Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

Последняя фраза была произнесена скорее отсутствующе, - Ричард заметил только что вошедшего в зал человека, приковавшего к себе все взгляды облачением с головы до ног в абсолютно черный траурный цвет. Среди блеска ярких переливающихся цветов бархата и шелка он выглядел будто неожиданно вброшенная к павлинам ворона, - различие поражало и некоторым образом нарушало недавнюю гармонию.

Об этом подумал не один Ричард. Присутствующие оборачивались, чтобы посмотреть, открывая перед вошедшим дорогу, словно он - прокаженный, под прикрытием горя несущий неизвестную болезнь.

'Ваша Кэтрин - прелестная девушка'.

Ричард улыбнулся. 'Не удивительно, ведь Кейт-' Но потом он поднялся с кресла, так как впервые пристально взглянул на лицо прибывшего, узнав Генри Бурха, чья жена Изабелла являлась в последние десять лет кормилицей Неда.

Когда их взгляды встретились, черты Бурха исказились. 'Мой сеньор...' Он не сумел сдержать рыдания и оступился, опускаясь перед возвышением на колени.

Кубок Ричарда выскользнул из его неожиданно ослабевших пальцев и разбился о ступени возвышения, рассыпавшись по тростнику стеклянными осколками и выплеснув вино на черный траур камзола Бурха. Тот не скрываясь плакал, задыхаясь от слез: 'Он мертв, мой господин. Ваш сын - мертв'.

Сражаясь с глубоким, вызванным лекарствами сном, Анна мрачно понимала, - произошло что-то неправильное. В веках угнездилась тяжесть, и проникавший сквозь ресницы свет казался чрезмерно ярким, словно молодая женщина смотрела прямо на солнечный диск. На языке ощущалось наличие чужеродного вещества, во рту все еще оставалось неприятное послевкусие. Снотворный настой? Значит, вот где надо искать разгадку? Но почему подушка такая влажная? Она плакала во сне? Анна инстинктивно уклонилась от ответов на эти вопросы, ища спасения в дремоте.

Приходившие к ней грезы были тревожными и отрывочными. Вокруг кружились налетавшие на кровать, подобно ястребам и сразу исчезающие лица. Уши наполняли звуки скорби. Анна с усилием вскинула голову, и из ее горла вырвался неосознанный плач. Сейчас рядом находился Ричард, - он снился? Или же память пробивала обратный путь к сознанию? Она дотянулась до мужа, моля об успокоении, но Ричард будто не услышал, продолжая снова и снова повторять: 'Прости меня, прости меня'. А потом он ушел, и Анна осталась одна в сером душащем ее тумане, в котором где-то плакал ребенок...

Анна закричала и села на кровати ровно, словно стрела. Ричард сразу над ней наклонился, притянув рыдающую женщину в объятия. Она благодарно вздохнула и с лихорадочной поспешностью прильнула к нему, осушая слезы соприкосновением с рубашкой мужа. Но ужас от пережитого сна продолжал неотступно витать над головой, не рассеиваясь от действительности кольца рук Ричарда и льющегося в комнату солнечного света. Анна поймала себя на разглядывании через плечо супруга стула, на котором он сидел, пока бодрствовал всю ночь у ее изголовья. Ричард смазанным и пугающе незнакомым голосом шептал имя жены, будто не зная других слов, а в дверях, привлеченные криками женщины, теснились люди - доктор Хоббис, Вероника и Агнес Ратклиф - их лица сохраняли тот же след от перенесенного удара, что присутствовал в кошмаре.

'Он мертв, правда?' - прошептала Анна. 'Он мертв...'

Бесс тихо направилась к постели, с облегчением увидев, что Анна, по всей вероятности, спит. Какое-то время она стояла, глядя на дядину жену. Девушка знала, - ей еще не было и двадцати восьми, но Анна казалась даже моложе. Слишком хрупкая и маленькая для элегантности, похожая на нарядившуюся в материнские юбки крошечную девочку, она создавала впечатление нежной воздушной красоты, вызывавшей у Бесс сравнения со снежинками и бабочками. Королева была очень добра к родственнице в те первые недели, когда последняя покинула убежище, отклонясь от намеченного ранее маршрута, чтобы принцесса могла почувствовать долгожданность и обрести спокойствие. Тем не менее, Бесс почему-то пока не удавалось испытать рядом с Анной легкость, она страдала от неловкости, сознавая свой высокий рост и необъяснимо теряя дар речи в присутствии этой женщины. Но, несмотря на смущение, девушка симпатизировала Анне и была благодарна ей за проявляемую заботу, нестерпимо мучаясь от беспомощности наблюдения за монаршей тоской.

Бесс не нужно было привыкать к скорби, но в течение последних двух недель она начала эгоистично размышлять, как бы ей посчастливилось, если бы не потребовалось сопровождать дядю с тетей в их путешествии на север. Никогда ранее девушка не представляла, сколько боли может причинять сочувствие, - ноющей и неспособной излечить поистине смертоносную рану.

Повествование о минувших двух неделях легко получилось бы изложить без слов, все читалось по лицу Анны. Ее кожа приобрела прозрачный блеск, напоминающий переливы плотно натянутого шелка, высохнув от пролитых обжигающих слез, вокруг век возникли тени, сравнимые с тончайшим обесцвечиванием увядающих цветочных лепестков, а уголок рта даже во сне жалобно опускался. Бесс почувствовала, как слезы начинают щипать глаза. Почему Господь Бог заставляет людей так страдать? Анна этого не заслужила. Как и Дикон, который выглядел с точки зрения девушки все больше похожим на проклятую душу во внезапно лишившемся малейшего милосердия мире. Бесс считала его оглушенное и молчаливое горе еще тяжелее, чем слезы Анны, она страстно жаждала утешить Дикона, хотя понимала, - сделать здесь ничего нельзя.

Во сне Анна вздохнула, поднеся к лицу ладонь, словно пытающийся защититься от удара ребенок. Бесс наклонилась и подтянула к ее плечам одеяло. Прошло четыре дня, прежде чем женщина обрела способность ехать дальше, и сейчас они совершали путешествие из Ноттингема на север мучительными медленными переходами, во время которых иногда из раскачивающихся лошадьми носилок Анны раздавались подавляемые звуки рыданий. До Йорка кортеж добрался только к первому мая. В тот же день Ричард выехал навстречу погребальному поезду сына. Он решил похоронить Неда в окрестностях замка Шериф Хаттон, отчего Бесс, услышав это, заплакала, прочтя сделанный выбор как негласное признание, что Миддлхэм для него также потерян.

В воскресенье в маленькой часовне Святой Елены и Праведного Креста над Недом опустили крышку гроба при общей скорби об ушедшем незадолго после своего одиннадцатого дня рождения мальчике всех йоркских жителей, после чего Ричард с Анной отправились домой, в Миддлхэм. Они находились от него всего в одном дне пути, и Бесс не думала, что пара задержится там на продолжительный срок.

'Она спит?'

Обернувшись, Бесс увидела стоящую рядом Веронику де