Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Конечно. При условии, что она не для Квиллана.

Она хотела, чтобы Данросс позволил Горнту стать распорядителем и получить ложу. Но не стала об этом просить. Зачем? Пустая трата времени.

— Что я могу для вас сделать?

— Ничего. Теперь ничего. Я пойду, Иэн.

Устало, очень устало она поднялась. Колени дрожали. Всю её переполняла чудовищная боль. Кейси протянула руку. Данросс взял её и поцеловал так же грациозно, как в ту ночь в Долгой галерее, когда она, помнится, испугалась, увидев нож, всаженный в сердце человека на портрете. Тут же волной нахлынуло страдание, ей захотелось выплеснуть в крике всю ненависть к Гонконгу и людям Гонконга, которые, так или иначе, стали причиной гибели её Линка. Но она молчала.

Позже, уже держась из последних сил, она приказала себе: «Не смей срываться! Крепись. Будь сдержанной. Теперь у тебя нет иного выхода. Линк ушел навсегда».

— До скорой встречи, Кейси.

— Пока, Иэн, — попрощалась она и вышла.

Он долго смотрел на закрывшуюся дверь, потом вздохнул и нажал кнопку интеркома.

Через секунду появилась Клаудиа.

— Добрый вечер, тайбань, — с огромной теплотой произнесла она. — Тут несколько звонков, с которыми нужно разобраться. Самый важный: мастер Дункан хочет занять тысячу гонконгских долларов.

— За каким дьяволом?

— Похоже, хочет купить кольцо с бриллиантом для «дамы». Я пыталась выведать, как её зовут, но он не говорит.

«О боже, та самая шейла. — Данросс мгновенно припомнил слова сына о его „девушке“. — Шейла Скрэггер, медсестра из Англии, была вместе с Дунканом на австралийском ранчо под названием Палдун».

— Ну, за тысячу он ничего путного не купит. Скажите, чтобы обратился ко мне. Нет, подождите! — Он подумал. — Дайте ему тысячу из денег на мелкие расходы. Под три процента в месяц против письменной гарантии, что вы сможете вычитать их из его карманных денег — по сто долларов ежемесячно. Если он согласится, это послужит ему хорошим уроком. Если нет, я дам ему эту тысячу, но только к следующей Пасхе.

Кивнув, она печально добавила:

— Бедная мисс Кейси. В душе она умирает.

— Да.

— Вот список звонивших, тайбань. Мастер Линбар из Сиднея просил перезвонить, когда будет свободная минутка. Он считает, что ему удалось договориться с «Вулара».

Данросс широко открыл глаза.

— Черт меня возьми!

— Звонил мистер Аластэр с поздравлениями, и ваш отец, и большая часть членов семьи. Пожалуйста, позвоните мастеру Трасслеру в Йоханнесбург, это насчет тория. — Она хмыкнула. — Звонила миссис Грессерхофф, чтобы попрощаться.

— Когда она улетает? — якобы рассеянно спросил Данросс, хотя прекрасно знал время рейса.

— Завтра утром, рейсом «Джапан эрлайнз». Как ужасно все получилось с Травкиным, верно? Ох как жаль его.

— Да. — Травкин умер ночью. Данросс несколько раз был у него в госпитале Матильды, но с тех пор, как в субботу случилось несчастье, тренер так и не пришел в сознание. — Удалось найти кого-нибудь из ближайших родственников?

— Нет. У него не было ни подружки, ни кого-то ещё. Организацией похорон занимался мастер Жак.

— Хорошо. Да. Это то немногое, что мы можем сделать для Алексея.

— Вы собираетесь принять участие в скачках в субботу?

— Не знаю. — Данросс помолчал. — Напомните мне поговорить с распорядителями о том, чтобы разыграть в пятом заезде приз памяти Травкина. Это будет чем-то вроде благодарности ему.

— Да. Ох, это замечательно. Мне он на самом деле очень нравился, да, это замечательно.

Данросс бросил взгляд на часы.

— Мой следующий посетитель уже внизу?

— Да.

— Хорошо, — сказал тайбань, и лицо его замкнулось. Он спустился на следующий этаж, в свой офис.

— Добрый день, мистер Чой, чем могу быть полезен? — Он уже послал соболезнования в связи со смертью Четырехпалого У.

Когда дверь закрылась, Пол Чой, сам того не замечая, потер ладони.

— Я насчет этапа номер один, сэр. Извините, пришлось перенести его со вчерашнего дня на сегодня, но… э-э… восковые отпечатки — они подошли к одной из двух оставшихся у вас половинок?

— Сначала я хотел бы спросить, у кого теперь, когда Четырехпалый отправился к предкам, другая половинка?

— У семьи У, сэр.

— У кого в семье У? — резко и нарочито грубо спросил Данросс. — Монету получил конкретный человек, который передает её другому конкретному человеку. У кого?

