Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

— К Проходу Улы! К смерти и будущему, — сказал он, чувствуя возбуждение от того, что грядущее начинает бурлить в его мыслях, когда Волновая Змея снова пришла в движение.

ОН НЕ МОГ ПОВЕРИТЬ, что они оставили его. Сначала они отдали предпочтение этому слабаку, старшему кузену Силти, только потому, что он уже прошёл Ритуал Тюйриан. Этого арахнира — Адсулату — даже не заботило, что его кузен счёл приемлемым слукавить, чтобы выиграть схватку. Словно вокруг него сплели заговор, целью которого было оставить его запертым в Храме и держать вдали от сражений, куда рвалась его дамашир. Это была своего рода пытка, словно существо варпа приковали цепью в позолоченной клетке. Найс чувствовал, что такое принуждение шло вразрез с его нравом. В его голове постоянно бурлила ярость Каина, где-то в глубине его подсознания, она скреблась в мыслях, оставляя невидимые шрамы на его разуме.

К тому же эти жалкие дураки сплотились вокруг Силти, как если бы он и был наследником Ансгара! Они были слепы так же, как и глупы? Разве они не видели несовершенство боевого духа его кузена? Он был ничтожеством!

Найс вдруг понял, что должен был убить Силти, вместо того, чтобы позволить ему покинуть отцовский домен. Силти был лишь чуть лучше себялюбивого болвана, купающегося в отражении славы правящего дома и стремящегося сиять в его свете. Ему хотелось немногим больше, чем славы и власти, и возвращение славных дней Ансгара во главе с ним. Он не сражался, ощущая вкус крови на своих губах. Он сражался в надежде на награды, сияющие в его разуме. Возможно, он родился Тейрту!

Мысленно бранясь, Найс услышал внутренний голос, говорящий ему, что Силти сбежал. Он сбежал от сражения, когда Бедвир нуждался в нём больше всего, оставив патриарха стоять в одиночку в Проходе Улы, предпочтя жить, чтобы сражаться в другой день. Когда сталкиваешься с выбором между жизнью и смертью, выбора быть не должно: заканчивается жизнь, начинается смерть. Это — путь Каина. Без войны для эльдар нет жизни, есть только медленное, неминуемое угасание и упадок, излишества и жалкое прозябание. Почему только он смог понять это?

Даже Эла пошла с ними. Она должна была лучше знать.

Это должен быть я! — Его мысли эхом отразились от арены и бились в коридорах храма в поисках разума, который мог быть открытым для них.

Он пнул песок на полу, стирая сложный узор в виде паутины, который вызвал так много шума вокруг него у Эйнгил и Адсулаты. Они выглядели столь потрясёнными и взволнованными, и он видел, что в их разумах возникли невысказанные вопросы. Даже суровая и могущественная экзарх пришла в волнение.

Они знали, и всё же они поступили так, словно были слепы. Они говорил друг с другом о значение узоров на песке и призрачных кристаллах, которые испещряли арену перед ним, но они ничего не сказали ему, словно у него не было возможности понять то, что происходило с ним. Они обращались с ним, как с младенцем, как с дорогим, несносным и жалким момой, который нуждается в их защите. Они думали, что его нужно защитить от самого себя, тогда как это они сами нуждались в защите от него.

С Элой они вели себя по-другому. Она пугала их. Он видел это в их поведении, когда они обходили её стороной, стараясь не замечать её присутствие, как вода могла бы стремиться игнорировать луну. Она привлекала и отталкивала их в равной мере, но они не заботились о ней. Они просто смотрели на неё так, словно она была пустым местом, которое не могло взаимодействовать с ними, как если бы она была повелителем своего собственного мира, который лишь отчасти и временно присутствовал в их собственном. Найс понял, что на самом деле это было не далеко от истины.

Они все знали, почему Дом провидцев Ютран отчаянно пытался избавиться от этой маленькой женщины. Они называли её вох, мерзость, но никто из Ансгара ни разу не высказал эти соображения. Они приняли её без вопросов и без слов; о ней не было даже никаких слухов. Словно эльдары Ансгара решили вести себя так, как если бы Элы даже не существовало. Просто само её существование было слишком тревожащим. Она была среди них и в то же самое время далеко от них.

Что делает её такой особенной? — бранился Найс, позволив своим мыслям метаться по арене, словно отражённые звуки. По сути, он никогда ранее не говорил вслух, и даже мысль сделать это наполняла его отвращением, граничащим с тошнотой. Это казалось унизительным и неуместным для сына Каина. Он даже больше не был уверен, сможет ли произнести слова вслух.

