Недотрога для тирана (СИ) - Кей Саша

– А Марат тебя точно заберет потом? После головомойки он способен на подвиг? – скептически уточняю я, видя, что коктейльчик уже ополовинен.

– Куда он денется? – пожимает она плечиком. – Карма существует.

Ну не знаю… С моим братом может и не прокатить, вспоминаю я наш теплый разговор по телефону.

– Ну чего там? Не томи? Ты обещала, что я упаду. Видишь, я обезопасилась, а ты все не будоражишь.

– О! – закатывает глаза Алсу. – Марат сегодня был в ударе! Но, главное, что я поняла, Мишель не совсем не свободен.

– Это как? – вылупляюсь я на нее, пытаясь устаканить в своей голове интересную формулировку.

– Ну, из воплей брата я поняла следующее: свадьба будет у Юдина-младшего.

Что? Есть еще какой-то Юдин-младший?

– А Михаил и Юдин-младший не одно и то же лицо? – проясняю для себя.

– Нет, я его плохо знаю. Глеб Юдин – младший брат Мишеля, и это он скоро женится.

Опачки!

– А еще, ты все-таки упадешь! Он женится на беременной невесте Миши…

Я залпом допиваю «Маргариту». Вписаться в сюжетную линию мне удается непросто, хотя уж кто-кто, а я прочитала тысячи бредовых любовных романов.

– Подожди. Младший брат отбил беременную невесту у Юдина?

– Ну да! Год назад!

– Стопэ? Она же не слониха… Значит, тогда она еще не была беременна?

– По всей видимости – да.

– А потом Юдин ее обрюхатил?

Алсу задумывается.

– Вроде нет.

– То есть ребенок не Юдина?

– Глебовоч будет, или Глебовна.

Ужас какой. Как с таким отчеством жить? И с таким дядей?

– Ну у вас там и страсти…

От нервов я искусала губы, теперь их раздражает соль с фужера, и я постоянно облизываюсь. Мужик за соседним столиком смотрит на меня чересчур заинтересовано.

Не мужик, даже будь ты в моем вкусе… Мы на сухом пайке. Я обещала некоторым целибат и отдых.

– А Марат чего орал?

– Да истеричка вообще. Он посрался с Юдиным. Походу из-за того, что его очередная баба решила, что это он женится, и устроила ему семь казней египетских.

Пф-ф-ф!

Если речь обо мне, то ничего я ему не устраивала, просто кто-то слишком нервный. А главный сюрприз так и остается неоцененным! Не порядок!

Но что-то мне подсказывает, как только оценят, я об этом сразу узнаю.

– Чего-то я не понимаю: они там в своей семье развели бардак матримониально-романтического пошиба, говорилка и объяснялка не работает у Юдина, а виноват Марат?

– Нет, – вздыхает Алсу. – Виновата я, потому что у меня язык без костей. Я ж не знала, что это тайна! Тогда бы я осторожнее пересказывала… Я с понятием. Тайна, значит, тайна! Ума не приложу, откуда Мишель узнал, что это я растрепала… Я и сказала-то всего пяти людям. Ну, может, десяти…

Действительно, как это Миша вычислил?

Про женитьбу на беременяшке я ему в лицо сказала, а дальше цепочка простая: я, Алсу, приглашение на свадьбу…

И все равно козлина.

Даже больше, чем раньше!

Юдин не собирается жениться, а мне, значит, все равно только в любовницы можно?

– Придурок, – озвучиваю я результат своих размышлений.

– Ага, – кивает Алсу. – Зато свободный.

– Ты же говоришь, что не совсем свободный? – тут же ощетиниваюсь я, хотя с чего, непонятно.

– Ну… Какая-то непонятная баба, которая уже все неправильно поняла… Я думаю, подвинется. Сейчас Мишель расстроится, а тут я нарисуюсь. Вся красивая и утешу.

Я закашливаюсь и отпиваю из бокала Алсу.

И закашливаюсь еще сильнее. Блин, там водка!

– А как.. кхе.. Таир посмотрит на это? – уточняю я.

Кто-то с именем Таир не представляется мне понимающим кавалером. Тут скорее мешок на голову и под венец…

– У него нет права голоса! – отмахивается Алсу, но я-то вижу, что она хватается за телефон.

Заглядываю под руку и успеваю заметить отправленные сердечки.

– Ну-ну. Мне кажется, этот варик более реальный.

Это уже моя задница волнуется. Чего волноваться, спрашивается? Она свое получила, а чего не получила… Очень сомнительно, что ей придется по вкусу.

