Арид. Моё проклятье - Вероника Мелан

«Харю» я под прицел взяла сразу, как только вышла из дома.

– Куда едем?

Молчание. И выражение лица: мол, щас я тебе буду все объяснять.

– Я прострелю тебе колено первым выстрелом. – Наверное, что-то очень нехорошее застыло в моих глазах, потому что кадык «бороды» дернулся. – Второй будет в живот. Контрольный в башку.

– Он сказал привезти тебя к нему!

– Арид?

– Кто же еще?

– Веди аккуратно. И не зли меня.

Хорошо было, наконец, очутиться на месте начальника, а не жертвы. Я от роли «жертвы» порядком устала.

Незнакомец чертыхнулся, сел за руль. Завёл мотор. Я сняла с плеч чужой рюкзак, найденный мной в доме. Куда кинула пару бутербродов и бутылку с водой. Качнула дулом.

– Если приедем не к Ариду, ты поляжешь.

На ухабах мы затряслись под витиеватый слог, сплошь состоящий из матов.

– Выходи.

Это я приказала водителю, когда он доставил меня на место. Арид действительно ждал на краю поляны – расположение «шахматных фигур на поле» он оценил сразу. В чьих руках пистолет, на кого он наведен.

– У неё пушка! – борода кинулся к командиру сразу. Ждал, что тот метким выстрелом сразу выбьет мне глаз? Едва не свалился возле ног Арида, споткнулся о кочку, развернулся, окинул напуганно-злым взглядом сначала меня, потом – спокойного генерал-майора. Все надеялся, что тот «спасёт».

– И что?

Когда «борода» понял, что помогать ему никто не собирается, выдал новую порцию матов.

– Джейн, верни ему пистолет, – раздался приказ.

Момент истины. Отличный шанс убить их обоих. Прекрасное утро, свежее, бодрящее. Чуть туманное и тихое-тихое. Внутри меня баланда из усталости, напряжения и ярости – сейчас я бы убила кого угодно. И могу, если нарушу клятву.

Мне прямо в глаза смотрел Арид. Он знал мои мысли, конечно, знал. И опять не боялся, что свалится на землю поверх «бороды», ему было не всё равно, нет. Он просто хотел видеть, настолько можно верить моему слову.

Я его нарушу?

Я ведь могу…

Возможно, я должна.

«Никто не узнает».

Но…

Я не нарушу. Потому что не выстрелю в Арида, потому что не хочу в него стрелять. Так вышла наружу правда – я и обещание не нападать дала, руководствуясь тем же неосознанным желанием видеть его живым. Ощущать его живым. Осознанной эта моя слабость стала только теперь. Потому я бросила, несмотря на отвращение к собственным действиям, пистолет в сторону – пусть «харя» бежит и подбирает его, как шавка.

Тот подобрал.

И получил приказ «уезжать».

Мотор он заводил, кидая в мою сторону короткие взгляды-дротики. Видимо, запоминал, чтобы отомстить позже.

Когда чужой старый, покрытый грязевыми пятнами джип скрылся из вида, мы остались с Аридом одни.

Он был совсем другим. Какой раз я думала об этом? Не просто телом и членом, именуемым «мужиком», – он был отлитым из стали. Идеальным сочетанием выносливости, терпения, ловкости, спокойствия и непробиваемости. С прожилками чувственности при идеальной, очень привлекательной внешности. Какое-то время я смотрела на него, после обвела взглядом поляну – очередной полигон для испытаний.

«Почему здесь?»

Что-то странное было в этом месте, чуть зловещее, хотя безмятежная идиллия природы ничем не была нарушена. Деревья в этой стороне росли реже и в высоту были ниже. Иначе выглядела трава – зеленой снизу, сверху бурой. Мне тут не нравилось.

– Как спалось?

Опять накрыло ощущение, что мы давно муж и жена, что мы просто зачем-то играем в войну.

– Отлично.

Я не стала говорить о том, какой чернотой меня накрыло при виде мужлана на стуле. До сих пор хотелось плюнуть вслед уехавшей машине.

– Он тебя не тронул?

Заботливый вопрос. Командир при всей своей жести оставался человеком галантным.

– Если бы тронул, лишился бы рук.

Короткий кивок – мол, я это увидел.

Какое-то время Арид смотрел туда же, куда и я. Затем повернулся, несколько секунд созерцал мой профиль, и я почему-то увидела себя его глазами – девчонку с ровным аккуратным носом и пухлыми губами. Не слишком, но в самый раз. С глазами, в которых радужка-взрыв, с темными прядями, выбившимися из хвоста, – их как раз колыхал ветер. Гибкую, жилистую, несмотря на тренировки, женственную – я так и не смогла это выбить. Мышцы не помогают, когда изгибы в нужных местах. Хорошо хоть сегодня на месте бюстгальтер. Хватит игр с чужим воображением, независимо от того, под нейроксином оно или нет.

