Бизнес-блюз - Дмитрий Новоселов

– Давай, рассказывай, – обратился он к Кольке.

– Короче, нам в любом случае придется съезжать с завода. Ни с вьетнамцами, ни с Урожаевым никто за нас биться не собирается ни за какие деньги. Во-первых, я выяснил, что этот Урожаев какой-то там родственник губернатору. Вроде бы со стороны жены. Во-вторых, он из их среды, а мы засранные коммерсанты. Ничего страшного, говорят, переезжайте и начинайте на новом месте. Убытки никого не волнуют.

– А тот факт, что вьетнамцы вытесняют русских и лишают область налогов? – спросил я?

– Там все работают на свой карман. Если что-то и делается для области, только чтобы с работы не выгнали. Временщики. Попал в обойму – хапай! Его ведь туда и поставили для того, чтобы успешно все разворовал.

– Блядь, что у нас за страна такая!? – в сердцах воскликнул Спарыкин.

– А, твои-то менты не лучше, – напомнил я.

– Вот я и говорю. Ничего святого.

– Я почему-то так расстроился, – пожаловался Чебоксаров. – Даже давление подскочило до ста тридцати. Не знаю, что делать. Никакой уверенности в завтрашнем дне. Хоть за границу сваливай.

Мысль про заграницу показалась мне знакомой.

– И еще, я понял самое главное, – продолжил Колька. – Мы с вами, дорогие друзья, оказывается полный ноль. Никому мы не нужны, никто за нас горой не встанет. Все наши связи – ерунда. И деньги тоже. Чтобы в этой стране что-то значить, нужна власть. Вот когда ты работал в ментовке, – Колька кивнул на Спарыкина, – у нас была власть, какая-никакая. А теперь вообще: за плечами одна пустота.

– Валить надо за кордон, – мне захотелось поделиться своими мыслями на счет теплого моря и пальм. – Все продать и валить.

– Или идти депутатом, – сказал Спарыкин.

– Мне кажется, что в этой стране никогда ничего хорошего не будет, – обречено сказал Дальтоник.

– Да не паникуйте вы, – полковник уже был не рад, что затеял этот разговор. – Все еще образуется. Смотрите, какой год был позитивный. Все налаживается. Россия возрождается.

– В этой стране никогда не было порядка. Никогда ничего хорошего не происходило.

– До революции не было лучше страны, – не сдавался Спарыкин.

– Ты вообще книжки читаешь? – поинтересовался Колька. – Ты в школе учился? Открой любого классика. Салтыков-Щедрин, Достоевский, Гоголь, Толстой, Чехов. Мздоимство, воровство и вековая тупость. Черная дыра. Ни нам, ни нашим детям, ни нашим внукам не видать тут просвета. Не знаю как вы, а я каждый день жду подвоха. Кроме бабок ни о чем думать не могу.

– Я тоже ни о чем кроме работы не думаю. Надоело. Нужно купить пляж на острове. Дом. И косить капусту с туристов. Пальмы, солнце и голубые водопады.

– На острове пусть обезьяны живут, – сказал Колька. – Ехать нужно в Европу. Цивилизация, демократия, континент. Достопримечательностей до конца жизни не осмотреть.

– Ребята, – перебил полковник. – Давайте вначале здесь дела закончим с вьетнамцами, а потом, пожалуйста, кто куда, хоть на острова, хоть в Европу. Лично я остаюсь.

– Что с помещениями? – спросил у меня Дальтоник. – Ты смотрел мою выписку?

Я сбегал за бумажкой, и мы стали усиленно обсуждать описанную в ней недвижимость. Через двадцать минут все сошлись на мысли, что нужно покупать магазин в центре за три миллиона.

– Где брать деньги? – задал я риторический вопрос. – Продажа срочная. Риэлторы просят пятьсот тысяч сразу. И потом еще два с половиной лимона в течение двух недель.

– Ну, пятьсот штук мы заплатим мгновенно и без проблем по овердрафту, – стал размышлять Чебоксаров. – Остальное быстренько возьмем в кредит. Банк даст. Лишь бы из-за новогодних каникул заминка не вышла. А вот как отдавать будем? Вот это – вопрос. Не просадить бы фирму. Эти деньги истратятся, по существу, впустую, и прибыль приносить не будут.

– Выкрутимся, – сказал я. – Подойдет срок расчета, перезаймем в другом месте, рассчитаемся и тут же снова возьмем.

– Двести тысяч вытрясем с воров, – вставил Спарыкин.

– Что-то я очень сомневаюсь, – не согласился я.

– Запомни мои слова. Они принесут. Если у мужика есть хорошая машина, значит, деньги будут. Ты бы нашел для сына?

– У меня дочь.

На какое-то время все замолчали, раздумывая о том, откуда бы взять бабок.

