История Рима от основания Города - Тит Ливий

33. (1) Затем наступило молчание, ибо римлянин считал, что первым следует говорить просившему о переговорах, а царь – что первое слово принадлежит тому, кто диктует условия мира, а не тому, кто их принимает. (2) Тогда заговорил римлянин: его речь, сказал он, будет проста, он ведь лишь перечислит те условия, без которых мирный договор невозможен. (3) Царь должен вывести гарнизоны из всех греческих городов; выдать союзникам римского народа пленных и перебежчиков; возвратить римлянам те области Иллирика, которые царь захватил после заключения Эпирского мира98; (4) вернуть царю Египта Птолемею города, захваченные после смерти Птолемея Филопатора99. Таковы условия его собственные и римского народа, однако справедливо будет выслушать также и требования союзников. (5) Посол царя Аттала просил вернуть корабли и пленных, захваченных в морской битве у Хиоса, а также восстановить в целости Никефорий100 и храм Венеры, которые Филипп разграбил и разорил. (6) Родосцы требовали назад Перею – это область на суше напротив Родоса, издревле находившаяся под их властью101; еще они настаивали на выводе гарнизонов из Иаса, Баргилий, Еврома, а на Геллеспонте из Сеста и Абидоса; (7) кроме того, они хотели, чтобы византийцам был на прежних правах возвращен Перинф и чтобы были освобождены все торговые города и гавани Азии. (8) Ахейцы требовали назад Коринф и Аргос; претор этолийцев Феней настаивал на том же, на чем и римляне: чтобы была освобождена Греция, а этолийцам возвращены города, некогда подчинявшиеся их законам и власти102. (9) Тут его речь подхватил знатный этолиец Александр, слывший среди них краснобаем. (10) Он заявил, что уже давно молчит, но не потому, чтобы полагал эти переговоры ведущими к чему бы то ни было, а лишь из нежелания прерывать кого-нибудь из союзников; Филипп ведь никогда ни о мире честно не договаривался, ни войн по-настоящему доблестно не ведет. (11) При переговорах он строит козни и ловчит, а на войне не встречается с врагом в открытом поле и не бьется лицом к лицу, но, убегая, жжет и грабит города, а, побежденный, истребляет добычу победителей. (12) Нет, не таковы были древние цари македонские, у них было в обычае воевать в строю, города же по возможности щадить, чтобы держава македонян становилась богаче. (13) Что толку уничтожать то, из-за чего и ведется война? Ведь тот, кто это делает, не оставляет себе самому ничего, кроме самой войны. (14) В прошлом году Филипп разорил больше союзнических фессалийских городов, чем все враги, когда-либо бывшие у Фессалии. (15) Да и у этолийцев он больше отнял, когда был их союзником, чем когда воевал с ними. Он захватил Лисимахию103, выгнав оттуда претора и этолийский гарнизон. (16) И подвластный ему город Киос104 он тоже разграбил и разорил дочиста. Столь же вероломно захватил он Фивы Фтиотийские105, Эхин, Ларису, Фарсал.

34. (1) Распаленный речью Александра, Филипп приказал передвинуть корабль поближе к берегу, чтобы его было слышно. (2) Когда начал он говорить, особенно нападая на этолийцев, его резко прервал Феней, заявивший, что дело не в речах: следует либо побеждать в войне, либо подчиняться более сильному. (3) «Ну, это-то ясно и слепому», – ответил Филипп, труня над Фенеевыми больными глазами, – от природы он был насмешливее, чем это пристало царю, и не упускал случая позабавиться даже в серьезном деле. (4) Затем он с негодованием заговорил о том, что этолийцы, как и римляне, требуют, чтобы он ушел из Греции, а сами даже не могут сказать, каковы ее, Греции, границы. Ибо даже в самой Этолии земли агреев, аподотов и амфилохийцев, составляющие ее очень большую часть, не принадлежат к Греции106. (5) «Вот этолийцы жалуются, – продолжил Филипп, – что я не стал щадить их союзников. Справедливо ли это, если у них самих древний обычай, разрешавший молодежи воевать (правда, без согласия государства) против собственных их союзников, приобрел силу закона? Разве не случается сплошь и рядом, что в каком-нибудь сражении обе воюющие стороны пользуются помощью этолийских отрядов? (6) И Киос я не захватил, но лишь помог Прусию107, своему союзнику и другу, в его осаде. И Лисимахию я от фракийцев спас, но навязанная мне нынешняя война отвлекла меня от защиты этого города, и теперь им владеют фракийцы. (7) Таков мой ответ этолийцам. Атталу же и родосцам я по справедливости ничего не должен: ведь это их вожди начали войну, а не я. (8) Впрочем, из уважения к римлянам я верну родосцам Перею, а Атталу – корабли с пленными, какие удастся разыскать. (9) А что касается требований о восстановлении Никефория и храма Венеры, то ответ у меня один: (10) поскольку нету другого способа восстановить срубленный лес или рощу, то расходы и заботу о посадках я уж возьму на себя, коль скоро царям вздумалось договариваться и о таких вещах». (11) А в конце речи он обрушился на ахейцев: начав с Антигона, он затем перечислил и свои заслуги перед их племенем, велел прочитать их о нем постановления, в которых собраны были все божеские и человеческие почести. (12) Наконец был прочтен их самый последний декрет, в котором объявлялось об отложении от царя. Резко порицая ахейцев за клятвопреступление, (13) он все же обещал вернуть им Аргос, а относительно Коринфа, сказал он, ему предстоит рассудить с римским командующим, а заодно и узнать, должен ли, по мнению римлян, он, Филипп, уйти из тех городов, которые захватил сам и которыми владеет по праву войны, или даже из тех, которые получил от своих предков.

