Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен

– Сестра не потребляет вина, – пояснил У.

– Выпейте, милостивая сударыня, хоть немножечко, – упрашивал Ши Боцай. – Ничего с вами страшного не случится. Приятно разогреться после тягот пути, ветра да стужи.

Монах поднес полчарки, и Юэнян взяла.

– Попробуйте-ка, почтеннейший господин У, что за настойка! – продолжал он, протягивая полную чарку У Старшему. – Каков букет!

У Старший отпил глоток сладкого вина и сразу почувствовал необыкновенный густой аромат.

– Да! – протянул он. – Удивительный, прекрасный напиток!

– Не скрою, господин У, это вино было прислано мне самим его сиятельством Сюем, правителем Цинчжоу, – пояснил монах. – Супруга его сиятельства, их дочка и сын из года в год посещают Великую гору. Молебны заказывают и благовония возжигают. У нас с его сиятельством большая дружба. А их барышня и молодой барин пребывают под покровительством заступницы божественной Матушки. Его сиятельство прониклись уважением ко мне, ничтожному иноку, за мою душевную простоту и скромность, за усердие мое в молитве, за чистоту мою и непорочность. Видите ли, в былые годы казна взимала с обеих наших обителей половину налогового бремени. Теперь же – как нам не молиться за нашего милосердного добродетеля, его сиятельство правителя господина Сюя! – ведь благодаря его докладу с нас были полностью сняты налоги. Так что все доходы ныне поступают в наше собственное распоряжение. Вот почему мы можем чтить милосердную божественную Матушку, а остальное тратить на прием паломников, кои стекаются со всех концов света.

Пока они вели разговор, для Дайаня с Лайанем и носильщиков паланкина было устроено отдельное угощение. Им подавали закуски и сладости, огромные блюда мяса на больших подносах и вино. Они наелись до отвалу.

Да, дорогой читатель! Ши Боцай ведь спрятал в своем логове Инь Тяньси. Вот он и заманил в келью Юэнян, намереваясь отдать ее на поругание Злодею. Вот отчего он так и старался, так и потчевал паломников.

После нескольких чарок У Старший заметил, что вечереет, и стал откланиваться.

– Вот-вот зайдет солнце, сударь, – проговорил Ши Боцай. – Поздновато в путь пускаться. Если не побрезгуете кельей ничтожного инока, заночевали бы лучше у меня. А завтра пораньше и в путь двинуться легче будет.

– Но у нас кое-какие вещи на постоялом дворе остались, – заметил У. – Как бы, чего доброго, не польстился кто.

– Насчет этого можете не волноваться, – заверил его, улыбаясь, Ши Боцай. – Пусть только посмеют прикоснуться! Как узнают, что нашего паломника обокрали, не только постоялый двор – всю округу страх проберет. Хозяина сейчас же в областное управление доставят, выпорют как полагается и грабителя прикажут разыскать.

Услышав такие заверения, У Старший остался. Ши Боцай продолжал наполнять большие кубки. У Старший, захмелев, вышел пройтись и полюбоваться храмами. Ши Боцай сделал вид, что опьянел, и тоже вышел по малой нужде. Послушник Шоуцин с вином в руке отпер дверь и выпустил У Старшего наружу.

Юэнян почувствовала усталость и решила лечь. Ши Боцай тем временем запер дверь спальни, а сам сел снаружи кельи. И надо же было тому случиться!

Только Юэнян легла в постель, как до нее донесся шорох. Вдруг из находившейся за кроватью обтянутой бумагой двери в спальню ворвался незнакомец. Это был розовощекий детина, лет тридцати, с бородкой в три клинышка, в темной головной повязке и лиловой парчовой куртке и таких же штанах.

– Меня зовут Инь Тяньси, – проговорил он и заключил Юэнян в объятия. – Я прихожусь шурином правителю Гао. Давно слыхал о вас, сударыня. Знаю, вы супруга знатного солидного лица, наделены прирожденным обаянием и слывете красавицей. Давно я жаждал встречи, горел желанием лицезреть вас, да не выпадало подходящего случая. И вот сбылась моя мечта. Я несказанно счастлив. Не забыть мне этого момента!

Инь Тяньси схватил Юэнян и стал домогаться ее. Как только могла съежилась, насмерть перепуганная, Юэнян.

– Как вы можете средь бела дня, в мирное время, ни с того ни с сего хватать жену порядочного человека?! – громко закричала она и хотела было вырваться, чтобы броситься к двери.

Но Инь Тяньси не пускал ее.

– Не кричите, сударыня, умоляю вас! – вставая на колени, запросил насильник. – Прошу вас, войдите в мое положение. Сжальтесь надо мной!

– Помогите! Спасите! – напрягая все силы, еще громче закричала Юэнян.

Ее услышали Дайань с Лайанем и стремглав бросились в задний флигель У Старшего.

