Порученец Жукова - Михаил Гуткин

Жуков еще не вернулся в штаб, поэтому я успела смотаться в общагу, забросить туда свой баульчик и даже полежать немного — очень полезно после тряски в самолете. Через час я уже была в норме и терпеливо сидела в приемной. Наконец появился Жуков. Вид у него сегодня был не мрачный, а какой-то злобный, что ли. Проходя в свой кабинет, он окинул приемную взглядом, заметил меня, и на его лице, как мне показалось, промелькнула тень удивления. Я терпеливо ждала, пока все ожидающие не пройдут через кабинет командующего. К счастью, таковых было мало, и долго они в этом кабинете не задерживались. Поэтому минут через тридцать адъютант пригласил меня зайти.

— Здравия желаю, товарищ генерал армии!

— Здравствуйте, товарищ Северова. Почему так рано вернулись из дивизии? Что, с учебным процессом уже все ясно? Докладывайте.

— Учебный процесс, товарищ генерал, только начался, и, насколько я могу судить, начался нормально. Всех новобранцев приводят к единому уровню. Кого-то быстрее, кого-то медленнее. Но инструкторы стараются, и большинство солдат тоже стараются. Так что вполне вероятно, что в отведенные сроки уложимся. Но я совсем по другому вопросу. Находясь в дивизии, я вспомнила, что забыла довести до вас важную информацию.

— Интересно вы говорите. Вспомнила, что забыла. Нельзя ли попроще и покороче?

— Я вам рассказала свою биографию, но забыла рассказать об одной бумаге, которую составляла по заданию товарища Сталина. До того как вы узнали, откуда я появилась, об этой бумаге говорить было нельзя, но теперь нужно. В этой бумаге я написала все, что помнила о ходе войны начиная с 22 июня.

— Я тут тоже хорош, — самокритично признал Жуков. — Настолько был тогда ошарашен, что забыл задать вам этот действительно существенный вопрос. Слушаю вас.

Я повторила все, что писала почти две недели назад. Разумеется, про оценки действий тех или иных командиров и про то, что с ними стало, я не говорила. Жуков, конечно, должен знать правду, но не всю правду. Таким образом, я просто перечислила основные даты и этапы войны. Жуков все внимательно выслушал и, когда я закончила, сказал:

— Да, информация действительно важная. Я ее учту. У вас все?

Я подумала, что до Жукова не дошла еще информация, отправленная Окуловым в штаб армии. Значит, надо рисковать.

— Не все, товарищ генерал армии.

— Что у вас еще?

— Вот вам пакет от командира 85-й стрелковой дивизии.

Глава 31

Жуков взял пакет, нетерпеливо вскрыл его и углубился в чтение. Закончив, он внимательно посмотрел на меня и начал допрос с пристрастием:

— Вы знаете, о чем говорится в этом докладе?

— Так точно, товарищ генерал армии, знаю.

— Почему доклад направлен прямо мне? Почему не в корпус и не в армию?

— Туда они были направлены еще вчера вечером. Но обратите внимание, товарищ генерал армии, на требуемое время. Тут каждый день промедления может привести к очень неприятным последствиям.

— Если верить вашим данным, то времени действительно почти не остается. А что послужило толчком для подготовки такого документа?

Вот тут я запнулась. Вопрос для меня оказался совершенно неожиданным. Жуков это с ходу заметил и заявил:

— Все понятно, на этот вопрос можете не отвечать. Другой вопрос — что известно Окулову о вас и о дате нападения?

— Обо мне он знает только, что я жена его хорошего знакомого. Ну и должности мои ему, конечно, известны. А говоря про дату нападения, я ссылалась на разведданные.

— Понятно. Теперь я скажу вам кое-что. Вопрос о развертывании всех трех армий нашего округа я сегодня уже поставил перед командармами. Ваш Окулов просто немного опередил события, но его анализ по времени, пусть всего лишь для одной дивизии, действительно полезен. И только поэтому он не получит замечание за нарушение субординации. Ладно, теперь у вас все?

Говорить ему о бумаге, которую я послала Григорьеву, или не говорить? Пожалуй, пока промолчу. Но тут я спохватилась:

— Товарищ генерал армии. Когда я ждала самолет, чтобы лететь сюда, у меня было немного времени, и я походила по аэродрому. Плохо выполняется ваш приказ о замене улетевших самолетов макетами. Точнее, он вообще не выполняется. Ни одного макета на аэродроме не увидела, а пустые места уже заметны.

Жуков нахмурился и что-то черкнул у себя в блокноте.

— Вот теперь все, товарищ генерал армии.

— Можете быть свободны. Завтра с утра жду вас здесь.

Уф, теперь можно спокойно поужинать и погулять перед сном.