– Получим лимон за страховку, – вспомнил Колька.

– Но, ведь нам, насколько я понимаю, придется пустить его на закуп бумаги, – сказал полковник.

Мы с Дальтоником переглянулись.

– Давай, рассказывай, – попросил я напарника.

Чебоксаров рассказал полковнику о том, какую аферу мы провернули со страховкой.

– Идиоты, – восхищенно пробормотал тот и почесал затылок.

– Идиоты – не идиоты, а этот лимончик нам в самый раз будет, – похвастался я. – Причем, там не чистый лимон, а еще триста штук сверху.

– Итак, – начал складывать Чебоксаров. – Двести штук выбиваем с воров, лимон триста получаем со страховой компании – вот уже половина суммы набралась. Нам бы еще штук пятьсот, а третий лимон как-нибудь за год заработаем.

– Обидно, что в связи с переездом нужны дополнительные капиталовложения, – пожаловался я. – Во-первых, придется делать ремонт. Во-вторых, увеличатся расходы на рекламу, новое место нуждается в усиленной раскрутке. В-третьих, из-за перемены адреса и номеров телефонов непременно потеряем процентов тридцать оборота.

Спарыкин все еще с остервенением чесал затылок. Я посмотрел на его бычью шею и не удивился бы, если вдруг увидел там потоки крови.

– Я знаю, как вытрясти с узкоглазых пол-лимона, – неожиданно громко сказал он.

Мы встрепенулись.

– Послушайте мой план, – сказал полковник. – Я его давно вынашиваю.

Его лицо приняло торжественное выражение. Из его повествования я узнал много нового. Например, для меня стало открытием, что в середине восьмидесятых вьетнамцев в Советском Союзе было уже видимо-невидимо. Они вкалывали на трудоемких рабочих местах, в частности на ленинградском фанерном комбинате и уже тогда сформировали преступные сообщества. Именно с этого комбината во времена молодости Спарыкина к нам в область приперлась стайка ням-нямов надеясь продать западные шмотки трудовому населению в спекулятивных целях. Полковнику уже тогда пришлось участвовать в их отлове, и он именно в те времена понял глубинную сущность азиатов:

– Основная черта их характера в том, что кроме своих земляков они никому не доверяют. Мало того, они путаются в наших госструктурах и слабо отдают себе отчет в том, кто и за что у нас отвечает. На этом мы их и поймаем. И еще, они – ссыкуны.

Его план был по-ментовски прост, прямолинеен и туповат. Но, он мог сработать, причем с высокой долей вероятности. Мы как-то все повеселели. Я даже заулыбался. Причем настроение у нас улучшилось совсем не из-за возможных денег, просто хотелось взять реванш.

– Только надо просить больше. Они не успокоятся, пока не сторгуют процентов двадцать, – продолжал напутствовать Спарыкин. – Вот тебе его визитка. Звони. И, пожалуйста, будь вежлив, – он протянул мне белый квадратик. Я набрал номер.

– Алло, – сказал мужской голос.

– Мне нужен Нгуен Зуй.

– Я вас слушаю, – он говорил почти без акцента.

Я представился и пояснил, что являюсь представителем арендаторов с завода геофизического оборудования.

– Хотелось бы с вами встретиться.

– Зачем?

– Поговорить.

– Я очень занят, до вашего Нового Года никак.

– Очень жаль. Просто мы хотели освободить помещение до праздников, потому что уезжаем отдыхать, – я мучительно перебирал в уме все известные мне курорты. Ничего солидней «Острова свободы» на ум не пришло, – на Кубу. До этого момента нам бы не помешало обговорить некоторые нюансы с новыми хозяевами, то есть с вами. Но, раз вам некогда, то придется встретиться после нашего приезда. В числах двадцатых января или в начале февраля. И только потом переезжать.

– С первого января у нас договор об аренде.

– Вот я и говорю. Зачем вам терять месяц? Возможно вы не в курсе, но ваш договор можно оспорить в арбитражном суде. Процесс может затянуться до марта.

Он молчал минуты три. Сообразительным парня назвать никак нельзя.

– Где вы хотите встретиться? – видимо перспектива затягивания открытия рынка его все-таки не устраивала.

– На заводе. Завтра в обед. Мы торгуем бумагой.

– Я приеду в два.

– Отлично, – сказал я и вздрогнул. Дурные привычки прилипчивы.

– Противно! – сказал Чебоксаров, после того, как я положил трубку, – Противно! С какой стати мы должны с ним любезничать? Надо валить из этой засраной страны. Здесь в любой момент могут кинуть, продать твое место какому-нибудь эфиопу или посадить ни за что ни про что. Надо валить, пока молодой. В Европу.

– Там медицинские услуги очень дорогие, – сказал Спарыкин. – Ты разоришься на уколах.