Московский бродвей - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я очнулся и чуть приоткрыл глаза, вокруг меня стояли несколько человек. Ну и типы! Каждый из них мог пополнить своей физиономией учебник криминалистики в разделе «Типы преступников», если бы такой существовал… Тут были низколобые, с широкими челюстями и затылками толщиной с небольшое деревце и, очевидно, такими же крепкими. А попадались тщедушные, узкоплечие, с длинными руками. Но морды у всех были совершенно уголовные.
Ну что, Гордеев, кажется, на этот раз вляпался ты основательно. По самое «не хочу»…
– Ах ты гад! – произнес один из них, чуть пониже ростом и одетый в бежевую майку с надписью «Michigan University», хотя наверняка о высшем образовании знал лишь понаслышке. – Из-за этого пидора я крыло помял. Пусть теперь платит! На счетчик поставим, квартиру в залог заберем!
Знал бы он, что у меня никакой квартиры и нет…
– Заткнись, – негромко сказал один из бандитов, постарше и, судя по голосу, главный. К тому же он держал в руках мои документы – паспорт и удостоверение.
– А чего! – продолжал кипятиться парень в университетской майке. – Пусть платит. Он же адвокат! А они богатые!
– Заткнись, Енот, – снова повторил главный, а я, несмотря на трагичность и даже безвыходность положения, не преминул еще раз подивиться точности и образности уголовных кликух-погонялок. Лицо любителя американских университетов действительно напоминало мордочку экзотического животного – острые черты, брови, образующие тупой угол на лбу, темные поблескивающие глаза. – Глядите, он, кажется, оклемался, – сказал главный, внимательно глядя мне в лицо.
– Глеб Анатольевич, может быть, ему в зубы дать? – предложил стоящий справа бандит, протянув толстую мускулистую руку с нереально большим кулаком.
– Не надо, – ответил Глеб Анатольевич, – тебе, Мамонт, только бы в рожу дать. Думать головой учись, это в жизни пригодится. Ну ты ему и саданул!
При этом он смотрел на мою голову. Я ощущал справа какую-то ноющую боль, впрочем не слишком сильную. Гораздо сильнее болел затылок.
– Ничего! – загоготал Мамонт. – У этих гадов крепкие черепа.
– Вода есть?
– А может, подпалим ему руку? Это в два счета приведет его в чувство.
– Не надо… Я сейчас посмотрю.
Главный оттянул мое веко вниз. По-моему, самое время подать признаки жизни, если я хочу избежать серьезных неприятностей. Притворяться больше не было смысла, и я вздрогнул, с сипением вдохнул через рот и открыл глаза. Бандиты довольно захмыкали, а Глеб Анатольевич тонко улыбнулся.
– Ну молодец, адвокат, хорошо удар держишь, – произнес он довольно миролюбиво, – а то у нас некоторые от удара Мамонта мигом коньки отбрасывали… А ты вон даже сам очнулся. Хвалю. – Ну а тебе, Мамонт, я еще выскажу… – недовольно продолжил он, поднимаясь. – А если бы замочил? Как бы мы тогда Петю нашли?
– Да я ж… Да вы ж, Глеб Анатольич… – оправдывался Мамонт, восполняя недостаток слов энергичной жестикуляцией огромных рук.
Я чуть приподнялся на локтях и с недоумением уставился на эту компанию. Их было человек десять, считая того, которого все уважительно называли по имени-отчеству.
– Что случилось? – спросил я.
– Ничего хорошего, – ответил Глеб Анатольевич, – для тебя во всяком случае.
– Кто вы? – поинтересовался я, с деланым испугом глядя на него. Хотите верьте, хотите нет, но в этот момент я их совершенно не боялся. Может, за сегодняшний вечер у меня атрофировалось такое важное и нужное чувство, как страх? Не знаю…
– Ладно, ладно, потом поговорим. А ты, адвокат, давай поднимайся. Нечего тут разлеживаться. Не на пляже. Ребята, поднимайте его.
Несколько сильных рук подняли меня (при этом жутко заломило в затылке) и перенесли поближе к железному столу, который стоял посреди комнаты. Усадили на стул. Только тут я заметил, что мои запястья крепко скованы стальными браслетами наручников.
Напротив меня сел сам Глеб Анатольевич и, достав из коробки длинную темную сигарету с обернутым золотой фольгой фильтром, закурил… Видно, главарь любит дешевые эффекты. Золотая печатка с замысловатой резьбой на мизинце, яркий шейный платок, какой-то маленький медальон на шее. Так, мелочь, конечно, у этого самого Станислава Романовича, которому звонил мой киллер, на побегушках. Но ничего не поделаешь, Гордеев, выбирать не приходится.
Вдруг все перед глазами закружилось и я повалился на бок. Стоящий рядом бандит едва успел подхватить меня и усадить на место. Только теперь я понял, насколько сильный удар по котелку получил…
– Сиди! – грубо толкнув меня в плечо, гаркнул бандит.