Придя домой, то есть в общежитие, я быстро разоблачилась и плюхнулась в койку. Блаженно вытянулась и подумала, что наконец-то могу отдохнуть после очередного сумасшедшего дня. И тут меня стукнуло не хуже, чем молотком по темечку. Я же обещала позвонить Романову! Ой-ой-ой! Пришлось встать, одеться и пилить к вахтеру внизу.

— Скажите, пожалуйста, как мне отсюда позвонить в Москву?

Пожилой дядька посмотрел на меня, как будто я не от мира сего, и сказал:

— Отсюда — никак. Надо пойти на почту и там заказать разговор с Москвой. В течение пары часов вас соединят.

Вот еще новость! Я совсем забыла, что нахожусь: а) не в своем времени; б) не в своем наркомате и в) не в штабе командующего округом. Вот что значит «дурная голова ногам покою не дает»! С обреченным видом я поплелась назад в штаб округа. Там меня в течение пяти минут соединили с Москвой, я подтвердила Романову встречу на перроне вокзала и двинулась обратно в общежитие.

Утром, быстро позавтракав, я хотела сразу рвануть на вокзал, но в последний момент опомнилась (все никак не привыкну к моей должности порученца) и пошла в штаб округа. Там взяла дежурную машину и с комфортом доехала до вокзала. Времени оказалось достаточно. Я спокойно погуляла по площади перед вокзалом, посмотрела на строящиеся здания и подумала, что через месяц от этих строек мало что останется. Потом пришла мысль, что далеко не всегда знание будущего является плюсом. Если бы все сейчас знали, что через десять дней начнется война и что вся территория Белоруссии скоро окажется под немцем, то что бы люди стали делать? Ой, лучше про такие вещи не думать, а то мороз по коже. А пока вот он, поезд. Паровоз пыхтит, как при последнем издыхании, но вагоны тянет вполне исправно. Восьмой вагон остановился почти напротив выхода в город. Романов спустился на перрон одним из первых. Одет в простой костюм, перетянутый широким ремнем, за спиной солдатский вещмешок. На ногах сапоги. Видно, что человек собрался в путешествие и что для него это не в новинку. Очень хорошо. Чувствую, что с таким спутником не пропадешь.

— Доброе утро, Аристарх Ксенофонтович. Рада вас видеть в Минске.

— Я тоже рад встрече с вами, Анечка. Приказывайте, куда идти.

— Идти недалеко. Вот стоит авто. На нем мы и поедем в штаб округа. Там я вас представлю, а потом все выясним по ходу дела.

— Неужели я такая важная фигура, что для моей встречи выделили автомобиль?

Тут я немного смутилась, но решила сразу расставить все точки над «i».

— Вообще-то мне по должности теперь положен автомобиль, так как я сейчас являюсь порученцем командующего Западным особым военным округом.

— Ну, тогда еще ничего. А то я уже испугался, что получаю почести не по чину.

Я внимательно посмотрела на Романова и сообразила, что он меня просто приколол. Вот не ожидала от него такого ехидства. Конечно, он все сообразил с самого начала. Правильно Жуков говорил про него, что он вредный. Пока я все это осмысливала, паровоз громко свистнул и тронулся с места. Тут Романов меня еще раз удивил: он посмотрел вслед составу и почему-то покачал головой, как будто спорил сам с собой. Я взяла это на заметку. Надо будет выяснить, в чем тут дело. А пока мы сели в машину и поехали к штабу.

В штабе я оставила Романова внизу и пошла выяснять, что и как с ним делать. Оказывается, Жуков о нем не забыл (молодец!), и Романов уже числится при штабе переводчиком. Для него также выделено место в общежитии. Так как время еще было, то я отвезла Романова в общежитие, помогла ему там устроиться, и мы вместе вернулись в штаб. Тут меня позвали к Жукову, а Романов остался внизу у дежурного.

Оказывается, сейчас начнется расширенное совещание штаба округа с привлечением всех командармов. При этом должны присутствовать порученцы — вдруг что-то срочно потребуется. Я вместе с майорами Селивановым и Коротыгиным скромненько уселась в углу. Коротыгин протянул мне небольшой блокнот и карандаш:

— Возьмите, пригодится. Вдруг командующий что-то поручит — сразу запишете. Возможно, что поручений будет сразу несколько. Тогда не запутаетесь.

Я посмотрела, и действительно — у всех порученцев наготове карандаши и блокноты. Что ж, буду как все. Я затаилась как мышка, стараясь все увидеть и все услышать.

Жуков начал с обсуждения состояния дел в укрепрайонах. Он с негодованием отметил, что из восьми проверенных лично им укрепрайонов ни в одном состояние нельзя признать удовлетворительным.