Что делает её такой особенной? — Повторил он громче и сильнее. Он был одним из очень немногих, кто знал ответ, но истина и страсть были ненадёжными товарищами, и его разум был полон грубыми эмоциями.

Почему она столь свободна? — Так как разум пришёл в возбуждение, его серебряные глаза вспыхнули.

Он в негодовании пнул песок, волоча ногу сквозь пыль и скребя ей по полу ниже. На мгновение под пылью сверкнуло металлическое основание, словно его нагрело быстрое и интенсивное трение, вызванное движением Найса. Почти в тот же миг что-то взорвалось по ту сторону серповидных дверей, которые закрывали ему выход из храма. Посмотрев вниз, он увидел тропинку из прозрачных кристаллов, образующих линию от его ноги до взрыва, где удар молнии, который он высек из пола, перегрел песок, и тот час же превратил его в спёкшуюся слюду. Низкая, мерцающая полоса пламени пронеслась по тонкому узору паутины из песка на полу арены.

Найс откинул голову назад и издал пронзительный ментальный крик в полумраке, окружавшем внешнюю границу арены, позволив своему негодованию заполнить пространство и насытить им всё грандиозное здание. Изгибы строения храма возвратили назад его неслышимый вопль, наполнив арену ментальной какофонией и увеличивая его гнев.

Пока его ярость беззвучно металась и била рикошетом вокруг него, Найс подошёл к запертым серповидным дверям и толкнул их, налегая всем своим худым телом на древние и неописуемо прочные створки. Эти двери выстояли в течение бесчисленных веков, с того времени, когда Династические войны были ещё смутным намёком в бесчисленном множестве вариантов будущего Каэлора. Их усеивали знаки силы и рунические печати, которые защищали их от любого мыслимого проникновения. Серповидные двери Пауков Варпа невозможно было открыть, пока все их секретные замки не были сняты. За всю их историю никому ещё не удавалось проникнуть в храм без позволения. Запоры также действовали и с другой стороны, как только новичка впускали в храм для обучения, у него не было возможности уйти до тех пор, пока он не закончит обучение или не будет посвящён в тайны серповидных дверей. Один или двое потерпели неудачу и остались в храме, запертые храмовыми служителями до конца своих жизней. Большинство либо изучило бы секреты, либо умерли, пытаясь их открыть.

Поскольку его негодование достигло критических пределов, Найс был не в состоянии найти в себе того терпения, которое требовалось от Паука Варпа. Он бил в двери кулаками и пинал их, пытаясь заставить разойтись перед ним. Обломки посоха из умбалы, которые он метнул во время последнего приступа гнева, прочно застряли, словно сплавились с паутиноподобной структурой. Он схватился за обломки посоха и попытался вытащить их обратно, надеясь использовать в качестве рычагов, чтобы открыть двери, но они даже не шелохнулись. Он снова выругался и дёргал обломки посоха из умбалы со всей силы, пока они с треском не выскочили в его руки, и он, кипя от гнева, упал на пол.

Вскочив снова на ноги, Найс собирался начать вставлять под двери обломки посоха, но тут он увидел два тонких луча света, проникавших сквозь отверстия, которые они оставили. Он с любопытством посмотрел в них, заметив в отверстиях микроскопическое движение блестящих искорок. Когда его дыхание стало успокаиваться и пришло в норму, он наклонился ниже, чтобы лучше рассмотреть крошечные признаки активности. Там копошились целые флотилии очень маленьких паучков, прокладывающие себе путь в отверстиях в дверях, прядя тысячи сияющих паутинок в беспорядочной последовательности внутри образовавшихся полостей, до тех пор, пока в мгновение ока отверстия не были запечатаны снова, и свет снаружи полностью исчез.

Глава пятая. Йзульт

ДОЖДЬ ОГНЯ обрушился не сразу. Поначалу царила жуткая и напряжённая тишина, до тех пор, пока воинство Ансгара продвинулся до середины Прохода Улы. После этого, без видимого сигнала, потоки сюрикенов и лазерных стрел начали сыпаться на них сверху градом. Одновременно с этим, входной портал прохода позади войска с шипением закрылся, запечатав их. Моментом позже портал в дальнем конце прохода плавно открылась, и из него показалась линия Призрачных стражей Тейрту, сверкающих зелёной с золотом бронёй из психопластика. Без колебания и церемоний Призрачные стражи навели свои Призрачные пушки и открыли испепеляющий шквал огня по носу Волновой Змеи Силти.