Терапия испытанием - Джей Хейли

Терапевт – Марта Ортис, психиатрическая сестра, – начала разговор:

– Из того, что вы сказали мне по телефону, я поняла, что вас привели сюда школьные проблемы сына.

– Да, именно это, но существуют и другие проблемы, – ответил отец, произнося слова медленно и неуверенно, как будто ему было нелегко говорить с терапевтом.

– Расскажите мне о них, – попросила миссис Ортис.

– Нас больше всего заботит то, что Артур не контролирует свою раздражительность. Когда он попадает в ситуацию, в которой не может получить то, что хочет, он немедленно впадает в истерику. Все это кажется абсолютно неконтролируемым и отравляет нашу жизнь. Это не просто обычные детские капризы. То, что происходит, просто ужасно. Я не могу никак повлиять на то, что с ним происходит.

Мама слушал отца, явно нервничая. Сестренка, высунув язык, дразнила брата, который сидел, отвернувшись от нее.

– Это проблема школы или дома? – спросила терапевт.

– Школы и дома. Она недавно вспыхнула и дома. Проблемы начались в школе три года назад с мелких инцидентов.

– Каких именно?

– Ну, я не хочу повесить все на Артура, потому что дело не только в нем, а во всех нас. Мы просто используем тебя как пример, – сказал он, обратившись к Артуру. – Проблема со всеми, правда.

– Я знаю, что я раздражительный, – отозвался мальчик.

– Я всех выслушаю по очереди, – успокоила терапевт, вновь повернувшись к отцу.

– Проблемы застарелые, – продолжал отец, – а что касается школы, ну, я не совсем в курсе, но что-то там произошло, Артур развернулся, ударил учительницу и сломал ей нос. Для нас все это было очень болезненно.

– Линейкой или…? – уточнила, недоуменно поглядывая на хрупкого мальчика, миссис Ортис.

– Кулаком. Прямо в нос. После этого нас вызвали к директору, и Артур в конце концов извинился перед учительницей. Но мне кажется, он так и не почувствовал раскаяния. До этого ин-циндента нам удавалось справляться с ситуацией, если не считать того, что Артур не любит делать уроки. Он просто выходит из себя, когда мы просим сесть за уроки. В любом случае, мы с женой после того инцидента восемь недель посещали программу «Обучение родителей эффективности». Я пытался использовать это. Жена скажет, что не пытался, но это не так. Иногда это работает, но чаще никак не связано с ситуацией, особенно со вспышками раздражительности. В общем, месяц назад соседи, у которых гиперактивный ребенок, дали нам почитать одну книгу. Мы решили, что проблема может быть связана с питанием. Ну, мы посадили Артура на диету, но он ее периодически нарушает. С тех пор, как он на диете, по меньшей мере раз в день у него вспышка. Он вообще потерял способность бороться со своей раздражительностью.

Мама, когда ее спросили о проблеме, рассказала:

– Она развивалась постепенно в течение нескольких лет. Как бы строилась. В детском саду, в первом и во втором классе у него были очень хорошие учителя. По-настоящему понимающие люди. Но время от времени он просто упирается и отказывается делать то, что просят. Если он решит что-то не делать, он этого делать не будет. Сдвинуть его невозможно. Сейчас эта проблема заслонила все. Потому что, когда он вспылит, мы никогда не знаем, чем это кончится. Когда приступ проходит, Артур устает и остальное время плачет. Он так сильно ударил учительницу, что ее пришлось госпитализировать. Он сделал ей очень больно. Два синяка и сотрясение. Теперь Артура перевели в другой класс, и ему очень плохо.

Когда маму попросили проанализировать ситуацию, она сказала:

– Он должен все контролировать. Должен контролировать. Когда Артур теряет контроль над ситуацией, такое ощущение, что он чувствует, будто теряет нити управления, и не хочет этого. Он должен сообщать учительнице, что будет делать, а что – нет. Сейчас он в своем классе в изоляции.

Терапевт обратилась к мальчику, и тот сказал:

– Мне кажется, в этом классе я веду себя лучше. Думаю, что если постараюсь, смогу лучше учиться. Я хочу сидеть на диете, но все время нарушаю ее.

– Что для тебя самое тяжелое? – спросила терапевт.

– Мои вспышки раздражения. Папа подарил мне боксерскую грушу, и когда у меня нет приступа раздражения, я в нее стучу, вроде бы помогает. У меня обычно много энергии, когда наступает приступ.

– Хорошо, – сказала миссис Ортис, – теперь я хочу поговорить несколько минут с вашими родителями, поэтому прошу, молодые люди, пройти в приемный покой.

