Древний этап в истории литературы Ирана охватывает эпоху первобытнообщинного (до середины I тысячелетия до н.э.) и рабовладельческого строя (с середины I тыс. до н.э. до III–IV веков н.э.). Словесность древнего Ирана создавалась многочисленными племенами и народностями, в разное время заселявшими огромную часть Средней Азии и Иранское нагорье. Племена находились на разной ступени развития: персы, бактрийцы были оседлыми, массагеты, тохары, саки – кочевыми. Первыми начали создавать государство западные иранцы.

Ахура-Мазда

К IX веку до н.э. на северо-западе Ирана и территории современного Азербайджана возник мидийский племенной союз. К VI веку Мидия была сильной державой, покорившей несколько соседних народов. В середине VI века конец мидийскому владычеству положил союз персидских племен. Начинает появляться новое рабовладельческое государство, которое по имени правящей династии называют государством Ахеменидов. В момент его наивысшего расцвета, при Дарии III Гидаспе, в его состав входили, кроме Иранского нагорья, территория Азербайджана, часть Малой Азии, Вавилония, Армения, Фракия, Сирия, Палестина, Египет, Киренаика, Аравия, острова Эгейского моря, Македония и часть Балканского полуострова, и даже области по реке Инд. К этому времени государство Ахеменидов стало централизованной восточной деспотией.

Никто не знает, как на самом деле выглядел Зороастр

Культура Ирана в это время была достаточно высокой. В ней, без сомнения, сказывалось влияние покоренных народов, в частности, египетского и особенно ассиро-вавилонского. Это заметно и на примере сюжетов наскальных изображений и мифов, в календаре и пр. Были заимствованы и элементы клинописи, которую приспособили к древнеперсидскому языку. Единого языка не существовало, в Фарсе хозяйственная отчетность велась на языке эламов – коренных народов этой местности, для переписки употребляли арамейский. Писали на скалах, глине, стенах, металле, коже. Широко использовались так называемые «глиняные таблетки», которые могли уже складываться в книги.

В настоящее время нет возможности восстановить, реконструировать верования древних иранцев, отразившиеся в самых ранних памятниках искусства. Отдельные конкретные сюжеты, имена богов и пр. были близки к представлениям древних индийцев, что свидетельствует об общем прошлом этих народов.

Тенденция к выделению отдельных богов становится заметной в период возникновения рабовладельческого государства (проповедь Зороастра – Заратустры – Заратуштры). Во время правления Ахеменидов в качестве верховного божества утверждается бог неба, солнца и творец всего сущего Ахура – Мазда. Однако культы старых племен и вероучение Зороастра не были уничтожены маздаизмом. Вообще, довольно сложно исследовать отношения зороастризма и маздаизма, поскольку представления о борьбе двух начал на земле – добра и зла, света и тьмы – свойственны и той и другой религии. Но Ахемениды, видимо, не считали Зороастра пророком, а его книгу «Авеста» священной.

Позднее, во времена господства греков и македонцев, в иранскую культуру активно проникают элементы греческой культуры, греческое письмо начинает употребляться наравне с арамейским, одновременно с местными божествами почитаются греческие: Зевс, Афина, Аполлон и др.

Итак, древнейшим памятником литературы иранцев считается «Авеста», книга эта содержит в себе зачатки буквально всех литературных родов и видов, причем, в ней вполне заметно и развитие форм народного творчества.

3.4.1. «Авеста»

По своей природе этот древнейший памятник неоднороден. Мы встретим в нем повторы и противоречия, несовпадения стиля и языка отдельных фрагментов, представления и понятия различных исторических периодов. В книге этой превалируют формы и приемы устной речи, хотя заметны и явные приемы письменной, ученой речи поздних времен. Вот именно эта многослойность «Авесты» и заставляла довольно продолжительное время сомневаться в ее подлинности.