Наше молчание создало иллюзию некоей теплоты, разделенной на двоих. В отдалении, мне показалось, квакали лягушки. Мое сознание не успело раскрутить эту мысль, потому что послышался вопрос:

– Готова к очередному испытанию, в котором не сможешь выиграть? Сегодня ты отрабатываешь второй плевок.

В голосе командира ни грамма злости, просто констатация фактов, а я никак не могла решить, стоило ли плевать в него тогда? Или, может, наоборот, стоило увеличить их счет с двух до десяти, например? Тогда мы бы точно не расставались еще долго. Хотя «доплевать» можно всегда – меня эта мысль рассмешила. И трудно было не улыбнуться.

– Что я делаю сегодня?

– Идешь в болота.

Болота? Болота?!

Вот почему меня пугала эта местность, вот почему растительность низкая и трава странного цвета. Мы стояли у самой их кромки – черт бы подрал этот ядриттов лес, в котором, кажется, можно было найти всё что угодно для «максимально эффективной тренировки новичков». Как говорится, выбери направление, и вуаля.

– Арид…

Кажется, я впервые назвала командира по имени.

– Да?

– Я… не хочу.

– Я в этом не сомневаюсь.

Я снова начинала закипать. У каждого человека есть фобия, есть некий страх, который он не желает пережить в реальности. Болота для меня – один из таких страхов. Не знаю, откуда причины, иногда мозг просто упирается в стену кошмара, возникающую из ниоткуда, и истоков не найти.

Нет… Нет… Я просто туда не пойду. Ни за какие коврижки.

– Я не буду этого делать.

Развернулась я уже с жестким выражением лица – теплота между нами улетучилась бесследно.

– Будешь.

О, его не пробить, если он что-то решил.

– Нет.

– Споришь с приказом, капрал? – Всё, в ход пошла тяжелая артиллерия. – Предпочла бы выметать двор? Только это роль «девочки», от которой ты упорно отказываешься. А солдаты тренируются. И идут туда, куда их направляют. Так мы выигрываем войны.

– Замени задание.

– Во время боевых действий ты тоже будешь об этом просить?

Проступили наружу все металлические прожилки, из которых командир был соткан.

– Это… не боевые действия.

«Это учения. И ты никогда не знаешь, где подобные навыки тебе пригодятся».

– Приказ я озвучил.

Я не могла представить, что сунусь в топь. Я её ненавидела до каждой клетки костного мозга. Холодную воду, плавучую поверхность, жадные водоросли, ил…

– Если я не пойду, – процедила желчно, – что ты сделаешь? Прострелишь мне ногу?

У него приподнялись брови. Играючи, без всякого раздражения, хотя в светлых глазах стоял бетон.

– Сомневаешься, что я сумею тебя замотивировать? – «Плохим я был бы командующим, если так». – Хочешь, чтобы я снова проявил этот талант? Без проблем.

Внутри сделалось холодно, даже стыло. Арид слов на ветер не бросал, и сейчас он куда-то направился.

Внутри меня всё обвалилось, когда я поняла, чем именно меня собираются мотивировать. Точнее, кем.

Они были связаны – Ричард Каплис и Эндрю Донован. Еще два заложника. Кляпы во ртах, на запястьях путы; у Каплиса разбито лицо, заплыл глаз. Донован оцарапан так, будто его тащили по земле на веревке. И сделалось муторно. Одно дело – война между двумя. Другое, когда в неё вовлекаются сторонние люди.

– Смотри, кто пожаловал тебя спасать, – Арид говорил легко, но эта легкость была так же обманчива, как красота летящего на тебя роя ос. – Действовали по приказу или же вызвались сами.

Они ощущались обессиленными, как будто ночь была долгой и по-настоящему сложной. А ведь хорошие бойцы, сильные. Донован иногда подсаживался ко мне в столовой, но ни разу не сделал ни одного похабного намёка, говорил о предстоящих учениях. Чаще просто молчал. Каплис как-то уступил мне свою кровать в казарме, когда мою изгадили и проломили шутки ради.

«Он ведь их не убьет?» Я не хотела, чтобы они полегли, как Прерик. Прерик был муторным типом и часто козлом, а эти… Я себе не прощу, если они погибнут из-за меня. Кончились игры; интересные декорации к шутливому противостоянию вдруг превратились в обожженные пламенем настоящих бомб руины. До встревоженного сознания донесся запах дыма, пороха и гари. Осталось залить землю бурой