Маски Мучеников - Джек Чалкер

Члены его свиты тоже сильно различались между собой. Среди них попадались особи поменьше и более гладкие, чем другие. Их лица были мягче и не такие костистые, но все равно ужасные, на взгляд Ворона. Две костяные пластины, начинаясь от надбровных дуг, окружали голову и, соединяясь на затылке, переходили в широкий гребень, который к талии постепенно сужался.

Очевидно, это были прекрасные дамы, если, конечно, ваш идеал красоты – это игуана с хвостом дельфина. Ворон терялся в догадках, как они умудряются рожать детей и вскармливать их. Он очень старался, но не мог разглядеть среди костяных пластин и выступов ничего, мало-мальски напоминающего грудь.

Под протяжные звуки – видимо, местные песнопения – процессия приблизилась к святилищу. Когда вождь вошел внутрь, оттуда послышалась негромкая барабанная дробь и звуки горна. Ворон подумал, что его предположения о рудиментальных легких не совсем соответствуют истине. Женщины устремились в святилище вслед за вождем, чем Ворон был несказанно удивлен. Похоже, выводы Клейбена тоже оказались неверны: в тихоокеанских культурах женщинам запрещено даже наступать на следы предводителя, не говоря уже о том, чтобы входить в святилище.

Процессия скрылась в храме, но несколько воинов, остались снаружи. Они сидели среди пылающих кувшинов, похожие на каких-то змеиных богов. У них были копья и луки, и Ворон затаился, не имея ни малейшего желания испытать на себе их умение обращаться с оружием.

Хотя увидеть то, что происходит внутри, было невозможно, оставшиеся воины, несомненно, наслаждались. Они с явным восторгом прислушивались к нарастающей дроби барабанов, и Ворон даже на мгновение удивился, что не слышал этого шума раньше. Но он быстро сообразил, что этот остров далеко от лагеря, а густая растительность сильно приглушает все звуки.

Когда до рассвета оставалось два часа, участники церемонии начали поспешно выходить из святилища и собираться в кучку как раз под тем деревом, где устроился Ворон. Понимая, что численное преимущество на их стороне, он боялся сделать лишнее движение, чтобы его не обнаружили.

Когда вернулся вождь со своей свитой, стражники начали гасить кувшины, и Ворон понял, что девушки собираются остаться. Вместе с ними остались и несколько вооруженных воинов. Отступление грозило превратиться в серьезную проблему. Конечно, Ворон рассчитывал, что при свете дня они видят гораздо хуже, и, разумеется, у него был пистолет, но, применив его, было бы странно надеяться на успешное продолжение знакомства.

В распоряжении у пиратов оставалось не больше десяти дней – полковник Чи, разумеется, не станет сидеть сложа руки. Наблюдая за воинами. Ворон чувствовал растущее отвращение к этим существам и подумал, что ничуть не удивится, если шлем ментоскопа не налезет на эти бесформенные ящероподобные головы. Может, лучше вообще с ними не связываться? Эти ребята явно не принадлежали к тем, с кем стоит водить компанию.

Когда солнце поднялось уже высоко, Ворон наконец почувствовал себя в относительной безопасности. Правда, стражи с лягушачьими лицами никуда не ушли. Вместо этого они принесли воду в больших флягах, вылили эту воду на землю около своего наблюдательного пункта в густой тени деревьев, а дальше Ворон имел удовольствие наблюдать, как они легли на животы и стали зарываться в грязь до тех пор, пока на поверхности не остались видны одни лишь дырочки ноздрей. Это было удивительное зрелище, и Ворон надеялся лишь, что эти места для отдыха подготовлены заранее. Ему не хотелось думать, что они способны организовать себе такое убежище в любом месте, где есть грязь.

Он включил летательный ранец, и; взмыв вертикально вверх, начал выбираться с территории святилища. В этот момент его мог увидеть любой, но он сумел быстро развернуться и полетел в открытое море, надеясь, что они все равно не успеют как следует его разглядеть. То и дело ему мерещились темно-красные головы, высовывающиеся из воды, но Ворон утешал себя тем, что это всего лишь оптический обман – следствие тревоги и усталости.

В лагере с нетерпением ждали его возвращения. Ворон запаздывал, но сигнала тревоги не подавал, и эти два факта говорили о том, что он нашел что-то важное. Приземлившись, Ворон сложил записи под тент, буркнул, чтобы немедленно просмотрели, и рухнул без сил.

Ему снились монстры с мордами ящериц. Они толпились вокруг и смотрели на него своими кошачьими глазами. Потом ему приснилось, что они преследуют его на дороге, а он почему-то передвигается так же, как они, но значительно быстрее. Он дополз до берега моря, которое вопреки реальности не волновалось и не бушевало, а было гладкое и прозрачное, словно из стекла. Из воды на него уставилось лицо демона – его собственное.

Вдруг его толкнул кто-то, стоящий рядом. Ноги у него были человеческие. Ворон поднял голову и увидел Арнольда Нейджи, он смотрел на него сверху вниз, и лицо его выражало откровенное сожаление. "Ты готов заплатить последнюю цену?" – спросил его Нейджи, и вопрос эхом отдался в его мозгу.

Он проснулся. По лицу ручьями струился пот, но не жара была тому причиной. Кошмар казался настолько реальным, живым и пугающим, что Ворон долго не мог прийти в себя. Пошатываясь, он вышел из палатки и увидел, что уже почти стемнело. Он нашел оставленные для него пиво и пирожки.

Дора Паношка, услышав его шаги, вышла из палатки связистов.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – Тебе что-то.., снилось? Ворон поежился.

– Кошмары… Ты видела снимки? Она кивнула:

– Мы уже отослали всю информацию на "Гром". Такья согласна, что выглядят они ужасно, но считает, что они способны очень быстро плавать, и если у них есть жабры, то в воде эти существа – грозные и неуязвимые хищники. Они выглядят как вырезанные из коралла и при этом гибки и пластичны, как змеи.

– Да, конечно. Не спорю, в своем роде они довольно красивы. Но это ужасное выражение, застыв-, шее на их лицах… Глаза, способ движения – это просто чудовища, Дора, по любым человеческим меркам. Внутри, не снаружи. И можешь поспорить на свой корабль, что если кольцо действительно у них, то хранят они его не в комфортабельных наземных храмах. Оно где-то в глубине темных вод.

– Я знаю. Но в любом случае они обладают речью, это разновидность одного из полинезийских диалектов. Их звуки кажутся очень странными только потому, что издаются не с помощью привычного нам голосового аппарата и вмещают более широкий диапазон частот, чем способно услышать наше ухо. Он очень сложен, и они используют его возможности не в полной мере, хотя знают достаточно, чтобы идентифицировать его происхождение. Само по себе количество фонем невелико, зато какое богатство интонаций!