— У меня, сэр. — Пол Чой безбоязненно смотрел тайбаню в глаза, хотя сердце колотилось, как никогда раньше, сильнее даже, чем тогда, на джонке. Казалось, прошла целая жизнь с той ночи, когда на него навалилось полумертвое обезображенное тело юнца Вервольфа, и руки были в крови, и он слышал крик отца, приказывавшего сбросить этого человека за борт.

— Вам придется доказать, что Четырехпалый передал её вам.

— Извините, тайбань, но ничего доказывать я не должен, — уверенно заявил Пол Чой. — Я лишь должен представить монету и попросить об услуге. Втайне. Все делается втайне, таков уговор. Если монета настоящая, то на карту будет поставлена ваша честь, и репутация Благородного Дома, и ре…

— Я знаю, что поставлено на карту. — В голосе Данросса зазвенел металл. — А вы знаете?

— Простите, сэр?

— Это Китай. В Китае случается много чего любопытного. Вы считаете, меня можно одурачить какой-то древней легендой?

Молодой человек покачал головой, горло у него сжалось.

— Нет. Я так не считаю, тайбань. Но если я представлю монету, вы окажете услугу.

— В чем она должна заключаться, эта услуга?

— Сначала я хотел бы узнать… Уверены ли вы, что это и есть одна из четырех? Я уверен.

— И сейчас уверены?

— Да, сэр.

— А вы знаете, что половинка монеты украдена у Филлипа Чэня?

Пол Чой уставился на него, широко раскрыв глаза, но быстро пришел в себя.

— Эта половинка монеты была у Четырехпалого У. Я не знаю ни о какой краже. Она была у моего отца, это все, что я знаю. Она принадлежала моему отцу.

— Вы должны вернуть её Филлипу Чэню.

— Вы когда-нибудь видели её у него, именно эту половинку монеты, сэр?

Данросс уже говорил о монете с Филлипом Чэнем. «Можно ли как-нибудь доказать, что она твоя, Филлип?» «Нет, тайбань, это никак не доказать», — ответил старик, ломая руки.

Данросс не сводил с молодого человека пронизывающего взгляда.

— Она принадлежит Филлипу Чэню.

Пол Чой беспокойно заерзал.

— Всего монет было четыре, тайбань. Должно быть, половинка мистера Чэня — одна из остальных. Эта же принадлежит… принадлежала моему отцу. Вы же помните, что он говорил в Абердине?

Данросс молча смотрел на молодого человека, пытаясь вывести его из равновесия и ведя игру, как это делается на Западе. Пол Чой дрогнул, но глаз в сторону не отвел. «Интересно, — подумал Данросс. — Стоек, паршивец ты мелкий, и хорош. Ну так и что, послал ли тебя Златозубый У, старший сын, или ты стащил монету и действуешь сам по себе?» Он не стал прерывать повисшее молчание, используя его, чтобы пошатнуть уверенность оппонента, а самому в это время пересмотреть свою позицию.

Когда Пол Чой позвонил ему вчера и попросил о встрече, он сразу понял, о чем пойдет речь.

«Но как быть с этим? Не успел умереть Четырехпалый, а у меня уже появился новый враг, сильный, прекрасно обученный, и мужества ему, похоже, не занимать. Но и у него должны быть слабые места, как у любого другого. Как у тебя самого. Одно из них — Горнт. Другим может стать Рико. Ах, Рико! Что в ней так волнует тебя?

Забудь про это! Думай, как вернуть половинку монеты, чтобы не оказывать никаких услуг!»

— Я полагаю, ваша половинка у вас с собой. Давайте съездим к пробирщику прямо сейчас. — Он встал, чтобы проверить Пола Чоя.

— Нет, сэр, извините, но нет. — Пол Чой чувствовал, что сердце вот-вот разорвется, шнурок вокруг шеи вдруг стал удавкой, а половинка монеты прожигала плоть. — Извините, но я не считаю, что это хорошая мысль.

— А я думаю, что это очень хорошая мысль, — бесцеремонно продолжал Данросс, давя на него. — Давайте поедем и возьмем её с собой. Пойдемте!

— Нет. Нет, спасибо, тайбань. — Сказано это было одновременно вежливо и твердо, что Данросс сразу отметил. — Пожалуйста, не могли бы мы это сделать на следующей неделе? Скажем, в пятницу? Торопиться некуда.

— В пятницу меня не будет в Гонконге.

— Да, сэр. Вы будете в Японии. Мы не могли бы сделать это там? В любое время, когда вам будет удобно. Сходить к пробирщику?

— Похоже, вы много чего знаете, мистер Чой, — прищурился Данросс.

— Здесь не составляет труда выяснить все, что угодно, сэр. Япония больше устроит нас обоих. Меньше шансов что-то сделать не так, и в Японии мы будем на равных.

— Вы хотите сказать, что здесь мы не на равных?