Дранг нах Остен по-Русски. Книга первая - Виктор Зайцев

Утро продолжало радовать хана и дальше, раз, за разом подтверждая его выводы. Как царевич и полагал, до разбойничьего логова вся орда добралась за три часа, ещё до полудня, спешили, но, без торопливости. Трусливые чужаки даже не попытались задержать орду, устроив на реке завал из деревьев, как любят русские. Воистину, трусы теряют разум от испуга, сам бы Маметкул при численном превосходстве врага, не преминул устроить завалы по всей Ярве. Впрочем, вот они, чужаки, до полудня оставались ещё два часа, вполне достаточно, чтобы сравнять разбойничий курятник с землёй. Прикинув направление ветра, Маметкул выбрал место для шатра с наветренной стороны, чтобы дым сожженного острога не мешал отдыхать. Дождался, пока раскинут шатёр, кивнул головой на уже стоявший шатёр своего походного гарема, пусть ведут всех, отдыхать будем.

— Начинай, Камша, — с этими словами хан задёрнул за собой полог на входе. Он не хотел портить себе настроение минутами ожидания, нервничать из-за мелких ошибок молодых горячих парней. Чего переживать, если результат уже известен, не пройдёт и часа, как острожек запылает, а пленных разбойников выстроят у шатра, в ожидании наград. Только тогда Маметкул выйдет, наградит храбрецов, повысит героев до десятников, десятников до сотников. И, наступит всеобщая радость. Жаль, что ненадолго, дня на два. Потом ожидает скучная жизнь, придётся идти к русской крепости. Там всё будет тяжело, с кровью, с потерями. Пусть, хоть сегодня воины почувствуют свою силу, своё превосходство. Глядишь, с русской крепостью быстрее управятся.

Лаская свою любимую Айше, хан машинально вслушивался в выстрелы со стены. Вот защёлкали пищали, начали бухать пушки. Всё нормально, сейчас его храбрецы добегут до стены и заберутся внутрь муравейника. Однако, что такое? Маметкул сел, отталкивая наложницу. Пушки принялись стрелять столь часто, что выстрелы слились в протяжный гул. У хана начали подниматься волосы от ужаса, когда он осознал, что эти пушки сделают с его воинами. Накинув халат, он выбежал из шатра, чтобы убедиться в своей правоте. Нет, не пойдёт Маметкул к русской крепости, не с кем туда идти. Добрая половина орды лежит вокруг русского острога, а оставшиеся скоро лягут рядом.

— Камша-а-а! — Начал кричать Маметкул, не догадываясь, что уже на прицеле Петра. Он успел набрать воздуха в лёгкие, чтобы повторить свой крик, но, свинцовая пуля пробила ему грудь, вызвав в правом лёгком гидравлический удар, разорвавший дыхательный аппарат незадачливого хана. Через секунду правая рука Кучума, царевич Маметкул, лежал на горячей июльской земле, без признаков жизни, орошая подсохшую траву остывающей тёплой кровью, вытекающей из разорванного лёгкого.

Камша, успевший внутренним слухом понять, кто его зовёт, обернулся в тот самый момент, чтобы увидеть смерть своего хана. Опытный воевода отдал команду к отступлению, срочному отступлению, направляясь к шатру, чтобы забрать тело убитого хана. Живым после такого ранения не остаются. И, вообще, после попадания из пищали, редко выживают. Но, труп хана спасёт жизнь многим, в первую очередь самому Камше. Если он доживёт до встречи с Кучумом. Если доживёт.

Камша смог собрать всех, кто выжил после сумасшедшего штурма, организовать отступление двух с половиной тысяч обезумевших воинов. Даже не воинов, а напуганных сайгаков, способных растоптать на своём пути кого угодно, включая тигра. Проявив весь свой опыт и умения, Камша смог из стада диких сайгаков вылепить подобие человеческого отряда, подобравшего раненых, и отступавшего к Чусовой.

— Ничего, разбойники, дайте срок. Сейчас отдохнём, залечим раны, через две недели ваши головы в мешках Кучуму повезём. — Камша трусил в арьергарде, ведя поводу коня с телом Маметкула. — На Чусовой у нас припасов много, хоть два месяца проживём, а разбойников выкурим, придумаем, что-нибудь.

— Граах! ГРуум! — В голове отступающей колонны раздались два взрыва, над лесом поднялась огромная туча пыли. Движение колонны прекратилось, идущие позади воины останавливались, наталкиваясь на спины передовых отрядов. Камша проехал ещё десяток шагов, когда встал и его отряд. И тут откуда-то сверху на сгрудившийся, на узкой дороге отступающий отряд посыпались адские бомбы. Они падали с неба, взрываясь в узкой долине, выкашивая татар десятками. Потом дошли звуки выстрелов, становившиеся всё чаще и чаще. Неведомые пушки били со скал, возвышавшихся над руслом Ярвы, выбирая свои жертвы, как на стрельбище. Камша понял, что спасти остатки орды не удастся, все они полягут тут, запертые в каменном мешке.

Опыт воеводы подсказал причину взрыва и тучи пыли впереди отступающей колонны, разбойники взорвали скалы, закрыв единственный путь к отступлению. Нет, не единственный, одиночки смогут пробиться через горы. Камша приподнялся в седле, указывая рукой на горы по берегам Ярвы, пытаясь перекричать разрывы снарядов. Увы, именно в это время, заметив жест воеводы, на него указал Пётр двум дружинникам, приказывая застрелить. Сразу две пули спустя секунду пробили грудь воеводы, пережившего своего хана на полчаса. Отступавшие татары окончательно потеряли всякое управление. А взрывы шли по замершей колонне, выбивая её равномерно, словно косарь выкашивает луг, с каждым шагом захватывая всё новую порцию травы.

Неожиданно стрельба прекратилась, лишь эхо гоняло гул разрывов по долине. Но, вот и оно затихло, лишь ржание лошадей и стоны раненых нарушали неожиданную тишину. После канонады человеческий голос казался шёпотом. Выжившие татары стали приходить в себя, осматриваться, искать живых друзей и перевязывать раненых. Тут и раздался громкий человеческий голос позади отступающей колонны, куда невольно обернулись все выжившие татары.

— Всем сесть на землю и бросить оружие, повторяю, всем сесть на землю и бросить оружие! — В самодельный рупор кричал Пётр, приближаясь к арьергарду отступающих войск. Кричал громко. Агрессивно, не давая времени на разумную оценку ситуации. Справа и слева от него цепью шли все дружинники-ветераны с ружьями в руках, все сорок с лишним человек. Рядом с командиром шёл Валентин, повторяя те же команды по-татарски. В остроге остались лишь новобранцы и женщины. Остальные дружинники-татары вместе с мужиками приступили к разбору погибших и раненых кучумцев. На сей раз гуманизм магаданцев не играл, дружинники равнодушно добивали тяжело раненных татар, с фатализмом профессионалов перехватывая ножами горло умирающим противникам.

Убитых в темпе раздевали и оттаскивали к берегу Ярвы, но, возле острога лежали более семисот трупов и тяжело раненных татар, неполным трём десяткам мужчин работа предстояла длительная. Вскоре, к ним присоединились жены и старшие дети крестьян, лишь магаданки не могли перебороть брезгливость, продолжали с оружием в руках контролировать стены острога. Собранную с трупов одежду и найденное оружие складывали в кучи, которые соберут позднее, вечером. Вот сразу трое дружинников подошли к шатру покойного царевича и поляну огласил громкий женский визг. Елена Александровна, стоявшая в воротах, не выдержала и побежала туда, с ружьём в руках.