35. (1) Ахейцы и этолийцы приготовились ответить на это, но поскольку солнце уже заходило, переговоры были отложены на следующий день, и Филипп вернулся на стоянку, с которой приплыл, а римляне и союзники – в лагерь. (2) На другой день Квинкций в условленное время прибыл к Никее, ибо именно это место было ими оговорено. Но в течение нескольких часов не появлялся ни сам Филипп, ни вестник от него. Когда уже совсем отчаялись его дождаться, внезапно появились корабли. (3) Царь объяснил, что ему были предъявлены столь суровые и постыдные условия, что он не знал, как быть, и потратил на обдумывание целый день. (4) Однако все сочли, что он умышленно затянул дело до вечера, чтобы у ахейцев и этолийцев не оставалось времени для ответа. (5) Это мнение укрепил и сам царь, попросив, чтобы ему было дозволено переговорить с самим римским командующим без посторонних: чем тратить время в препирательствах, лучше как-нибудь завершить дело. (6) Сперва предложения не приняли, дабы не казалось, что союзники устранены от переговоров. (7) Но поскольку Филипп продолжал настаивать, то остальные по общему решению удалились, а римский командующий с военным трибуном Аппием Клавдием подошел к кромке берега. (8) Царь с теми двумя, кто сопровождал его накануне, сошел на землю. Там они некоторое время беседовали с глазу на глаз. Что Филипп сообщил об этом разговоре своим – неизвестно; (9) Квинкций же доложил союзникам, что царь уступает римлянам все побережье Иллирика, возвращает перебежчиков и пленных, какие найдутся; Атталу – корабли и захваченных с ними моряков; (10) родосцам он вернет область, называемую Переей, но Иаса и Баргилий не уступит; (11) этолийцам возвратит Фарсал и Ларису, но Фив не отдаст; ахейцам же уступит не только Аргос, но и Коринф. (12) Такое решение царя о том, что именно он уступит, а что нет, не понравилось союзникам. При этих условиях они больше потеряли бы, чем выиграли. (13) Союзники считали, что причины войн не будут устранены, пока царь не уберет из Греции все гарнизоны.

36. (1) Так, перебивая друг друга, восклицали все союзники, и крики их донеслись даже до Филиппа, стоявшего в отдалении. (2) Тогда он попросил у Квинкция отложить все на следующий день: завтра он уже наверняка либо сам убедит остальных, либо даст убедить себя. Для переговоров был выбран берег у Трония108. (3) Все сошлись туда вовремя. Филипп сначала принялся умолять и Квинкция, и всех присутствующих не лишать себя надежды на мир, (4) а затем попросил дать ему время, чтобы он мог отправить послов в Рим, к сенату: он примет мирный договор или на условиях, о которых шла речь, или на любых других, какие предложит сенат. (5) Остальным это отнюдь не понравилось: они усмотрели здесь лишь стремление промедлить и выиграть время для стягивания сил. (6) Но Квинкций возразил, что такое сомнение было бы справедливо, будь теперь лето и время военных действий, а сейчас стоит зима, и они ничего не теряют, назначив срок для отправки послов; (7) притом сенату все равно предстояло бы рассматривать и утверждать любой договор, который они заключили бы с царем, а тут можно выяснить мнение сената, пока зима и так предоставляет необходимый для этого перерыв в войне.

(8) С этим согласились и остальные предводители союзников. Было объявлено перемирие на два месяца; союзники решили, что каждый из них сам отправит послов к сенату для разъяснений, чтобы коварный царь не ввел сенат в заблуждение. (9) К соглашению о перемирии было сделано добавление, что царские гарнизоны должны уйти из Фокиды и Локриды немедленно. (10) Сам Квинкций для придания посольству веса отрядил вместе с союзническими послами афаманского царя Аминандра, а также Квинта Фабия (он был сыном сестры жены Квинкция), Квинта Фульвия и Аппия Клавдия.