Глеб Анатольевич опять покачал головой:
– Ну, Мамонт, гляди. Останешься у меня без тринадцатой зарп…
Он осекся и как-то странно поглядел на меня. Голова хоть и кружилась, но соображала хорошо. А разные странности, происходящие вокруг меня, я научился подмечать еще в то время, когда работал следователем. Школа Александра Борисовича Турецкого научила.
– Значит, так, – начал Глеб Анатольевич, когда убедился, что я сижу на стуле довольно устойчиво, – ты сейчас нам расскажешь, куда дел одного человека. Ясно? И тогда мы тебя не тронем. А если не расскажешь…
Он повернулся и показал на своего Мамонта:
– Ты хорошо его видишь?
Я кивнул. При этом в затылок будто воткнули нож.
– Ты хорошо разглядел?
Теперь я ограничился веками, которые опустил в знак согласия.
– Так вот, – продолжил он, – это у нас специалист по выколачиванию признаний. А потом и выколачиванию души. Может, и выживешь после его обработки, но ходить самостоятельно в клозет тебе уже больше не придется. Да и кормить тебя будут через трубочку. Тебе это надо, адвокат Юрий Гордеев?
Мотать головой я не рискнул, поэтому просто молча сидел. Не знаю почему, но даже в этот момент я чего-то ждал. Чего именно? Понятия не имею. Может, неожиданной помощи, может, того, чтобы возвратилась удача, о которой я сегодня так часто вспоминал и которая все-таки вильнула хвостом и упорхнула, оставив в моей ладони только пару жалких перышек.
– Не надо тебе этого, – ответил за меня Глеб Анатольевич, – тем более у нас тут есть и другие специалисты. Так что давай не будем играть, тем более времени в обрез. Лады?
Мы находились в полутемной комнате с низким потолком, явно нежилой. Голые бетонные стены, железный стол, за которым мы сидели, несколько обшарпанных стульев. Зарешеченный фонарь над дверью, лампочка без абажура над столом. В углу крашенный когда-то белой краской, а теперь тускло-желтый комод, на котором стояли несколько пыльных банок и лежала пара автоматов, явно принадлежащие бандитам. Два «калашникова» милицейского образца с укороченным дулом и без прикладов.
– Что вы хотите? – поинтересовался я, морщась от боли в затылке. – Вообще кто вы такие? Я первый раз вас вижу. Я встречался с клиентом…
– Ну вот что, адвокат Гордеев, мы тут шутить не любим, – произнес Глеб Анатольевич, попыхивая своей замечательной сигареткой, – прекрасно ты все знаешь. Так что давай колись, где Петю спрятал?
– Какого еще Петю? – непонимающе пожал плечами я. – И вообще, что это значит? Кто вы такие? Где мы? Почему я в наручниках?
– Ну-ну, закрой пасть. Слишком много вопросов, ты не находишь? А здесь я задаю вопросы…
Произнеся коронную фразу следователей низкого и среднего пошиба, он выпустил мне в лицо струю дыма и, улыбаясь, обвел взглядом своих подручных. Те захохотали, причем тот, кого называли Мамонтом, смеялся громче других, заискивающе глядя на шефа.
Глеб Анатольевич поднял руку, и все быстро замолчали.
– А где это – здесь? – задал я вопрос.
На лице Глеба Анатольевича отразилось секундное раздумье, а потом он выдал:
– Где надо. И если не будешь отвечать на вопросы, то так и не узнаешь, где мы тебя порешили. Ясно?
– Ясно… – снова пожал плечами я. – Только вы объясните, что к чему, я то я ваших вопросов не понимаю. Скажите толком, чего хотите. А то про какого-то Петю…
– Петя, – с трудом скрывая раздражение, раздельно произнес Глеб Анатольевич, – это тот, кого ты на машине преследовал и кого потом забрал… то есть повинтил. И потом куда-то дел вместе со своей машиной. У нас нет времени всю деревню обыскивать, поэтому давай говори, куда его дел.
Я отрицательно покачал головой:
– Не понимаю, Глеб Анатольевич, о чем вы? Какое преследование, какая машина? Я тут был по делам, вышел поздно, шел на автобусную остановку… А тут меня по башке. Может, это по какому-то из моих прошлых дел? Так вы скажите толком.
– Слушай, – перебил меня главарь, – тебе отсюда не выбраться. Единственный способ – рассказать нам, где тот, кто сидел у тебя в машине, когда мы появились. Ты понял?
Я опять сделал большие и недоуменные глаза:
– Нет, не понимаю, о чем вы. Я сюда на автобусе приехал.
Глеб Анатольевич укоризненно покачал головой и негромко произнес:
– Эх, не люблю я адвокатов. Вечно везде свой нос поганый суют, языком чешут что метлой машут. Козлы… Да еще и на допросах теперь присутствовать им разрешили. Взять бы вас да и посадить в Бутырки, всех разом. Чтобы узнали, где раки зимуют… Говори, блин, куда Петю дел!