Солнечная Ведьма - Линда Джонс

Она поглядела на часы. Нет, пятнадцать минут еще не прошли.

– Насколько ты сможешь остаться? – спросил Кейн.

– Я должна вернуться домой к восходу солнца.

Он усмехнулся и снова поцеловал ее, затем опустил голову к горлу Софи и отыскал там губами чувствительное местечко.

– Тогда можно не спешить, – шепнул он в ее шею. – Ангел, сегодня ночью я собираюсь заставить тебя кричать.

– Зачем тебе такое делать?

Кейн поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз.

– Поверь мне, это хороший крик. – Он проследил большим пальцем линию ее подбородка, и ей показалось, будто кожа стала чувствительнее, чем когда-либо прежде. Ее всюду покалывало, Софи чувствовала, как кровь бежит по венам. Кейн провел рукой вниз по ее горлу, грудям, животу и раздвинул ей ноги. Погладил с внутренний стороны бедра, сначала одну ногу, потом другую, позволяя своим пальцам совсем легонько касаться там, где она хотела его больше всего.

– Закрой глаза, – прошептал он, и она послушалась. – Расслабься. – Она снова подчинилась его указанию, насколько могла. Матрац прогнулся, когда он переместился у ее бока. Она облизнула губы и, изнывая, немного передвинулась, пока Кейн ласкал ее возбуждающими, нежными пальцами.

Он прижался к ней губами, его язык дразнил ее способом, о существовании которого она даже не подозревала. Подобно лентам солнечного света внутри нее начали нарастать ощущения, куда более сильные и приятные, чем в любом из ее снов. Тело покачивалось, бедра приподнимались, и Софи забыла обо всем на свете. Ее вели потребности тела и наслаждавшийся ею мужчина.

В мире остались только их тела, ночной бриз и далекие звуки музыки. Все остальное ушло. Заботы, планы, все желания, кроме того, которое удовлетворял Кейн.

Она закричала, как он и обещал. Закричала от желания, страсти и изумления. Тогда касания Кейна поменялись, она разлетелась на части, и ее крик тоже изменился. Она выкрикнула его имя, тело рванулось вверх. Софи издавала звуки, которые не слышала никогда прежде, странные стоны, крики благоговения, восхищения и удовлетворения, содрогаясь от неимоверного наслаждения.

Но мир так и не вернулся. За пределами этой кровати ничего не существовало. Не сегодня ночью.

С дерзкой и обаятельной улыбкой Кейн отодвинулся от нее, словно кот.

– И это, любовь моя, только начало.

Она обняла его за шею и посмотрела на часы на каминной полке.

– Еще три минуты.

– Как же нам распорядиться этими тремя драгоценными минутами? – хрипло спросил он.

Софи опустила руки и потянулась вниз, чтобы расстегнуть его брюки. Несомненно, двенадцать минут почти все равно, что четверть часа! Она хотела ощутить Кейна в себе… и тоже хотела заставить его кричать.

Она дышала с трудом, руки действовали неуклюже. И все же он позволил ей заниматься пуговицами его брюк самостоятельно. Он не помогал, но и не торопил, пока она стягивала с него штаны и откидывала их прочь. Вскоре он остался таким же замечательно голым, как она. Софи обхватила ногами бедра Кейна и направила его в себя.

– Софи, – он прошептал ее имя и закрыл глаза. – Что-то не так.

Нет, все было так. Этой ночью ничто не имело права быть неправильным.

Кейн содрогнулся и отключился, упав на нее.

– Кейн. Кейн! – Софи перекатила его на спину. Это оказалось трудной задачей, поскольку он был без сознания. Она склонилась над ним, проверяя его сердцебиение и дыхание. Они были нормальными.

Софи не сомневалась, что это проделки Айседоры. Все ее слова о том, что младшая сестра готова сама принимать решения, оказались ложью. Отвратительной, коварной ложью. Софи снова приложила ладонь к груди Кейна. Сердце продолжало биться ровно. Сильно. Она опустила голову, чтобы послушать его дыхание. Равномерное и глубокое.

Как долго он проспит? Если Айседора задумала это как шутку, Кейн может проспать как несколько минут, так и всю ночь. Конечно, сестра не налила бы в тот пузырек смертельный яд! Нет, такого она бы не сделала.

Софи хотелось одеться и стремглав побежать домой, чтобы встретиться с Айседорой, но она этого не сделала. Она легла рядом с Кейном и опустила голову на его плечо.

– Мне так жаль, – прошептала она. – Мне следовало догадаться, что она выкинет что-то в этом роде. – Но ей даже в голову не пришло, что Айседоры решит схитрить. Ложь была совершенно чужда Софи, поэтому она не видела обмана в других.

Она поцеловала Кейна в плечо и вздохнула.

– Возможно, ты проснешься через несколько минут или пару часов, и мы сможем начать все заново. Ты упоминал о возможностях, и теперь показал мне, что имел ввиду. Я хочу больше, Кейн Варден. Я хочу получить от тебя все. – Все, кроме любви, которая разрушит ее жизнь. И его.

Гэлвин стоял под окнами гостиницы и смотрел наверх, чувствуя больше, чем просто гнев. Он сжимал и разжимал кулаки. Ему хотелось что-то ударить. Нет, кого-то. Он хотел бить снова и снова, пока не спадет ярость.

Когда он мельком выглянул на улицу и увидел, как Софи огибает таверну, то на минуту решил, что обознался. В конце концов, она сказала, что не сможет прийти на танцы.

Но те светлые, мерцающие в лунном свете волосы невозможно было перепутать. Он пробрался к таверне, остановился под окном Кейна Вардена и стал прислушиваться. Гэлвин не смог разобрать слова, но услышал достаточно. Более чем достаточно.

Софи ему солгала. Она улыбнулась, поблагодарила за подарок, который несмотря на его мольбы отказалась оставить у себя, и сказала, что не сможет посетить бал. А потом пришла сюда. К Вардену.

Софи принадлежит ему. Он так много сделал для нее, а она не оценила ни одно из его стараний! Как и другие мужчины в городе, он всегда восхищался ее красотой. Конечно, не настолько, чтобы рискнуть заработать клеймо друга ведьмы, но за прошлые годы она стала героиней больше чем одной его эротической фантазии.

Гэлвин всегда знал, что женится на женщине с политическими связями. Его амбиции распространялись далеко за пределы этой маленькой деревеньки. Однажды, случайно узнав тайну Софи, он понял, что именно она станет его женой. Она была его возможностью навсегда вырваться из Шэндли.

Он проделал большую работу, добиваясь, чтобы однажды она стала его женой. Встречался с ней всякий раз, когда она приходила в город, и проявлял чудеса галантности. Он начал защищать Софи перед горожанами, представляя ее невинной жертвой старших сестер. Чтобы, когда он сделает решительный шаг, местные жители оказались к этому готовы. Гэлвин собирался стать спасителем Софи, ее другом… ее героем.

Но если тот план не сработает, а, судя по всему, так оно и будет, то придется поступить по-другому.