О скитаньях вечных и о Земле - Рэй Брэдбери

– Нет, – произнес Сейл, и лицо его исказилось от ужаса. – Нельзя переночевать…

Он не мог говорить. Он упал на землю.

– Быстрей, – произнес над ним голос в туманном вихре. Дай ему немного жидкой пищи и снотворного. Ему нужна еда и отдых.

– Не надо отдыха! – завопил Сейл.

– Бредит, – тихо сказал один из них.

– Нельзя спать! – вопил Сейл.

– Тише, тише, – сказал человек нежно. Игла вонзилась в руку Сейла.

Сейл колотил руками и ногами.

– Не надо спать, поедем! – страшно кричал он. – Ну поедем!

– Бред, – сказал один. – Шок.

– Не надо снотворного! – пронзительно кричал Сейл.

Снотворное разливалось по его телу.

"Эээээээээ", – пели древние ветры.

"Ааааааааааах", – пели древние моря.

– Не надо снотворного, нельзя спать, пожалуйста, не надо, не надо, не надо! – кричал Сейл, пытаясь подняться. Вы… не… знаете!..

– Не волнуйся, старик, ты теперь в безопасности, не о чем беспокоиться.

Леонард Сейл спал. Двое стояли над ним. По мере того как они смотрели на него, черты его лица менялись все больше и больше.

Он стонал, и плакал, и рычал во сне. Его лицо беспрестанно преображалось. Это было лицо святого, грешника, злого духа, чудовища, мрака, света, одного, множества, армии, пустоты – всего, всего!

Он корчился во сне.

– Ээээээээээ! – взорвался криком его рот. – Иииииии! визжал он.

– Что с ним? – спросил один из спасителей.

– Не знаю. Дать еще снотворного?

– Да, еще дозу. Нервы. Ему надо много спать.

Они вонзили иглу в его руку. Сейл корчился, плевался и стонал.

И вдруг умер.

Он лежал, а двое стояли над ним.

– Какой ужас! – сказал один. – Как ты это объяснишь?

– Шок. Бедный малый. Какая жалость. – Они закрыли ему лицо. – Ты когда-нибудь видел подобное лицо?

– Абсолютно безумное.

– Одиночество. Шок.

– Да. Боже, что за выражение! Не хотел бы я когда-нибудь еще увидеть такое лицо.

– Какая беда, ждал нас, и мы прибыли, а он все равно умер.

Они огляделись вокруг.

– Что будем делать? Переночуем здесь?

– Да. И хорошо бы не в корабле.

– Сначала похороним его, конечно.

– Само собой,

– И будем спать на свежем воздухе, ладно? Хорошо снова поспать на свежем воздухе. После двух недель в этом проклятом корабле.

– Давай. Я подыщу для него место. А ты готовь ужин, идет?

– Идет.

– Хорошо поспим сегодня.

– Отлично, отлично.

Они выкопали могилу, прочитали молитву. Потом молча выпили по чашке вечернего кофе. Они вдыхали сладкий воздух планеты и смотрели на чудесное небо и яркие и прекрасные звезды.

– Какая ночь! – сказали они, укладываясь.

– Приятных сновидений, – сказал один, поворачиваясь.

И другой ответил:

– Приятных сновидений.

Они заснули.

Рэй Брэдбери

Синяя Бутылка

От каменных солнечных часов осталось лишь мелкое белое крошево. Птицы покинули поднебесье и навеки смолкли, распластав крылья среди скал и песка. По дну мертвых морей перекатывались волныпыли. Стоило ветру уговорить их снова сыграть древнюю мистерию потопа, как они вздымали сухие валы и серые пыльные потоки заливали все окрест.

Города замерли в немоте уснувшего времени, стихли фонтаны, не плескалась вода в озерах… Только тишина и древняя память.

Марс был мертв.

Потом на границах огромного безмолвия в невообразимой дали родился звук – словно бы еле слышно стрекотало какое-то насекомое. Звук приближался, нависал над красноватыми холмами, противно зудел в пронизанном солнцем воздухе. Дрогнуло древнее шоссе, шевельнулась и пошла перешептываться пыль в давным-давно заброшенных городах.

Звук замер.

В сияющей полуденной тишине Альберт Бек и Леонард Крейг сидели в латаном-перелатаном стареньком вездеходе и разглядывали мертвый город. Город с трудом выдержал человеческий взгляд и будто сжался, ожидая крика.

– Привет!

Хрустальная башня вздрогнула и осыпалась мягким шелестящим дождем мелких обломков.

– Эй, вы там!

Еще одна… Потом башни начали рассыпаться одна за другой. Голос Бека приказывал им умирать.

Каменные химеры с огромными гранитными крыльями ныряли вниз. Короткий полет заканчивался неизменным тяжким ударом о плиты двориков и края фонтанов. Голос приказывал им, словно цирковым животным, и они с протяжными стонами отрывались от каменных фронтонов, наклонялись, заглядывали в пустоту, вздрагивали, сопротивляясь, и рушились вниз с разинутыми пастями, выпученными каменными глазами, оскаленными клыками. Осколки разлетались вокруг, как шрапнель по черепице.

– Э-ге-гей!

Бек подождал. Катастрофический распад прекратился. Ни одна башня больше не упала.

– Теперь можно идти.

Крейг даже не пошевелился.

– Все за тем же?

Бек кивнул.

– Не понимаю. Ради какой-то проклятой бутылки! Зачем она вам всем так понадобилась?

Бек выбрался из машины.

– Те, кто держал ее в руках, не очень-то охотно делились впечатлениями. Известно только, что это древняя вещь. Такая же древняя, как пустыня, как здешние мертвые моря… Все предания говорят: в ней что-то есть. А человек – существо любопытное и алчное.

– Не обобщай. Ко мне это не относится, – отозвался Крейг. Его губы едва шевелились; глаза оставались полуприкрыты. Он лениво потянулся. – Я здесь просто за компанию. Все-таки лучше смотреть, как ты суетишься, чем сидеть без дела в этом пекле.

Старый вездеход Бек раскопал с месяц назад – еще до того, как Крейг вызвался сопровождать его, – среди мусора, оставшегося со времен Первого промышленного вторжения на Марс. Продолжалось оно недолго, поскольку человечество двинулось дальше, к звездам. Бек привел вездеход в порядок и с тех пор мотался на нем от одного древнего города к другому, через земли бездельников и фермеров, мечтателей и лентяев, людей, отвергнутых космосом, и тех, кто, подобно ему и Крейгу, не любил напрягаться и в конце концов обнаружил, что Марс – самое подходящее для них место.

– Пять, а может, и десять тысяч лет назад марсиане создали Синюю Бутылку, – сказал Бек. – Взяли и выдули из марсианского стекла. А потом ее теряли и находили, и опять теряли и снова находили…

Он говорил, не отрывая взгляда от колышущегося жаркого марева над мертвым городом. «Всю мою жизнь, – думал Бек, – я занимался ничем, заполнял себя пустотой. Другие, лучше меня, делали большие дела: летали к Меркурию, или к Венере, или еще дальше – за пределы Солнечной системы. Другие – не я. Все, кроме меня. Но Синяя Бутылка может разом все изменить».

Он повернулся и зашагал прочь от остывающего вездехода.

Крейг легко перемахнул через борт и небрежным шагом последовал за ним.