Оставшись наедине с родителями, миссис Ортис сказала, что хотела бы выяснить, что в прошлом срабатывало в воспитании сына и дочери и как их шестилетняя девочка уживается с братом.

– Сейчас Рут борется с ним, – ответил отец. – Раньше боялась, а сейчас борется за себя. Он бьет ее, а она не убегает, а пытается дать сдачи. В каком-то смысле это хорошо, но я боюсь, что он ей голову снесет.

– Вы боитесь этого мальчика? – спросила миссис Ортис.

– Я вам кое-что расскажу, – ответил отец с нескрываемым восхищением в голосе. – Неделю назад у нас произошел невероятный случай. Я слышал обо всех этих приступах, но сам ни разу не видел ничего из ряда вон. Где-то недели две назад он заупрямился по поводу какой-то ерунды, и с ним случился этот припадок. Я схватил лопатку и шлепнул его по заднице. У меня сердце кровью обливалось, когда я это делал. Так вот, на него это не произвело ни малейшего впечатления. Что бы вы ни делали, ему на это наплевать. Он никогда не покажет, что задет.

– После вашего шлепка он не прекратил истерику? – спросила миссис Ортис.

– Нет, только начал бить меня. Я ему не мешал, и он стоял и колошматил меня изо всех сил.

Терапевт подвела итоги их усилиям: диета, программа «Обучение родителей эффективности», шлепание.

– Приступы – это что-то отдельное, особенное. Как будто внутри у него переключатель, – вступила в разговор мама.

– Вы боитесь этого мальчика? – теперь уже ее спросила миссис Ортис.

– На личном уровне я его не боюсь, – покачала головой мама. – Но я внимательно слежу за ним. Не хочу, чтобы он сделал больно себе или кому другому или разрушил дом. – Она засмеялась. – Я имею в виду, что лично я не боюсь, что он меня поранит. Но все это очень неприятно.

– Что меня пугает, так это то, что я не понимаю этого, – сказал отец. – Это ненормально.

– Да, это, без сомнения, ненормально, – отозвалась мама.

– Я никогда раньше не видел ребенка в таком сумасшедшем состоянии. Просто страшно – как будто он одержим. Я даже подумывал об этом. Это просто другой человек.

– Кажется, что у него в душе – безграничный гнев, – продолжала мама, – и я хочу понять, что же стоит за этим гневом. В чем причина? Он не чувствует себя в безопасности. Много, много раз он говорил, что папа его не любит или что папа его ненавидит. Чаще всего я позволяю ему выговориться, а потом привожу ему конкретные примеры того, что папа для него сделал.

Узнав, что поблизости не живет никто из родственников, а значит нет никого, чтобы помочь этой паре, терапевт позвала мальчика для беседы. Когда терапевт попросила описать какой-нибудь конкретный случай, вызвавший проблему в школе, выяснилось, что таковой случился на этой неделе. «Это было связано с резинкой», – попыталась рассказать мама, но терапевт попросила рассказать самого мальчика.

– Учительница послала меня в учительскую, – сказал Артур, – потому что нельзя так делать руками, – он показал, как нельзя крутить руками. – Она послала меня в учительскую, и за дверью я нашел резинку. Я ее вертел в руках. Я пришел в учительскую, а там кто-то уже сидел на моем стуле. – (Он так часто бывал в кабинете директора, что завоевал себе право иметь там «свой» стул.) – Тогда я взял другой стул и подвинул его, чтобы у меня было что-то вроде парты. Я крутил резинку, и один из моего класса пришел и принес мне задание. Я смотрел в книжку, а тут подошла секретарша и забрала мою резинку. Она сказала, что не отдаст резинку, пока не выполню задание. Я хотел, чтобы она отдала мою резинку, вот я и пошел за ней, и она меня оттолкнула. С этого все и началось.

– С этого началось что? – уточнила терапевт. – Что случилось потом?

– Ну, я не все помню, – невнятно пробормотал мальчик. Терапевт попросила родителей выяснить, как именно вел себя

Артур, и отец стал его расспрашивать. Сначала поинтересовался, что в первую очередь подняло всю бучу. Мальчик ответил: «Резинка». Отец заметил, что складывается впечатление, будто началось все еще в классе, и спросил, что там произошло. Описывая учительницу, которая заменяла в тот день их постоянную, мальчик сказал:

– Она велела мне сидеть спокойно. Я прекратил крутить пальцы, но она сказала, что я все равно не сижу спокойно. И она послала меня в учительскую. За дверью я поднял резинку.

– Когда ты крутил пальцы, а она велела прекратить, – продолжал расспрашивать отец, – ты прекратил?

– После первого раза прекратил, а второй раз должен был идти в учительскую. Я не делал ничего, я не знаю, что случилось. Она противная училка, мне она никогда не нравилась.