Хотя…

Так! Не думаем об этом. Не вспоминаем не собирающиеся жениться на беременной невесте руки, плечи, пресс и … Тьфу!

Пока я размышляю, нам приносят еще коктейли. Видимо, Алсу озаботилась, чтобы мы не умерли от жажды.

Вкусно!

Блин!

– Алсу! – возмущенно шиплю я.

– Ты мне в глаз попала!

– Что в этом пойле?

– Водка, имбирное пиво, лед, имбирь… и э… веточка мяты… – вспоминает она, пытаясь проморгаться.

Это песец! После текилы – водку и пиво!

– Ты пей, вкусно. А я тебе сейчас такое расскажу…

Глава 46

Какой-то мудрый человек сказал, что утро добрым не бывает.

Абсолютно согласна.

Отвратительно себя чувствую, как будто мне уже семьдесят, и я последние три недели без просыху кутила в борделях Пуэрто-Рико, заливаясь мерзейшим пойлом.

С трудом поворачиваю голову, но заставить себя открыть глаза пока не могу.

Что-то мне подсказывает, что голова разболится еще больше.

– Не дыши на меня, чудовище, – хриплый со сна Юдинский голос вводит меня в состояние шока.

Мамочки! Не хочу открывать глаза!

Я просто хочу убить Алсу!

Я, что? Много прошу?

Напряженно прислушиваюсь с закрытыми глазами в надежде, что мне просто померещилось, но нет. Тело рядом начинает шевелиться. Я точно в койке не одна.

Блин!

Я – взрослая, ответственная, самодостаточная женщина! Я найду в себе силы открыть глаза!

Убеждаю себя, но трусливо приоткрываю только один.

– Вот скажи мне, женщина, – Юдин смотрит на меня укоризненно. – Ты – алкоголичка?

– Нет, – мрачно отвечаю я.

– Что ты такое пьешь, что тебя разматывает как катушку?

– Всего понемногу… – еще больше мрачнею, припоминая Алсушные коктейльчики.

– Двадцать пять, а мозгов нет, – вздыхает Михаил.

– Мне еще только двадцать четыре! – я дотягиваюсь до Юдина и, собрав силенки, бью его в живот.

– Очень по-взрослому, да. Ну что, убогая? Аспирину?

В моей душе мелькает что-то подобное благодарности, но ненадолго. Светлые чувства смывает волной ужаса, когда я обнаруживаю, что я совершенно голая.

– Мерзавец! – подскакиваю я на постели, прикрывая обнаженную натуру одеялом.

Организм осуждает мои резкие телодвижения и награждает меня ударом изнутри черепушки. Будто шар для боулинга с разгона врезается мне в переносицу.

– Ну не хочешь, как хочешь, – Юдин равнодушно закрывает глаза, собираясь продолжить свой сон. – Время пять утра, спи, женщина.

– Ты! – моему возмущению нет предела. – Ты меня поимел? Пока я была в несознанке! Ты понимаешь, что это изнасилование?

– Марин, я не буду на тебя заявлять. Успокойся и спи.

Я захлебываюсь эмоциями.

– Почему это ты на меня должен заявлять?

– Потому что вчера именно ты настаивала на… э… как там было? «Страстных объятиях, пробуждающих вожделение», во?

– Чего? – луплюсь на Михаила оторопело.

Он поворачивается ко мне плечом и демонстрирует четыре четкие царапины, оставленные на его плече, походу, мной.

– Но я не дался.

Возмутительно!

– Мерзавец!

– Ты повторяешься, дорогая.

– А почему я голая? – наседаю я.

– Потому что кто-то вчера возомнил себя тигрицей и гонял меня по квартире, раздеваясь на ходу. Кстати, шмотки будешь собирать сама. Надо бы тебя за устпренный бардак в угол поставить.

Ну конечно! Аккуратист Юдин и суровое испытание для его психики – лифчик на полу. В угол он меня поставит! Ага, щаз-з-з!

И тут меня озаряет. Что задница у меня как-то странно побаливает.

– Ты, что? Меня… вчера… порол?

Юдин приоткрывает глаз.

– Белая горячка?

– У меня попец болит! Не отопрешься!

– Марин, ты вчера раза три на него упала, естественно, он болит!

Господи, я пьяная ворвалась к Юдину, пыталась его изнасиловать, расцарапала ему плечи и отбила себе жопу. Я думала, падать уже некуда, и тут со дна постучали…