Упивающийся - FaVn

показалось, что Арата мельком, буквально на миллисекунду, повернулся в его сторону.

— В целом так и есть, поэтому у меня и возник вопрос. Как относительно обычный ребёнок превратился в тебя? — очередной ход на этот раз конём.

— Интересная формулировка вопроса. Хочешь знать как я дошёл до жизни такой, ответь тогда на один вопрос. Ты когда-нибудь испытывала настоящий страх за свою жизнь? Испытывала предсмертное отчаяние? Чувствовала, как жизнь начинает медленно покидать твоё тело, пока сам ты находишься в таком беспомощном состоянии, что вынужден просто наблюдать за собственной кончиной без шанса на спасение? Инцидент с Кокабиэлем и Саммит мы не учитываем.

— Кхм. Вероятно в таком виде всего этого мне испытать не довелось, и не могу сказать, что сильно жалею об этом. — с небольшой задержкой ответила Сона.

— Зря.

— Хм? В каком смысле?

— Знаешь, у других на этот счёт могут быть другие мысли, но я придерживаюсь конкретного принципа. Лишь ощутив касание смерти и испытав страх с отчаянием ты действительно осознаёшь всю ценность жизни. — Арата сумел забрать у Соны ладью.

— Интересное мнение, хоть я и не совсем с ним согласна, но к чему ты вообще начал эту тему?

— А сама не догадываешься?

— Хочешь сказать, что успел испытать всё это? Не сочти за грубость, но не слишком ли это громкие слова?

— Смотря что для тебя значит «громкие». Хочешь верь, хочешь нет, но я как никто другой знаю чувство отчаяния, а потому и ценность жизни тоже.

— И что тебе даёт это знание?

— Многое. Как минимум знаю на что я готов пойти ради своей жизни, свои моральные ограничения, и это знание даёт очень многое.

— И на что ты готов ради своей жизни?

— Кто знает. Например, поверишь ли ты мне, если услышишь, что ради своей жизни и комфорта я готов безжалостно вырезать всех людей в академии, потом сделать тоже самое с населением Куо, а после и всей Японии, не щадя ни женщин, ни детей?

Такой вопрос слегка выбил Сону из колеи, а услышавшие это Санджи с Цубаса и вовсе были готовы начать отбиваться от внезапного нападения, хоть и осознавали отсутствие шансов на победу над Аратой.

— Я… не уверена в этом. Раньше мой ответ был бы отрицательным, а сейчас… я не знаю. — выдавила из себя ответ Сона.

— А почему раньше ты бы дала такой категоричный ответ? — с полуулыбкой спросил Арата.

— Потому что помню твою реакцию на тот случай с жертвами беглецов в другом городе. Говоря о замученных насмерть детях ты испытывал презрение, тебе это было неприятно, и мне кажется тогда это было правдой.

— Хм, а что же теперь?

— Теперь… после твоего сражения с Кокабиэлем и твоего пробуждения от воздействия артефакта с последующим геноцидом магов и участи их командира, — от последнего Сону вновь передёрнуло. Воспоминания о сошедшем с ума Крузерее были свежи в памяти всех участников Саммита. — После всего этого я не могу точно ответить на этот вопрос.

— Понятно. Ну, в таком случае сам отвечу на него. Да, я могу это сделать, нужен только повод.

— И ты так легко об этом говоришь? Об убийстве тысяч непричастных людей?

— Смешно слышать такой укор от демона, но да, для меня в этом нет ничего экстраординарного.

— Ты гордишься этим?

— Нет, просто говорю как есть, ничего более. Для меня это так же естественно, как дыхание. В этом и заключается причина моего изменения. Я просто испытал настоящий страх, а благодаря этому расширил свои возможности и границы дозволенного.

— Хочешь сказать, что ты просто испугался за свою жизнь, и дабы такого не испытывать решил стать маньяком без принципов?

— Почти, принципы у меня всё же есть, хоть и своеобразные. Я же не убиваю людей направо и налево без причин, или ты хочешь обвинить меня в жестокости по отношению к магам?

— Нет, я не буду тебя в этом обвинять, всё же ситуация тогда была крайне нестандартной, но и согласиться с такой философией я не могу.

— Твоё право, тем более, без обид конечно, но мне наплевать на мнение окружающих, во всяком случае большинства.

— А что насчёт Момо? — Сона сделала ход ферзём.

— Момо. Она не относится к этому большинству. — следующим ходом Арата лишился коня.

— Значит её мнение тебе не безразлично. Скажи, а одобрит ли она твои слова?

— Не знаю. Это решать только ей, а не нам с тобой, поэтому не вижу смысла обсуждать это дальше. Тем более ты задала свой вопрос, а я дал ответ.

— Расплывчатый и без конкретики.

— Только не говори, что надеялась на большее, тем более суть мой ответ вполне правдиво донёс. Знание страхов действительно даёт огромную силу, и ты сама стала подтверждением этому.

— О чём ты? — чуть резче чем следовало спросила Сона.

— А разве я не прав? Ты ведь боишься меня, хоть и пытаешься это скрыть. Боишься моей возможной реакции, вспышки агрессии, непредсказуемых действий и несильная, но вполне заметная для меня дрожь в твоих руках хорошо об этом говорит. Если же для тебя этого не достаточно, то, — Арата вытянул руку. — Если бы ты не была внутренне напугана, а оставалась с холодным разумом, то я бы не смог сейчас сделать это.

Вытянутой рукой Арата взял свою ладью и сделал последний ход, убирая короля Соны.

— Шах и мат вам, мисс Ситри.

— Что… как? Когда ты… — смотря на доску Сона с шоком смотрела на свой проигрыш, при этом понимая, что она допустила не просто глупую, а наиглупейшую ошибку, подставив своего короля прямо под удар вражеской ладьи. — Как я этого не заметила?

— Из-за эмоций. Ты была слишком насторожена в разговоре со мной и часто отвлекалась на отслеживание моей реакции, теряя концентрацию, поэтому и проиграла. Как и говорил, игрок из меня аховый, но атмосфера и твоё состояние сыграли мне на руку. — ответил Арата, медленно поднимаясь со стула. — Говорил ведь. Страх — очень хорошая штука, особенно когда ты умеешь им пользоваться. Я ответил на ваш вопрос?

— … Да, но на последок ответь на ещё один. Ишимура, ты враг нам или же нет?

— Довольно опрометчиво спрашивать такое напрямую, да и вроде я уже говорил об этом. Я вам не враг до тех пор, пока вы не пойдёте против меня, а вот после такого поворота я за себя не ручаюсь. Всё просто и легко. Кстати, я бы конечно хотел задать встречный вопрос, но… нет. Его я разберу с другим человеком. На этом надеюсь всё?

— … Всё. Не смею больше задерживать,