– Дядя, скорее! Матушка в келье зовет на помощь.

У Старший, ускорив шаг, побежал к келье. Он толкнулся было в дверь, но не тут-то было. Из кельи послышался громкий голос Юэнян:

– Для чего понадобилось хватать паломницу, да еще в мирное время?!

– Сестра, успокойся! – крикнул ей У Старший. – Я тут.

Он схватил камень и разбил им дверь. Инь Тяньси выпустил из рук Юэнян и, прыгнув за кровать, испарился как дым.

А в келье Ши Боцая, надобно сказать, за кроватью был устроен особый ход.

– Не опозорил тебя насильник, сестра? – ворвавшись в спальню, расспрашивал ее брат.

– Не успел. Вон там за кроватью скрылся.

У Старший стал разыскивать Ши Боцая. Но монах спрятался. Чтобы как-то заговорить паломников, он выслал к ним своих послушников. Это вывело У Старшего из себя, и он крикнул сопровождающих, а также Дайаня и Лайаня. Слуги разбили вдребезги дверь и окна в келье Ши Боцая, после чего, охраняя укрывшуюся в паланкине Юэнян, покинули обитель Лазурных облаков.

Они пустились в обратный путь с наступлением сумерек и не останавливались целую ночь. Когда же начало светать, они поспешили к подножию горы на постоялый двор, где рассказали, что случилось.

– Не следовало бы вам задевать этого Иня Злодея, – сокрушенно говорил им хозяин. – Ведь он доводится шурином здешнему правителю. Не зря Злодеем прозывается. Вы-то уйдете – и дело с концом, а нам несдобровать. Без погрома на постоялом дворе не отступится.

У Старший наградил хозяина лишним ляном серебра, забрал вещи и, охраняя паланкин с Юэнян, поторопился в обратный путь.

Инь Тяньси кипел от гнева. Собрав два или три десятка бездельников, каждый из которых был вооружен кинжалом либо дубинкой, они начали спуск с Великой горы.

Путники во главе с У Старшим вместо двух остановок делали одну и примерно к четвертой ночной страже достигли горного ущелья. Вдали, сквозь чашу деревьев, едва мерцал свет, когда они подошли поближе перед ними оказалась горная пещера. В ней пред зажженной свечей сидел старый буддийский монах и читал сутру.

– Мы были в храме на вершине горы, – обратился к наставнику У Старший. – Нас преследовали насильники. Когда мы завершили спуск, настала ночь, и мы сбились с дороги. Позвольте узнать, отец наставник, куда мы попали и как нам добраться домой в Цинхэ?

– Вы на Восточной вершине Великой горы, – отвечал монах. – А пещера эта зовется пещерою Снежного потока. Бедного инока называют Наставником в Медитации из Снежной пещеры, а монашеское мое имя Пуцзин, или Всеуспокаивающий. Лет тридцать я пребываю в этой пещере, погруженный в созерцание. Это судьба привела вас ко мне. Задержитесь тут. Внизу множество волков, тигров и барсов. Завтра пораньше выйдете и прямо большой дорогой доберетесь к себе в Цинхэ.

– А если будут преследовать? – спросил У Старший.

Старец огляделся вокруг и молвил:

– Не бойтесь! Насильники вернулись с полпути.

Он заметил Юэнян и спросил, как ее зовут.

– Это моя сестра, – отвечал У. – Жена Симэня. Она исполнила данный мужу обет. Вы спасли нам жизнь, отец наставник. Мы никогда не забудем вашего благодеяния и щедро вас отблагодарим.

Они переночевали в пещере.

На другой день в пятую предутреннюю стражу благодарная Юэнян поднесла монаху кусок полотна, но тот отказался.

– Я, бедный инок, желаю одного – просветить сына, тобою рожденного, – сказал он. – Сделаю его учеником своим. Ты согласна?

– У моей сестры единственный сын, – пояснил У. – И мы надеемся, что он продолжит по наследству дело отца. Если б у нее были еще дети, она отдала бы вам, отец наставник, своего сына в ученики.

– Но мой сын еще слишком мал, – проговорила Юэнян. – Ему и году нет. Как его отдать!?

– Я его не прошу сейчас, – говорил монах. – Я приду за ним через пятнадцать лет. Только пообещай отдать.

Юэнян не проронила ни слова, а про себя подумала: «Через пятнадцать лет… тогда и решим». Так она дала наставнику молчаливое обещание.

Да, дорогой читатель! И не надо было Юэнян в этот раз давать обещание монаху. Ведь через пятнадцать лет, когда бедствие постигнет Поднебесную, Юэнян возьмет с собою сына Сяогэ и отправится в Хэнань искать пристанища у Юнь Лишоу, но заблудится и повстречает в обители Вечного блаженства монаха-наставника, где тот будет молиться о спасении смертных. Вот тогда-то Сяогэ и примет монашеский постриг, но об этом речь впереди.