Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева

— Я не буду ни ждать, ни помогать тебе определиться со своим выбором и бороться за тебя я не стану. Ты свободна в своих действиях и своем выборе. Если ты согласна с моими доводами, ты придешь ко мне и скажешь об этом и вопрос по поводу лорда Тернера у нас больше не будет возникать никогда! Если нет, то я уже сказал — я перенесу любую боль, а время все расставит на свои места.

Ани попыталась вскочить рывком с кресла, но у неё это вышло неловко и неуклюже.

— Артур, что значит я приду и скажу, ты хочешь сказать, что ты покидаешь меня?

— Да. Я ухожу из этого дома. Джизи… как увидеть и как мне с ней быть — я подумаю, потом скажу, просто и для меня это все неожиданно! Я не бросаю тебя, я даю тебе свободу. Ты её хочешь, получай. Но через себя переступить я тоже не могу!

Ани машинально прикрыла рот рукой и что-то вроде — Ой! — но только подавлено, вырвалось у неё и ей не верилось до конца во все, что она сейчас слышит. Она только покачала головой, с изумлением уставившись на него и в больших глазах читался только страх, граничащий с ужасом. — Артур! Артур! Так просто! Так жестоко! Я приехала сюда за тобой, без желания и планов и ты тешишь своё самолюбие именно в данное время, когда нам всем так трудно на новом месте!? И я стала матерью твоего ребенка!

Он быстро пробежал взглядом по её лицу и опустил глаза. Чуть подождав, словно надеясь, что её решимость все-таки сломается, но больше ничего не говоря, он направился к двери. Остановился. И не оборачиваясь тихо проговорил:

— Я всю жизнь меняю места и страны. Это не имеет значение, только вкус жизни обостряется. Важно то, что мы не слышим друг друга — и медленно стал уходить, устало, это было заметно. Она еще как привязанная, делала несколько шагов вслед за ним, но, когда рука коснулась двери, резко остановилась и обессиленно прижалась к дверному косяку. Её как огнем опалило, когда она услышала через пять минут хлопнувшую входную дверь и только теперь отпустила свои скопившиеся слезы, но не зарыдала, а тихо заскулила и медленно, медленно сползла по косяку вниз, на пол, очутившись на корточках. Еще через некоторое время, Бетси с опаской и неуверенно вошла в каминную, удивленная тем, что хозяин на ночь, уехал куда-то из дома, и в прочем, чувствуя не доброе с самого начала сегодняшнего вечера, когда Ани не похожая сама на себя вернулась домой. Ани взяла её мягкую, разбитую тяжелым трудом руку и прижалась щекой к ней:

— Бетси, милая Бетси, он ушел, ушел этот упрямый, этот сумасбродный турок. Бетси!

ГЛАВА 112

Ночь прошла как ураган проноситься, оставляя после себя хаос и разрушения. Ее душа была как «выжженная земля». Утром она пошла в спальню Джизи и пыталась забыться заботами о дочке. Получалось слабо. Руки не за что не хотели браться, была слабость и вялость. Очень хотелось спать, но что она заснуть не сможет, было ясно. Весна расцвела всеми своими сочными красками и во дворе распустились посаженные ими с Бетси кусты акации. Их нежный розовый цвет был так нескромно красив и ослепителен! Когда малышку выносили на улицу, то это был первый предмет, к которому она направляла все своё внимание и весело улыбалась. Молочница, носившая молоко, даже останавливалась напротив куста, по дорожке, чтобы лишний раз напитаться его живыми красками! А на душе царил мрак и тяжесть. Хотелось глубоко вздохнуть, расправить плечи, избавиться от невидимого груза и не получалось. Уход Артура, его слова, его немое упрямство и бескомпромиссная жесткость причиняли столько болезненный ощущений, а от обиды, только ком слёз постоянно подходил к горлу, и она то поплачет, то постарается срочно чем-нибудь себя занять, чтобы отвлечься, но ненадолго, мысли как наглые гости бесцеремонно стучались в мозг. Она еще не познала того, как тяжело бывает иметь отношения с мужчиной. Этого никогда у неё не было в дружеских отношениях с Игн и никогда не было с графом фон Махелем! А здесь, твое сердце словно специально, чтобы причинять боль, выедали из нутра мысли и от них не сбежать, не спрятаться! Она с методичностью, каждые двадцать минут останавливалась в процессе дневной, обыденной суеты и приказывала себе — я сильная! Я сильная! Он стиснет зубы и перетерпит боль, и я сделаю тоже самое!».

Вечером после того, как ушел учитель Билли и в доме не стало ни одного постороннего человека, кроме нянечки Джизи, но та отправилась вечером на прогулку с девочкой, Ани уже чувствовала полное обессиливание от постоянного эмоционального напряжения борьбы со своими слезами и мыслями. Бетси нашла её в каминной, стоявшей у того самого окна на всю стену из которого хорошо открывался вид на сад, на дорожку к центральным воротам и вдалеке на те кусты Акации, которые привлекали внимание всех проходящих мимо. Ани стояла. облокотившись сбоку на окно и прижавшись головой к стеклу, задумчивая и грустная. Служанка целый день наблюдала за хозяйкой со стороны, не зная, что лучше — оказывать повышенное к ней внимание и показать своё сочувствие или дать побыть одной, не докучая домашними хлопотами? Но, сейчас ей так захотелось как матери её обнять, погладить по плечу, и она подалась этому порыву.

Ани не сопротивлялась. Слезы тихо полились из глаз, но плакала она беззвучно.

— Бетси. Он ушел… И как мне теперь жить?

— Ани, я не смею давать вам советы. Кто я? Но мне вас искренне жаль. Я еще никогда не встречала такой доброй души как у вас! Вы наш с Билли свет, вы наш ангел и вы мне как дочь.

Ани положила как девочка ей голову на плечо, тихо плакала и в словах, что она говорила было столько горечи.

— А ты дай мне совет как мать. Я же сирота. Мои родители умерли, я осталась без них одна в десять лет. Бетси, я живая, со мной так нельзя рационально и жестко как Он делает! Я ничем не заслужила такого отношения!

Бетси гладила её по густым волосам